Посетители встретили эту отповедь громким взрывом смеха. Упоминание о дочерях, похоже, напомнило старикам, что отпустили их ненадолго и надо спешить домой к «вечерней поверке». Оба торопливо прошаркали к двери, предоставив другим расплатиться за их выпивку. На ходу они обменивались свирепыми взглядами и, несомненно, собирались продолжить перебранку по пути к дому. Если бы один из них вдруг умер той же ночью, второй очень скоро последовал бы за ним. Соперничество – единственное, что придавало смысл их жизни! Комическая прелюдия позволила Литтлджону влиться в компанию. Он смеялся вместе со всеми, и это сломало барьер, что обычно отделяет чужака от местных. В тот вечер он стал частью веселого дружелюбного сборища. Когда старики сошли со сцены, начались разговоры более серьезные. Разумеется, речь зашла об убийстве. – Кто бы мог подумать, что кому-то захочется прикончить старого Уолла, – произнес маленький, похожий на хорька человечек и вытер с усов пивную пену тыльной стороной ладони. – А почему нет? – воинственно проревел Долговязый Джон. – Он ведь знал всех и каждого в нашей округе, да и все секреты, верно? Кто-то рассказал ему слишком много: может, думал, что скоро умрет, или что-то в этом роде, – а потом опомнился и пожалел. – Да ладно тебе, – усмехнулся Хорек. – Какие могут быть секреты у народишка в наших краях? Так, пустяки. – Правильно, – проронил рослый тощий мужчина, чье унылое, сумрачное лицо казалось высеченным из гранита. – Уверен, у каждого из вас найдется свой секрет. Вы скорее убьете, чем допустите, чтобы о нем прознала ваша жена, дети, пастор или соседи. И вот, положим, вы решили, будто скоро отойдете в лучший мир, а перед вами славный, добрый, свой в доску доктор. Вы рассказываете ему о своих грехах, точно священнику, чтобы облегчить напоследок совесть. А потом вдруг вам становится лучше, смекаете? И что вы тогда почувствуете? – Да брось ты, Стив! – вмешался сапожник. Он вышел наконец из транса и включился в беседу. – Твое ремесло – убивать, верно? Но не надо думать, будто убить человека так же легко, как прикончить куницу или чью-то кошку, если они душат твоих фазанов. – Правильно, – буркнул Гранитный. – Когда старика нашли подвешенным к потолку, доктора Китинга, конечно же, не оказалось дома. Я слышал, пришлось вызвать врача из Олстеда, – проворчал желчного вида рыжеволосый коротышка. Он сунул нос в пивную кружку и с отвращением поморщился. – Небось таскался по девкам, – изрек Долговязый Джон и жестом всезнающего оракула махнул грязной ручищей. – Может, в конце концов выяснится, что это самоубийство, – заметил тихий человечек за стойкой, после чего обнажил в улыбке желтые зубы и похлопал ладонью по лысой макушке, то ли благословляя самого себя, то ли стимулируя мозговую активность. – Что-что выяснится? – воскликнул Хорек. – Да ни в жизнь. Быть такого не может, мистер Тофт. С чего бы мистеру Уоллу вешаться? И если то, что я слышал, правда, он вдобавок придушил себя, перед тем как вздернул. Эту остроту встретили приглушенным смехом, а Хорек кивнул в сторону Литтлджона и добавил: – Уверен, ему есть что сказать. Литтлджон ответил, что сообщить ему нечего, в деревню он прибыл недавно и не имеет привычки совмещать служебный долг с отдыхом. – Думаю, это доктор… я хотел сказать, Китинг. Его рук дело, – развязно заявил сапожник. Он уже захмелел и отбросил всякую осторожность. – Почему же? – вкрадчиво поинтересовался Тофт. – Помните, как они разругались из-за ключицы малышки Мэри Селби? Китинг обнаружил перелом? Нет. Помните, как Китинг потерял львиную долю пациентов и уважение половины деревни? Говорю вам, это совершил Китинг, пока остальные его больные не перебежали к Уоллу. – Хватит болтать! – проворчал рыжеволосый. – Если так рассуждать, то все мы поубивали бы друг друга. Ты же не станешь вешать парня, оттого что тот откусил кусок твоего пирога? Рыжеволосый промышлял на досуге ремонтом обуви. – Правильно, – кивнул Гранитный. – Может, мистер Уолл повесился, потому что мисс Кокейн собралась замуж за Райдера, – не унимался миролюбивый Тофт. – Он души не чаял в Бетти Кокейн, это всем известно. Поговаривали… – Подожди, – пророкотал Долговязый Джон, чья роль, похоже, заключалась в том, чтобы призывать всех к порядку. – Допустим, старый Уолл водил близкую дружбу с мисс Кокейн, но любил ее скорее как отец. Выйди она за славного парня, Уолл только порадовался бы. Кому-то, может, и нравится Райдер. Не знаю, что о нем думал Уолл. Лично я его не жалую. Он злой на язык. И вдобавок скрытный. Но, может, Уолл и неплохо с ним ладил. А что он руки на себя наложил – чистый вздор. Выбросьте это из головы, мистер Тофт. Беднягу вначале задушили, а потом повесили, помните? Не забывайте об этом и не повторяйте, будто он покончил с собой! Мистер Тофт стушевался, замолчал, но дружелюбие взяло верх: он заказал кружку пива для Долговязого Джона и расплатился, желая показать, что не держит на него зла. – Правильно, – промямлил Гранитный, хотя к тому времени дошел до такого состояния, что едва ли мог отличить правильное от неправильного. – А что насчет доктора Джона из Лондона? Наверное, ему достанется все богатство старика, – произнес Хорек. – Может, он устал ждать и прикончил дядюшку. – Доктор Джон – человек порядочный, настоящий джентльмен. Если, по-вашему, убийца непременно врач, так это старый Китинг. Вдобавок ему не привыкать: вон сколько народу отправил прямиком на кладбище, – заявил рыжеволосый и громко захохотал, довольный своей шуткой. – Но если это не самоубийство, кто же тогда совершил такое? – прошептал мистер Тофт. – Меня не спрашивайте, – отозвался Хорек. – Полицию спросите. – Он с неприязнью покосился на Литтлджона, словно находил возмутительным его молчание. – Пора расходиться, время позднее, – вмешался хозяин заведения. – Правильно, – кивнул Гранитный и, не сказав больше ни слова, нетвердой походкой побрел к двери, чтобы раствориться в ночи. Литтлджон съел свой ужин и отправился спать, но, перед тем как лечь в постель, записал для памяти в блокнот все имена, что упоминались за разговорами в пабе: «Доктор Джон Уолл, доктор Китинг, мисс Кокейн, мистер Райдер». Потом он забрался в старомодную кровать с балдахином и вытянулся на душистых простынях. На следующий день его ожидало дознание, а также миссис Эллиот, священник, Джон Уолл, Кокейн, Китинг, Райдер… С этими мыслями он заснул. Глава 7. Священник Сей человек, известно будь… — Стена[38]. После завтрака, в ожидании экономки Уолла, которая еще не добралась до деревни, Литтлджон полистал альбом, что оставил ему Гиллибранд накануне вечером. Книга состояла из газетных и журнальных вырезок, аккуратно наклеенных в хронологическом порядке. Встречались и страницы, вырезанные, очевидно, из местных путеводителей или исторических справочников, где шла речь о «столденских докторах». В заметках описывались визиты более или менее высокопоставленных особ к знахарям-консультантам. В основном это были вырезки из местной газеты «Олстед сентинел» – очевидно, подобные «новости» не заслуживали упоминания в солидных изданиях, – однако отдельные истории получили широкую огласку, так что имя того или иного из Уоллов порой появлялось на страницах столичной прессы. В одном случае некий врач подал иск о клевете и проиграл дело. Это произошло много лет назад, ответчиком был старый Сэмюел Уолл, который ныне, как надеялся Литтлджон, пребывал с Господом на небесах. Один из Тейлоров тоже, судя по всему, нарушил кодекс профессиональной этики – взялся лечить пациента одного из так называемых «знахарей» – и предстал перед власть имущими от медицины. Он отделался выговором, хотя мог быть исключен из коллегии и лишиться права практиковать. Была здесь и подборка статей из журналов, посвященных нетрадиционной медицине – остеопатии, гомеопатии и тому подобному. В них подробно описывались и оценивались весьма высоко успехи Уоллов: исправление искривленной стопы, излечение застарелых увечий, восстановление парализованных конечностей. Настоящий кладезь для специалиста вроде доктора Джона, но для полицейского, расследующего убийство, от них мало толку. Литтлджон пролистнул чистые страницы и бегло просмотрел научные публикации, полные специальных терминов. Это напоминало чтение медицинского справочника. Изучение тысячи природных мук, наследья плоти…[39] «Интересно, смог бы старик помочь мне с тем суставом, что я повредил при игре в футбол тридцать лет назад? Временами он все еще меня беспокоит», – подумал инспектор. Дальше опять шли чистые страницы, а за ними еще одна подборка вырезок, но уже не о медицине – в основном всякая всячина, связанная с историей семьи. Пожелтевший рекламный листок, где расхваливался на все лады Угловой дом. Газетные сообщения о завещаниях и капиталах кое-кого из местных важных особ. Статья некоего натуралиста о местных целебных травах. Даже заметка о муже миссис Эллиот с обстоятельным рассказом о его смерти при осаде Мафекинга и о торжественной траурной церемонии его памяти. В самом конце Литтлджон добрался до нескольких вырезок, аккуратно соединенных скрепкой. Здесь он нашел для себя кое-что любопытное. Первой ему попалась колонка в «Морнинг ньюс» десятилетней давности: Ограбление банка на Грейз-Инн-роуд. Грабитель бесследно исчез. В кассира стреляли. Вчера днем на отделение Южного банка на Грейз-Инн-роуд был совершен дерзкий налет… В общих чертах история выглядела так: перед самым закрытием в банк вошел мужчина с бородой, очевидно фальшивой, направил на кассира пистолет и потребовал наполнить банкнотами сумку, которую принес с собой. К несчастью, в это время в отделении не было других посетителей, вдобавок вместо четырех штатных сотрудников присутствовало лишь трое. Четвертый поехал передать чек в расчетную палату. Кассир оказал сопротивление, тогда грабитель выстрелил в него и заставил управляющего – тот вышел из своего кабинета на шум выстрела – сложить деньги в сумку. Женщине-служащей он велел с поднятыми руками выйти из-за стойки. Все заняло не более пяти минут. Налетчик скрылся на своей машине, которую оставил неподалеку, на боковой улочке. Выйдя из банка, грабитель запер за собой дверь, чтобы ускользнуть без помех, хотя потерпевшие немедленно подняли тревогу. Рана кассира оказалась несерьезной: к счастью, пуля прошла чуть ниже ключицы. Машину налетчика позднее нашли на автостоянке близ Холборнского виадука. Никто так и не смог толком описать грабителя, однако у полиции появились кое-какие зацепки… Управляющий заявил, что у преступника, похоже, повреждена или травмирована правая рука. Тот держал оружие в левой руке, а когда взял сумку с деньгами, перекинул пистолет в правую, но удерживал его с усилием. Налетчик унес с собой почти семь тысяч фунтов. Затем была вырезка, датированная тремя днями позднее. Грабитель банка по-прежнему на свободе. Найдена брошенная машина. Полиция полагает, что преступник все еще в Лондоне. Литтлджон потер подбородок. Зачем деревенскому знахарю в глухом уголке страны понадобилось собирать вырезки об ограблении лондонского банка? В конце подборки обнаружилась еще одна заметка: коротенькое сообщение размером менее дюйма. Вышло оно через год после предыдущих, то есть девять лет назад, подсчитал Литтлджон. Гарольд Гринлиз, чей смертный приговор в связи с убийством в Редстеде в 1922 году был впоследствии заменен пожизненным заключением, вышел сегодня из тюрьмы.