Из глубины пещеры донеслись рев и грохот обвала! Из черной дыры, которую моя первая иллюзия изобразила тоннелем метро, выламывался каменный человек, высотой с двухэтажный дом, не меньше. Камни сыпались вокруг него. Похоже, он только что родился из горной породы. Не только мы с Иришкой, но и наши преследователи окаменели, глядя на это явление. А каменный великан, напротив, развил бурную деятельность. Он взревел, вырвал из потолка самый могучий сталактит, и попытался гвоздануть им по машине, но теснота пещеры не дала ему замахнуться, как следует. Тогда он просто стал выпихивать снегокат обломком сталактита. Вояки выскочили наружу, а нам куда было деваться? Мы повели себя максимально по-дурацки. Как в балете, взявшись за руки, побежали сначала направо, потом налево. Не знаю, сколько бы мы так метались, но путь нам преградила бархатная, абсолютная чернота! Даже слепящая темнота пещеры казалась легкомысленной по сравнению с нею. Тьма раскинула крылья, зажглись совиные глаза. Катрыргын! — Опять вы! — рявкнула она. Эхо в ужасе застонало и забилось в истерике! — И сюда добрались?! ВОООООН!!! Пол наклонился, и камни понеслись под ногами, тьма обрушилась на голову. Я чудом не выпустил Иришкину ладошку. Мне показалось, что мы провалились в центр земли, в расплавленную лаву — так сделалось светло и жарко. Глава двенадцатая Глаза ослепли от ярких и горячих огней софитов. Я зажмурился, потом осторожно приоткрыл один глаз. Сквозь ресницы разглядел маленький амфитеатр со зрителями — все они смотрели с интересом и дисциплинированно хлопали. Операторы разворачивали свои массивные камеры. А один, со стедикамом, совал объектив нам прямо в лица. Пещера продолжала свое шоу. Приоткрыв глаз пошире, я увидел, что к нам идет, держа микрофон, как букет, Антон Вольский, любимец всех девочек страны от восьми до восьмидесяти лет — еще более красивый, чем на телеэкране. Только за одну такую улыбку и прическу можно показывать людей по Первому каналу в прайм тайм. По причине новогодних праздников он был одет в красную жилетку с оленями и прочими скандинавскими прибамбасами. — Сегодня у нас необычные гости, — удивительно, но он умудрялся говорить бодро и приветливо, в то время как лицом, обращенным к нам и отвернутым от телекамер, делал страшные гримасы. — Их появление — сюрприз даже для меня! Профессионал! Хотя я уже привык к пещерным глюкам. — Это же сам Антон Вольский! — прошептала Иришка, дергая меня за рукав. Значит, это не глюк? Или глюк сразу для обоих? Я мало что понимал. Тут сзади раздался голос: — Это подстава! Это попытка конкурентов дискредитировать нашу фирму! Охрана! Взять! Уберите их немедленно! Теперь я уставился во все глаза! Это кричала стильная дама со сложной седой укладкой. Она вскочила из кресла для гостей программы и яростно жестикулировала, указывая, в основном рукой вниз, словно патрицианка, требующая смерти гладиаторов. Антон стрелял туда-сюда глазами, пытаясь оценить ситуацию, повернувшись затылком к зрителям и камерам. И тут я увидел, как из середины заднего ряда выбирается… Катя. В синем платье и рыжими волосами. Я заморгал и даже протер глаза. Она сбежала вниз и вытянулась перед уставленной на нее телекамерой, словно перед амбразурой! — Эти люди, — закричала она звенящим голосом, показывая на нас с Иришкой, — в самом деле, потерялись в сказке. Посмотрите на них, они только что вернулись, они прямо оттуда, они спаслись чудом. Компания, вместо того, чтобы разыскивать их, послала убийц, что бы люди не могли выбраться и рассказать об опасностях, подстерегающих тех, кто доверчиво покупает туры и отправляется в неисследованные области вместе с детьми. Подчеркиваю: с детьми! Я работаю в компании. Моя обязанность — встречать вернувшихся! Я не знаю, сколько людей пропало, потому что нам регулярно дают средство, блокирующее память! Люди! Компания «Сказка» убивает вас! — Молчи, стерва! — кричала дама. — Заткните ее! Она врет! Сколько тебе заплатили? — Сколько вы получили в обмен на человеческие жизни? — парировала Катя. Антон поднял руку, чтобы дать отмашку операторам на выключение камер. Да неужто мы в прямом эфире? Кажется, Вольский работает именно так. Я все больше верил в реальность происходящего. — Реклама! — объявил Антон с известной всей стране праздничной интонацией, которая автоматически делала рекламу в два раза эффективнее, и неизвестно, как повернулась бы далее события, но тут — мы с Иришкой натренированно шарахнулись, опрокинув кресло, из которого уже ушла седая дама — на подиум из пустоты рухнул снегокат! Двое, сидевшие на нем, выскочили с автоматами наизготовку. — Всем стоять! — крикнул один. — Всем лежать — заорал другой. Для пущей убедительности кто-то из них полоснул автоматной очередью по потолку. Посыпались щепки и стекляшки, заискрили провода. Зрители повели себя в соответствии с собственным опытом и темпераментом: кто-то залег между скамьями, кто-то побежал и стал давиться в толпе у выхода. Лишь Антон Вольский в своей красной жилетке стоял посреди этого бедлама, расставив ноги и заложив за спину руки с микрофоном, как капитан пиратского судна, управляющий ходом абордажной атаки. Он прищурился, увидев, что многие из залегших за лавками зрителей снимают происходящее на телефоны и, очевидно, напрямую выкладывают в интернет, тряхнул своим знаменитым чубом: «А, пан или пропал!» и начал сенсационную передачу, которая автоматически вознесла его на самую вершину телевизионного Олимпа. Для начала Антон повторно объявил рекламу, и за свободные минуты создал эффектную мизансцену. Нас троих — Катю, Иришку и меня — усадили на фоне самых разбитых лавок (пару из них специально поставили дыбом). Подскочила девушка с косметической палитрой. Она взлохматила нам с Иришкой волосы и губкой нарисовала у меня по щеке мужественный кровоподтек, а Иришке затенила глазницы, намекая на перенесенные страдания. Катю как местную оставила без изменений, только припудрила ей раскрасневшееся от жары и волнения лицо и поправила прическу. Киногеничный снегокат перевернули у наших ног на манер жертвы аварии. Оставшихся зрителей рассадили на руинах декорации, вроде как боевых товарищей, лица некоторым измазюкали черным. Не знаю, что это означало, но выглядело весьма драматично. Многие, в том числе и те, кто не имел отношения к передаче, заходили в студию и выстраивались по стеночкам. Пускали всех, и народу набилось видимо-невидимо. Наши преследователи испарились, как нечистая сила после первого петушиного крика. Пропала и Аделаида Львовна. Если про нее кто-то и помнил, то это были не мы. Софиты так и жарили. Больше всего на свете мне хотелось стащить через голову чертову малицу, но телевизионные люди запретили. Пока шли приготовления, я, скрепя сердце, спросил у Кати про Илью. — С Илюхой полный порядок! — ответила его подруга. У меня камень с души свалился. Надвинулись камеры, и подошел Антон с микрофоном. Он так умело задавал вопросы, что вытянул из нас с Иришкой не просто связную, но вполне занимательную историю. Катерина и сама умела хорошо говорить. — Большое спасибо за ваш рассказ, — сказав так, знаменитый телеведущий повернулся к камере и сказал несколько завершающих фраз, которые я уже не слушал, поскольку медленно сползал в обморок от теплового удара. Снова подчеркиваю: физиология сказочного персонажа и физиология реального человека сильно отличаются. А я был уже настоящий. И это чертовски радовало, хотя и причиняло неудобства. — Всем спасибо! — крикнул Антон Вольский зрителям и съемочной группе и потащил нас за кулисы, точнее в закуток между бетонной стенкой и бутафорской. — Да раздевайтесь, можно уже! Пейте! На столике среди разнообразного хлама стояли бутылки с чистой холодной водой! Вот сказочное наслаждение! — Ребята, телефоны есть? — спросил Антон. — Да, — ответила Катя с некоторым удивлением, а мы помотали головами. — Быстро звоните родным, чтоб не волновались, потом бросайте телефоны, и уматывайте, как можно скорее. — Да чего звонить-то! Мы сейчас домой поедем, — возразил я. — Мозги от жары расплавились, — поставил диагноз телеведущий. — Вы думаете, вас оставят в покое? Домой пока ни ногой! — он многозначительно кивнул за декорации в сторону снегоката. — У вас есть место, где можно залечь на дно? — У меня есть, — быстро сказала Катя. — Найти невозможно. Дом бабушки моей подруги. Где у вас здесь ближайший банкомат? — Соображаешь, — похвалил Антон. — Карточку давай сюда, кто-нибудь сбегает деньги снять. Нечего вам светиться! Пароль какой? — Мы уже все рассказали, теперь-то поздно нам рты затыкать, — попробовал я воззвать к здравому смыслу заговорщиков, но их несло. Им было очень интересно. Это мы с Иришкой выше крыши наприключались. Но с другой стороны, кто эту «Корпорацию» знает — Кате виднее. Может, нам еще на суде придется выступать. Интересно, у нас в стране есть программа защиты свидетелей, или это выдумки киношников? Катя отдала карточку прибежавшему парнишке, потом мы должны были позвонить своим. Номеров родителей я, естественно, не помнил. Поэтому только Иришка позвонила в свой Владивосток. Там было шесть утра, передачу ее родные, естественно, еще не видели, поэтому обошлось без причитаний и истерик. Иришка попросила перезвонить моим. Ого! Значит, уже дошло и до знакомства родителей? А я и не в курсе! Постойте, но мои же ничего не помнят про Ирку! Да, но теперь они посмотрели передачу. Я махнул рукой на эту трудноразрешимую задачу. В общем, прав был Антон: мозги плавились, как шоколадка на пляже, и нечего было их перегружать. Катерина звонить своим не стала, сказала, что они за границей и передачу явно не видели, зато она позвонила какой-то подруге и, быстро справившись с ее оханьем и прочим, договорилась, что та подвезет нам к вокзалу ключи от бабушкиного дома. Вернулся парнишка с банкнотами. Антон при виде их хмыкнул, и добавил еще денег из своей борсетки: «Считайте гонораром!». Парнишка вывел нас через служебный ход.