– Кристиан, – Грета была весела и игрива. Пила шампанское, лежа на диване с таким видом, будто находилась в собственном алькове. – А скажите мне как банкир банкиру, могу я взять на себя обустройство нашего совместного детища? – Только помните, что это деловое учреждение, – Кристиан даже слегка испугался ее энтузиазма. Кто знает, не налепит ли она на стены банка розовощеких амуров. Он не доверял Грете Саттон – она была непредсказуемым и ненадежным партнером. Но ее популярность, богатство и близость к императору перекрывали все недостатки. – Кристиан, – мурлыкнула Саттон, – а отдайте мне девочку. Он ответил не сразу, раскуривая сигару. Этого он больше всего и боялся: как только Эльза достаточно твердо встанет на ноги, то расправит крылья и улетит от него. Ее положение в компании «Эрре и сыновья» считалось не слишком высоким, и то, что все его сотрудники молча подчинялись ей, включая даже умнейшую Агнес Менгель, было скорее заслугой личного авторитета Кристиана, нежели официальным статусом. Грета Саттон, особа, приближенная к императору, открывала головокружительные перспективы. Уход Эльзы поднял бы целую волну хаоса: здание фабрики было записано на нее, но это казалось меньшим из бед. Главным оставался вопрос – что делать с пустотой, которая останется у Кристиана. – А это вам надо не со мной обсуждать, – медленно отозвался он. – Почему бы вам не поговорить с самой девочкой? – А я поговорила, – капризно протянула Грета Саттон и села, принимая более приличную позу, – она отказала мне. Юношеский идеализм или глупая сентиментальность… – Эльза Лоттар лишена и того, и другого, – отрешенно уведомил ее Кристиан. – Да, она производит впечатление весьма разумной молодой женщины. И тем не менее даже думать не стала над моим предложением. Может, как банкир для банкира… вы отпустите Эльзу? – Я не рассчитаю Эльзу Лоттар ни ради вас, ни ради кого-то другого, – пожал плечами Кристиан, поражаясь, как такое вообще могло прийти в голову Грете Саттон. Даже ради светлого будущего самой Эльзы он не откажется от нее добровольно. – Значит, слухи не врут? – усмехнулась Саттон. – Значит, не врут, – согласился Кристиан. Он засиделся допоздна. Когда вышел в приемную, Карла Фосса там уже не было. Зато была Эльза, она стояла у окна и смотрела на черное в темноте море. – Прогуляемся, Кристиан? – предложила она, не оборачиваясь. – Да, – ответил он сухо, все еще удрученный их утренним разговором, – конечно. – Как я люблю порт, – сказала Эльза оживленно, когда они покинули здание. Было тепло и влажно, освещения не хватало, и Кристиана это нервировало – в центре города с фонарями дела обстояли куда лучше. Громко перекрикивались грузчики, закончившие смену. Рабочие тянули мулов, которые тащили груз с судов. Все здесь бурлило и волновалось, и море шумело, и кричали чайки, и пахло рыбой. – Бр-р, – поежился Кристиан, – будет чудом, если моих сотрудников никто не ограбит в этих закоулках. – Просто так в порту никто никого не грабит, – возразила Эльза, – здесь царят довольно строгие нравы на самом деле. У каждого свое место, и у каждого свое дело. В детстве я сбегала сюда всякий раз, когда у меня было свободное время. Мы с Гансом выполняли мелкие поручения, пытались рыбачить – безо всякого успеха, впрочем. Грузчики нас не гоняли, иногда угощали яблоками и папиросами. Она шла уверенно, точно зная куда. Кристиан шагал следом, ни о чем не спрашивая и ни о чем не думая. – Так что с «Грандисом»? – спросила Эльза, когда они свернули к узкому проходу между складами. – Ни за что не поверю, что вы решили его продать. Лишних финансов у вас по-прежнему нет, конечно, но дела не столь отчаянные. – «Грандис», – объяснил он задумчиво, – отойдет Берте после развода, а потом, вероятно, ее чокнутому отцу, потому что он твердо решил упечь собственную дочь в психушку. Как ни раскрути эту ситуацию, Эльза, получается плохо. Она не замедлила шага и не обернулась, однако ему показалось, что среди ровного шума бьющихся о берег волн до него донесся прерывистый вздох. – И какого дьявола вы собрались разводиться? – сердито буркнула Эльза. – Жена-самоубийца стала для вас чрезмерно обременительной? С самого утра обычно невозмутимая Эльза была решительно невыносима. Он не понимал, почему она снова и снова пыталась задеть его после того, как сама же вчера решила оборвать их отношения. – Я развожусь, – спокойно проговорил Кристиан, не собираясь поддаваться ее едкому настроению, – потому что в этом браке несчастны все: Берта, дети и я. Они свернули влево и неожиданно оказались на короткой улочке с несколькими зданиями. – Вон в том борделе Ганс работал охранником, – махнула рукой Эльза, – а это бар, неплохой, если вам нужно нанять контрабандистов или найти наемников для другой грязной работенки. – Спасибо, буду иметь в виду, – вежливо поблагодарил ее Кристиан. Улочка заканчивалась высоким забором, но Эльза уверенно обошла голые кусты одинокого дерева, отодвинула рассохшуюся доску и полезла в дыру. Мимолетно удивившись тому, чем он – почтенный человек солидного возраста – занимается, Кристиан тем не менее повторил ее маневр. – А вот это уже частная территория, – объявила Эльза. – Правда, владелец участка пропал лет двадцать назад, так что вряд ли мы кого-нибудь здесь встретим. Зато вот – полюбуйтесь. Кристиану понадобилось несколько минут, чтобы его глаза привыкли к темноте. Они стояли на небольшом, заросшем бурьяном клочке берега, и прямо перед ними море вылизывало каменистую землю. – Здесь мы и рыбачили, – Эльза села на сухое бревно у самой воды и задрала голову к небу. – Звезды, Кристиан. В городе вы таких не увидите. Но ему не хотелось смотреть вверх. Кристиан немного подвинулся, чтобы лучше видеть профиль Эльзы, ее шею, линию плеч. В темноте она казалась нарисованной – неподвижная картинка. Стало страшно: как будто перед ним была не живая женщина из плоти и крови, а всего лишь мираж. – Значит, вы решили, что развод вам добавит счастья, – вздохнула Эльза. – Пусть так. Но объясните мне, ради всего святого, все остальное. Кристиан отвечал очень коротко – ему не хотелось вдаваться в излишние подробности, но Эльза умела обходиться минимальной информацией, чтобы увидеть ситуацию целиком. – Чего вы хотите больше, Кристиан, – спросила она, – сохранить «Грандис» или защитить Берту? Он засмеялся: – Какая разница, Эльза, если у меня не получится ни того, ни другого. – Но ведь вы можете просто вернуть деньги, которые получили при женитьбе. Насколько я понимаю, брачный договор это позволяет. Таким образом, вы оставите за собой «Грандис», а вашему тестю будет незачем нападать на дочь. – Два миллиона гульденов. Она замолчала, все еще глядя на звезды. Кристиану тоже нечего было сказать. Он просто слушал море и дышал соленым воздухом. – С продажи самоходных машин за вычетом зарплаты и оборудования – сто пятьдесят тысяч гульденов, – вдруг проговорила Эльза. – Если вы отдадите свои лавки в аренду Предприятию Гё сроком на пять лет, то получите еще триста пятьдесят. – Вы и сами знаете, что у Конрада Брауна нет таких денег, – с нежностью ответил Кристиан, растроганный ее неумением проигрывать. – Будут, когда ваш банк даст ему заем. Какую сумму вы получите за благотворительный фонд? – Ту же самую, что и потерял из-за него, – семьсот пятьдесят тысяч гульденов. – Хорошо. Дальше. Поскольку ваши лавки будут в аренде, то склады пока не понадобятся. Их придется продать, Кристиан. – Предположим, это еще триста тысяч, – он поневоле втянулся в эту арифметику. – Примерно за восемьдесят тысяч я продам дом, который и так стоит пустым. – Сто семьдесят тысяч лежат на нашем инвестиционном счету. Забираем и их. – И все, – Кристиан поморщился, ощущая, как гаснет робкий огонек надежды. – Больше мне продавать нечего. Ему не хватало каких-то жалких двухсот тысяч – в прежние времена подобная сумма лишь рассмешила бы его. Но это было до того, как он ввязался в авантюру с фабрикой и банком. – Зато мне есть что, – ровно проговорила Эльза. – Я продам банковские акции, которые приобрела, когда еще работала на господина Гё. – Ни за что, – отрезал Кристиан. – Это ваш стабильный доход и кубышка на сложные времена. Эльза улыбнулась: – Ну так вот же они, сложные времена. Кристиан шагнул к ней вплотную и погладил пальцами скулу, подбородок. Она смотрела на него – снизу вверх, – и в ее глазах отражались звезды.