Поиск
×
Поиск по сайту
Часть 4 из 20 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Тут чум и небо затряслись от тяжких ударов — шел великан. — Месяц вернулся. Ай, не вовремя! — досадливо воскликнула она. — Вечно одно и тоже — надоело! Вот тебе ветошка, спустишься на ней, пойдешь в лес, отыщешь Рогатого с мешком, а дальше — они все сами сделают! Она протянула мне тряпочку. Я растерянно стоял, держа платочек в руке. — Шуруй, тебе говорят — чего встал! А то Месяц тебя без толку растопчет! Я выскочил из чума, и, скользя на неровностях звезд, как на гололеде, подбежал к краю неба. Небо раскачивалось, и край болтался туда-сюда, грозя сбросить меня вниз без парашюта. Я вынул тряпочку, повертел по всякому, прикидывая, как с ней обращаться. Бросить в воздух и прыгнуть сверху? А вдруг это не так работает? Когда я случайно взял ведьмин платочек за два угла, он вдруг поднялся вверх и потянул меня за собой. Я повис над небесной твердью. Зажмурился, дрыгнул ногой и оттолкнулся! Я висел между двумя сверканиями: небесным и земным, медленно спускаясь на землю. Воздух вокруг меня искрился крохотными ледяными кристалликами. Ощущение было интереснее, чем когда я уменьшался, будучи великаном. Торжественно, медленно я опустился в горящий от звездного блеска снег, и уже без всякого благолепия рухнул в сугроб. Платочек вырвался и умчался на небо, оставив у меня в руке щепоть ниточек. К хозяйке полетел! Я оглядывался и отряхивался. Приземлился я в снег на опушке леса. Как она там сказала? «Иди в лес, ищи Рогатого с мешком»? Кажется, какого-то рогатого я уже видел. Пошел я между низкорослых заиндевелых деревьев, воображая себя следопытом. Загвоздка в том, что следов на снегу не было. Сверху-то я видел, какой лес огромный. Может, Рогатый в другом конце его бродит. Потом вспомнил, как он рогами иней с деревьев сбивал, стал и наверх поглядывать. Ветки все прятались в цельных серебристых чехольчиках, как рога у оленя. Здесь никто не проходил. Покричать, что ли? Поорал я «эге-гей», задрав голову к звездам первого неба, а когда снова взглянул вниз, увидел прямо у своих ног цепочку следов. Лисичка! Лисы ставят одну лапку за другой, словно идут по ниточке. Такой характерный след даже я узнал. Странная, однако, лисичка — на крик пришла. Ну, как бы то ни было — хоть одна живая душа! (Медведей я почему-то не боялся. Подозревал, что тут звери все волшебные — разговаривают. Хотя, сказочные существа, конечно, тоже покушать не дураки). Поспешил я по следу. Лисичка сперва бежала прямо, потом начала петлять, и на одном вираже след оборвался. Тоже, что ли, на небо взлетела? Глянул вверх — иней на месте. Тут я вспомнил, что эти хитрые звери умеют след скрадывать. Плюхнулся в снег под дерево — передохнуть. Благо в местных шкурах можно в снегу валяться без опасения — не простудишься. Ну и взмок же я в этой первобытной одежде! Так увлекся, что не заметил, как по следу бегом бежал. Не успел в себя прийти, как на меня какая-то ажурная тень упала. Поднял голову: мама родная! Да что же это такое?! Стоит скелет, здоровенный, блестящий; голова у него — оленья, с рогами. За спиной — мешок. Тот самый Рогатый, которого я сверху видел, когда еще считал себя Месяцем. Вокруг его берцовых костей лисичка вертится, точнее, скелет с лисьей головой. То на четыре лапки-косточки опустится, то выпрямится, как человек. Но я в этой чукотской сказке уже ничему не удивляюсь. — Привет, — говорю и пальцем в небо тыкаю, — меня к вам сверху прислали. Еле вас нашел. А Рогатый молча наклоняется и кидает меня в мешок. Словно гриб сорвал. Рука у него трехпалая, как манипулятор. Свалился я в мешок — там уже что-то лежало. Я ощупал: мерзлая звериная тушка и какая-то дохлая, довольно крупная, птица. Может, тетерев. Зашагал Рогатый — мешок раскачивается. Очень мне все это не понравилось. Порылся я в карманах под шубой, нашел мультитул. Иришка надо мной все время смеется, что я ношу в карманах вещи на все случаи жизни. Но это, правда, очень удобно. Мужчина должен быть во всеоружии. Вынул лезвие, пропилил дырку в мешке и кое-как оттуда вывалился. Плюхнулся с довольно большой высоты — хорошо, что здесь всюду снег. Сверху на меня до кучи мерзлый тетерев свалился — прямо по голове. Рогатый непорядок сразу заметил. Остановился, обернулся — Ты зачем мешок испортил? — спрашивает. А голос у него — как будто обледенелые ветки друг об друга под ветром щелкают. Как он, интересно, без легких говорит? — Ты куда меня тащишь? — Строганину делать. Я даже не стал спрашивать из кого. Думаю, что ответ меня не порадовал бы. — Меня к вам из небесного чума прислали. Где Месяц живет. Сказали, поможете. — Старуха Катгыргын, — Рогатый не спрашивал, а утверждал. — Возможно. Она сказала вам мне помогать. — Мы для старухи Катгыргын еду делаем. Тут я сложил два и два. — Это она вас обглодала? — Да. И тебя обгложет. И ты по лесу будешь ходить, еду ей собирать. Старуха Катгыргын скоро весь мир съест. Изложив местную эсхатологическую теорию, этот объедок поднял меня на плечо, положил поперек ключицы. Порылся в снегу, выкопал тетерева, взял за хвост и понес.
Надо было срочно что-то придумать, чтоб взорвать его убогий мозг, но в мою перевернутую болтающуюся башку ничего не лезло. Вместо этого я тупо попытался отделить его верхнюю конечность от тела, просунув лезвие мультитула в сустав. Но это было примерно то же самое, что тыкать ножичком в опору ЛЭП. Кости держались вместе не на связках и сухожилиях, а на волшебной силе. — Не щекотись, — прощелкал мой терминатор, и встряхнул меня на плече: переложил поудобнее. Нес он меня довольно долго, но я так ничего и не придумал. Вижу промеж его ребер, что подошли мы к чуму, даже точнее — к шалашу, потому что чум этот был покрыт корой и лапником. Какой уж лесная нечисть сумела, такой и построила. Свалил меня мой носильщик на снег, и не успел я подняться, как из чума вывалила куча народа. Где они только помещались! Все костяные, только головы разные. Были даже три девушки с длинными косами. Я приободрился было, но как разглядел выражения их лиц, сразу увял. Звериные морды были хоть не такими выразительными. Какое счастье, что я точно знал, где находится Иркино тело, а то если бы увидел ее лицо среди этих — точно сошел бы с ума. Костяк зверя средних размеров с узкой зубастой пастью (может, росомахи) схватил меня за плечи и прижал к снегу. Я попытался было перекинуть его через себя, но он был неподъемный, как конная статуя. Обглоданные лисичка и зайчик с такой же небиологической силой зафиксировали мои ноги. Конечностями я шевелить не мог, но язык-то у меня двигался! — Ребята, — говорю, — слушайте! Вы все неправильно делаете! Если вы собрались из меня строганину готовить, то тут нужен особый рецепт! Старуха Дрын-дын-дын велела меня посадить у костра в хорошем чуме, накормить-напоить, спать положить и оставить в одиночестве. Вот тогда… Но говорить с этими зомби было все равно, что со сборочными роботами-манипуляторами. Не было у них функции голосового ввода, и дело свое они туго знали. Да и язык у меня, честно говоря, к небу присох. А вы представьте: надвигается на вас толпа скелетов с оскаленными звериными мордами (и это еще цветочки, потому что бывшие человечьи лица — еще хуже), глаза у всех ледяные, мертво сверкают в звездном свете, а в кистях (или костях) зажаты ножи. Даже не профессиональные поварские ножи, а такие, которые нужны в первобытном лесу для выживания: острейшие, блестящие, как молнии и полумесяцы. А в середине стоит Рогатый, как шеф-повар среди бригады менее квалифицированного персонала. Бывшая милая козочка с косточками не толще куриных с профессиональной сноровкой вспорола мой сапог, и я почувствовал, как уплываю в милосердное небытие — наркоз-обморок. Но далеко уплыть не удалось, потому что меня долбануло в грудь, дернуло за шею, потом завертело, бросило лицом вниз во что-то теплое и колючее. Я все время с ужасом ждал невыносимой боли, но ничего такого не произошло. Глава вторая Я лежал на животе и боялся шевелиться. Работали древние инстинкты: затаись и авось пронесет. Открыл глаза и увидел перед собой блестящие пайетки, как на подушке, которую Иришка купила на «Али-экспрессе». Пару наносекунд я был убежден, что проснулся, и предвкушал, как сейчас перескажу сон Иришке. Перевернулся на спину. Разумеется, я не проснулся, поскольку это не был сон. Среди северных декораций стояли девушки, наряженные и загримированные под чукчанок. Я лежал на блестящих подушках. Девушки начали было что-то скандировать, но оставили свою речевку и заговорили разом: — А где еще один? Боже, у него пояс на шее! Зачем вы сняли пояс? Где ваш второй? Пояс снимать нельзя! И тут я вспомнил все. — Ирка!!! — заорал я громче всех четырех девушек и вскочил. — Там осталась Ирка! Она без пояса! Ее надо спасать! Немедленно! Ее сожрут! Рыженькая «чукча» подбежала ко мне и толкнула в плечи, чтоб вернуть на подушки: — Не волнуйтесь! Все под контролем! Здесь работают профессионалы. Кто-то сказал: — Звоните Аделаиде Львовне! И девичий голос, звенящий от волнения, выкрикнул в телефон: — Аделаида Львовна! Три-восемнадцать! — наверное, это был код чрезвычайной ситуации. Помню, я бессвязно объяснял случившееся, вскакивая и порываясь бежать спасать Ирку. Восемь рук меня гладили и обнимали, четыре голоса уговаривали, что здесь работают профессионалы и все будет хорошо, просто замечательно, просто великолепно и даже еще лучше. Что волноваться практически не о чем. В процессе я не заметил, как надел ботинки, принесенные кем-то и заботливо поставленные передо мной, а куртку я и без того не снимал. Мне уже стало казаться, что я нахожусь среди девушек-мухоморов, когда из-за бутафорского тороса вышла коренастая женщина, прекрасно одетая и со сложной седой прической. Глаза у нее были циничные и расчетливые, но без вселенской скорби, в отличие от старухи Катгыргын. Женщину сопровождали спортивные ребятки недоброго вида. На миг мне показалось, что повторяется сцена с Рогатым и бандой его поварят. Но это, конечно, только потому, что нервы у меня были в полном раздрае. — Доложите обстановку! — приказала дама. Девушки заговорили все разом и разом умолкли.
Перейти к странице:
Подписывайся на Telegram канал. Будь вкурсе последних новинок!