– Да. Я понес наказание, отбыл заключение и расплатился за все сполна. Прошедшие годы – достаточно долгий срок, чтобы забыть пережитое горе. Теперь меня волнует настоящее. Но если кто-то причинил зло доктору Джону Уоллу, то я на стороне тех, кто призовет негодяя к ответу. – Вот это другой разговор. Мне хотелось бы знать, как вы познакомились с доктором Уоллом. Гринлиз поднял голову и посмотрел Кромвелю в лицо: – То, что я скажу вам, не должно получить огласки. Теперь это дело прошлое, я не переживу, если доктор Уолл пострадает по моей вине. – Уверяю вас: сказанное вами будет использовано осторожно. Больше я не могу обещать. Вы должны помнить: мы расследуем убийство. – Ладно. Много лет назад я убил человека за то, как он обошелся с моей сестрой. Он был женат, хотя сестра об этом не знала. Когда она сообщила ему, что ждет ребенка, подлец сбежал, оставив ее одну выпутываться. В то время мы с сестрой жили вместе, можете представить, что я почувствовал. Я везде искал эту крысу, но мерзавец где-то затаился. Потом втайне от меня какая-то пожилая женщина по соседству уговорила мою сестру избавиться от ребенка – согласиться на нелегальную операцию. Ее сделал местный молодой врач, опустившийся из-за пьянства. Когда вечером я пришел с работы, сестра умирала. Вскоре явился тот врач. Он перепугался до смерти, и недаром. Если бы сестра умерла, его отправили бы в тюрьму. Я едва сдерживался, чтобы не наброситься на него… В общем, я схватил его и заявил, что не ручаюсь за себя, если моя сестра не поправится. Он не решился позвать другого врача и посоветоваться с ним, поскольку нарушил закон. Кромвель сочувственно вздохнул и протянул своему собеседнику сигарету. – «К черту тебя с твоей трусостью, к черту твое будущее и твою треклятую шкуру! – крикнул я ему, – продолжил Гринлиз, закурив. – Я иду к ближайшему доктору, хочешь ты того или нет». Я оттолкнул его и выбежал из дома. Человек, которого я привел, – доктор Джон Уолл. Слава богу, он временно заменял другого врача и оказался поблизости. Он сразу взял дело в свои руки. Вернул мою сестру к жизни и не сказал ни слова о случившемся. Получилось, что он покрыл и другого врача тоже, а это неправильно. Полгода спустя несчастная девочка покончила с собой. Она так и не смогла пережить горе и стыд. Вскоре после этого я встретил того молодчика, что погубил ее, дальнейшее вам известно. Но доктор Уолл спас мою сестру, он единственный поступил достойно в той мерзкой истории, я многим ему обязан и никогда этого не забуду. Теперь он большой человек, как я понимаю. Так и должно быть. – Вы рассказали все это Бейтсу? – спросил Кромвель. – Да. Знаете, за решеткой чувствуешь себя одиноко. Снова и снова перебираешь в памяти свои горести, но вместе с горестями вспоминаются и добрые людские поступки. В тюрьме достаточно времени, чтобы подумать о них, если есть к этому склонность. В Дартмуре я часто вспоминал доктора Уолла. – Что ж, я очень признателен вам за помощь, Гринлиз. Не беспокойтесь насчет последствий: я не обману ваше доверие. И позабочусь, чтобы доктор Уолл никоим образом не пострадал. А теперь позвольте пожелать вам удачи. Надеюсь, вы многого добьетесь на своей земле, а Элайза в следующий раз принесет небывалый приплод. Мужчины пожали друг другу руки и расстались. Не теряя ни минуты, Кромвель вернулся в «Королевский дуб», составил отчет и отослал Литтлджону в Столден. Затем привел себя в порядок и отправился искать хозяйку гостиницы, поскольку сержант не только проголодался, но незаметно для себя самого влюбился. Желание снова увидеть миссис Айртон подгоняло его сильнее, чем голод и жажда. Глава 16. Логика Вот вам ваши роли, и я прошу вас, умоляю вас и заклинаю вас – вызубрить их наизусть…[57] Свежую информацию Литтлджон получил в своем номере гостиницы на следующий день после поездки Кромвеля в Труро. Прежде всего, конечно, пришел снабженный сопроводительными комментариями отчет сержанта о допросе Гринлиза, вдобавок из Скотленд-Ярда прислали новую порцию фактов и цифр. Инспектор заперся у себя в спальне, в уютной старомодной каморке, похожей на берлогу. Он раскурил трубку и принялся изучать, сортировать и сопоставлять данные, устанавливать связи. Вместе с весьма обширной подборкой других материалов Скотленд-Ярд отправил фотографию Бейтса, грабителя банка, взятую из полицейского досье. Снимок сделали, когда преступника задержали за изготовление фальшивых денег. Внешность Бейтса трудно было назвать располагающей. Угрюмый темноволосый мужчина со сломанным носом и впалыми щеками. Форма головы и лоб выдавали, однако, недюжинный интеллект. Человек с мозгами, несомненно, большая находка для любой преступной шайки. Детектив внимательно рассмотрел фотографию, усмехнулся и отложил ее в сторону, чтобы изучить позднее. Затем последовала карточка с фотокопиями отпечатков пальцев Бейтса. Далее – отчет об издательстве «Граймз и Уиллз» в Стокуэлле. Ознакомившись с ним, Литтлджон присвистнул. Райдер пользовался подставным адресом как абонентским ящиком, чтобы отправлять и получать почтовые бандероли. Граймз и Уиллз оказались парой мелких торговцев, хозяевами газетного киоска на Севен-Систерс-роуд! Более того, оба попали под подозрение в связи с махинациями банды фальшивомонетчиков, которая вскоре после вступления Великобритании в войну внезапно исчезла. Парочку «издателей» подозревали в причастности к изготовлению поддельной иностранной валюты, однако ограничительные меры военного времени помешали их преступному экспорту, лазейки на границах закрылись. Законы о всеобщей регистрации и военной службе тоже, наверное, сыграли свою роль, и банда мошенников распалась. Литтлджон оставил на столе груду документов, снял ботинки, с наслаждением вытянул ноги и улегся на кровать с горящей трубкой в зубах. Теперь ему предстояло заняться фактами: тщательно расставить их по местам, подробно разобрать каждый, рассмотреть всю совокупность, установить логические связи и найти разгадку преступления! Много лет назад, вскоре после налета на банк, совершенного неким Персивалом Бейтсом, в дом костоправа Уолла прибыл неизвестный пациент. Очевидно, он скрывался в клинике, пока проходил курс лечения, благодаря которому удалось восстановить его искалеченную правую руку. Вместе с тем костоправ исправил и сломанный нос, отчего отталкивающая внешность пациента стала самой обыкновенной. У Бейтса была парализована правая рука и поврежден нос, так что, вероятно, тот пациент и есть Бейтс. Костоправ, разумеется, не мог не знать, что укрывает у себя преступника, поскольку в то время все газеты публиковали подробности ограбления и фотографии с места событий. Почему же старый Уолл хранил молчание? В отчете Кромвеля описывалось, как Бейтс до налета на банк, во время заключения в Дартмурской тюрьме, узнал о том, что доктор Джон Уолл, племянник убитого костоправа, оказался причастен к подпольной операции. Может, Бейтс воспользовался этим рычагом, чтобы надавить на старого Уолла? Так он заставил костоправа дать ему убежище и изменить его внешность? «Нужно будет спросить об этом самого доктора Джона», – решил Литтлджон. И наконец, оставался еще и Райдер, очевидно, как-то связанный с бандой фальшивомонетчиков. Металлический звук, который слышала почтмейстерша в его бандеролях, мог быть скрежетом от соприкосновения гравировальных пластин для изготовления поддельных банкнот. А если Райдер делал клише для печати в своем убежище в Столдене и отсылал готовые пластины почтой в Лондон? Бейтс отсидел срок за фальшивомонетничество! Райдер и Бейтс – одно лицо? Если это так, зачем же он остался под самым носом у того, кто изменил его внешность? У единственного, наверное, человека, знавшего, кто он такой на самом деле? А если Райдер все это время шантажировал костоправа, а потом старик услышал, что девушка, которую он любил как родную дочь, собирается выйти замуж за преступника? Старый Уолл пригрозил раскрыть секрет Райдера, и этот опрометчивый шаг стоил ему жизни. Литтлджон вскочил. Все, что ему требовалось сейчас, – срочно поговорить с доктором Джоном Уоллом и добыть отпечатки пальцев Райдера. Он поспешил к телефону и договорился о немедленной встрече с доктором, затем позвонил в местный полицейский участок и дал инструкции ошеломленному Меллалью. Доктор Джон Уолл не заставил себя долго ждать. – Я хочу задать вам вопрос деликатного свойства, доктор, – начал Литтлджон. – Слушаю, инспектор, – отозвался Уолл, и глаза его блеснули. – Вам приходилось когда-нибудь иметь дело с последствиями подпольного аборта? Я говорю об операции, которой подверглась сестра Гарольда Гринлиза, убийцы из Редстеда. Он отбыл заключение за убийство человека, виновного в несчастьях его сестры. – Да, инспектор. – Доктор Уолл отвечал откровенно, без колебаний. – Меня попросил о помощи мой бывший сокурсник, мы вместе проходили практику в больнице, но потом он скатился на самое дно. На сей раз приятель попал в переплет. Меньшее, что я мог сделать, – это попытаться все исправить. Я провел операцию и сохранил девушке жизнь. Я ничем не нарушил нормы профессиональной этики, разве что не поднял шум вокруг этого. Тот врач вскоре уехал за границу, а затем умер. – И все же, доктор, у меня есть причины полагать, что грабитель банка, скрывавшийся от правосудия, воспользовался тем случаем как средством давления, чтобы вынудить вашего дядю принять его у себя в клинике. В итоге внешность преступника изменилась настолько, что тот смог исчезнуть и уйти от наказания. Полиция потеряла его след. Литтлджон рассказал хирургу все, что знал, и поделился выводами, к которым пришел, сопоставляя факты. – Вы хотите сказать, что дядя безропотно согласился сделать все, о чем просил его этот негодяй, лишь бы сохранить мое доброе имя? – Вероятно, доктор. – Но Бейтс уже пытался подступиться ко мне, инспектор. Едва вышел из тюрьмы, как явился в мою лондонскую квартиру и открыто потребовал «помочь ему снова встать на ноги» – так он это назвал. Мерзавец пригрозил предать огласке случай с мисс Гринлиз, подробности которого раньше не выносились на публику, не говоря уж о полиции и медицинском совете. Я указал ему на дверь и предупредил, что сдам его полиции, если он снова вздумает досаждать мне. – Тогда как же ему далось провернуть трюк с вашим дядей, доктор Уолл? – Я могу ответить на этот вопрос, инспектор. Когда ко мне пришел Бейтс, я как раз собирался в морское путешествие. После университета мне предстояло продолжить образование, требовалось время на усиленное чтение и спокойные размышления. Что могло быть лучше места врача на судне, где не так много пассажиров? Я получал жалованье, размеренную, здоровую жизнь и досуг, чтобы заниматься и размышлять. Я выбрал корабль, который следовал на восток и должен был вернуться в Британию не ранее чем через год. – Значит, ваш дядя не мог связаться с вами, чтобы подтвердить историю Бейтса, а написать не решился из опасений, что письмо попадет в чужие руки? – Это похоже на правду. Бейтс вполне мог заметить бирки на моих чемоданах, которые в то время лежали повсюду, и воспользоваться этим позднее, когда полиция загнала его в угол. – Ваш дядя никогда не упоминал об этом? – Нет. Он промолчал. Но для него это довольно характерно. Наверное, дядя боялся огорчить меня. В общем, все это случилось задолго до моего возвращения, а Бейтс куда-то сгинул от греха подальше… – Сомневаюсь, доктор. Сомневаюсь. – К чему вы клоните? – Не удивлюсь, если окажется, что Бейтс причастен к смерти вашего дяди. Вы не должны забывать, что мистер Уолл знал правду о нем и мог его разоблачить. – Значит, этот подонок Бейтс заставил дядю замолчать? – Вероятно. – Что вы собираетесь предпринять? – Предоставьте это нам, доктор. Уверяю вас, мы уже вышли на след Бейтса и сделаем все, чтобы привлечь его к ответу. Кстати, ведь ваш отец был еще жив в то время, когда Бейтс обратился в клинику? Не так ли? – Да. Но отец отправился вместе со мной в кругосветное путешествие. Как пассажир судна. – Да, Бейтсу повезло, ничего не скажешь. Ему во всем сопутствовала удача. – Что ж, если у вас больше нет ко мне вопросов, инспектор, я пойду. Надеюсь, вы скоро поймаете негодяя. Мне невыносима мысль, что он разгуливает на свободе. – Положитесь на нас, доктор. Но Литтлджона ждало разочарование. Меллалью сумел каким-то образом раздобыть садовые ножницы Райдера с превосходным набором отпечатков обеих рук владельца. Деревенский полицейский гордился своим успехом и обрадовался, когда Литтлджон похвалил его. Однако веселье их длилось недолго. Позднее в тот же день специалист по дактилоскопии из Олстеда, которому передали секатор и фотокопии отпечатков пальцев Бейтса, доложил, что между образцами отпечатков не наблюдается даже отдаленного сходства, причем голос звучал так оживленно, словно плачевный результат его трудов доставил ему удовольствия! – Вот черт! – пробормотал Литтлджон и уныло взял два новых письма, только что доставленных почтальоном. Одно пришло из Скотленд-Ярда. Показания Райдера подтвердились: он точно пересказал программу радиоконцерта, которая подкрепила его алиби. Второе письмо, полное теплого дружеского участия и любви, прислала миссис Литтлджон в ответ на обстоятельный доклад мужа об убийстве и его собственной роли в расследовании. Инспектор всегда рассказывал жене как можно больше о своих делах. Это помогало ему привести мысли в порядок. «Не знаю, насколько это важно, Том, – писала миссис Литтлджон после короткого пересказа домашних новостей, – я сама слушала ту радиопрограмму, о которой ты упоминал как о части алиби. Прямо в середине вариаций «Энигма» произошли технические неполадки. В итоге выпала целая часть «Нимрод». Представляешь, как обидно. Я всегда с нетерпением жду, когда начнется адажио «Нимрод». В отчете Скотленд-Ярда не упоминалось о перебоях в трансляции. – Славная старушка Летти… милая старушка Летти, – пробормотал Литтлджон. Он надел шляпу и сделал шаг к двери, но затем схватил старый конверт и быстро нацарапал на обратной стороне, чтобы не забыть: «Коробка конфет для Л.», – после чего сунул записку в карман.