— Мама Лиза, ты за мной? Ура! — Ну как же я могу за тобой не прийти. Просто бабушка с дедушкой по тебе соскучились, они же тебя любят. — А почему тогда Диану не взяли? Они её не любят? Я опешила. Что говорить? — Да нет, она сама не захотела. — Я тоже не хочу. Без неё не хочу. Забери меня, Лизонька! — Она воткнулась в живот, пытаясь обхватить меня своими ручками, и молящими глазами заглядывая в лицо. Я посмотрела на Исаевых. Злющая маман, покрасневшая от негодования, и большой и сильный отец с глазами, полными доброты и жалости. Ну не ко мне, конечно, к внучке. — Алиса, ты же с папой. А где он, кстати? Неужели, отдыхает? — Вопрос нарисовался очень вовремя… — Миши нет. Уж не знаю, что у вас там опять приключилось, только он завёз Алису и уехал. — А с чего вы взяли, что у нас что-то приключилось? — Я хорошо знаю своего сына. Да и тебя разглядела уже. Оставила бы ты его в покое, Елизавета, ничего хорошего у вас не получится. — Да? А у кого получится? Вы уже при-глядели? Старики переглянулись. Что-то не нравится мне всё это. — Мама Лиза, пойдём к Дине. — Алиска залезла на руки и обняла меня за шею. — Пойдём, пойдём. — Да, идите, ребёнку спать давно пора. — Неожиданно разрешил Исаев, самый старший. Вот почему так всегда происходит? Ни чуть раньше, ни чуть позже, а именно в тот момент, когда я выходила из дома с девочкой на руках, подъехала машина Мишки, и он галантно помог выйти из неё молодой симпатичной девушке. Вот что можно было подумать? Он тоже приглядел? Когда только успел. Или давно?.. Немая сцена с моей стороны, и весёлый водевиль со стороны приехавшей парочки. Боксёр ещё не увидел нас с Алисой, он что-то говорил своей спутнице на ушко, поддерживал за талию и увлекал вперёд, немного подталкивая и приподнимая над невидимыми препятствиями, коих, просто, не было: дорожка к дому идеально выложена тротуарной плиткой, ни одной выбоины. Девушка при этом разливалась колокольчиком, строила глазки, заглядывала в рот моего любимого, видимо уже козла, прижималась и жеманничала. И вот он, момент истины! Исаев так растерялся, увидев меня, что всё само собой встало на место. Он никак не ожидал увидеть Лизу Романову в своём доме. Воистину, облом. — Лиза, что-то случилось? Ты как здесь? И куда? — Не беспокойтесь, Михуил Михуилович, мы — спать. А вам желаю новых впечатлений, или вспомнить старые. Помогать не надо, тут недалеко. И да, пока меня не будет в городе, заберите свои вещи и оставьте ключи. И поздравьте свою маму, она победила. — Если бы не Алиска на руках, я бы влепила ему по самое «не хочу», а так пришлось взять себя в руки и продефилировать мимо, гордо задрав пустую, как мяч, башку. — Миша, а кто это? Ты же не женат, насколько я знаю. Да и мама твоя говорила… Так и я об этом! Исаев свободен, какие к нему претензии? — Соня! — Рыдала я в маленькой комнатке, в темноте, замотав в одеяло своё вибрирующее тело. — Я умираю, Сонечка! Мне не жить без него, понимаешь? Да ты всё знаешь про это, прости. Просто очень больно. Ну что я делаю не так, почему об меня можно вытирать ноги? Потому что я его люблю и хочу замуж? Это что — какое-то преступное желание, за гранью разумного? Откуда такая реакция? Господи, дай мне сил и терпения, помоги вырвать из сердца любовь! Иначе мне конец! — Лиза, успокойся. Ты что-то не так поняла, не может… — Что не может ваш замечательный Исаев? Бросить меня и привести в ночь новую пассию? Причём, в дом своей маменьки, дай бог ей здоровья и счастья в личной жизни. Ну, вот где он? Не посчитал нужным ничего объяснять, и так всё понятно. Что с девчонками делать, они так подружились, Алиска привязалась ко мне. Соня, милая моя, я так ничего и не уразумела про эту любовь, моё сердце сжалось до размеров сильно побитого, потерявшего форму теннисного мячика, пинг-понг, пинг-понг. Пинг-понг… — Девчонки, там Исаев пришёл, сидит в гостиной. Грустны-ы-ы-й… — Мама Аля подслушивала, сто процентов, сочувствующий взгляд выдал её с головой. — Ой, нет, ни за что. Пожалуйста, родные мои. Я пошла к детям. Меня нет, я растворилась, улетела, рассыпалась. Пошёл он… Не знаю куда… — И зашлёпала босыми пятками в детскую. Но не дошла… Услышав начало разговора внизу, остановилась, а потом и вернулась, чтобы лучше было слышно. — Алевтина Сергеевна! — Миша, чтобы ты сейчас ни сказал, я всегда буду на стороне Лизы. Более того, могу и в глаз дать, меня хорошо подремонтировали в Китае, спасибо всем и тебе, в том числе. Обидел ты девочку, не хочет она с тобой разговаривать. Утро вечера мудренее, мальчик мой. — Я не доживу до утра. Моя любимая дурочка нарисовала себе совсем не те картинки, вот и мучается сейчас. И меня мучает. Я привёз своему отцу докторицу, она лет шесть им занимается. Когда-то в молодости он сильно пострадал в драке, вот и стало вылезать недомогание. Она приезжает на сутки. Комплекс её услуг рассчитан на весь день, а первая процедура делается на ночь. Вот и всё. Лилия Степанова — моя одноклассница и очень хороший мануальный терапевт. Мы и в клубе прибегали к её услугам не раз. Я спустилась на пару ступеней. — Как хорошо твоя мамочка всё рассчитала. И как вовремя у её сына, наконец-то, приключился разлад с этим недоразумением. Вот радость-то! И Лилечка на ночь остаётся, есть возможность подсунуть её неженатому сыну. Так вперёд! — Я шипела, как змея, помня о спящих детях, стоя на лестнице в одеяле и с опухшими красными глазами. — Не теряйте время, господин Исаев, ночь в разгаре! Вас заждались, орёл наш свободолюбивый. Он рванулся в мою сторону, я резко развернулась и, запутавшись, потеряла равновесие. Если бы не Мишка, Лизоньке пришлось бы самой обращаться к мануальщице Степановой. — Лизка, горе моё, я с ума сойду с тобой! — Он сжимал меня вместе со злополучным одеялом, как куколку бабочки, не было никакой возможности пошевелиться. — Ну почему ты культивируешь только негатив? У нас уже и хорошего было много, и будет! Какая мама, какая Лилька? У меня есть только ты, единственная и неповторимая. Я люблю только тебя, верь мне, Лиза, родная моя девочка! Ты выкопала проблему на ровном месте. Да, я дурак. Но ты никогда не говорила о женитьбе. А два предыдущих узаконивания отношений оказались, как не смешно, действительно браком. И слово «жена» мне не нравится, как и «супруга», «благоверная», что там ещё. Ты — жизнь моя, мой кислород, моя половинка. — Надо полагать, что слово «жена», которое тебе не нравится, и которое имеет корень ген-, означающий «род», т. е. «рожающая» детей, тебе не подходит. Аналогичные корни имеют и слова «ген», и «генетика». И мать Алиски, твоя жена, прекрасно справилась с этой своей функцией. Я же, наоборот, не будучи официально этой чёртовой женой, тоже осилила непростое дело деторождения. Ты прав, зачем нам ещё дети? — Ну, мать, ты даёшь! Чего передёргиваешь? Мы так договоримся до свободной любви! Дули с две, Романова. И если тебе нравится слово «муж», Могущий Удовольствовать Жену, т. е. обеспечить всем нужным, то я давно так и живу. И если ты заметила, нас воспринимают, как семейную пару, без всяких бумажных свидетельств. И, кстати, жена — Жизни Естества (природы) Надежда. Т. е. женщина, с которой существует надежда воспроизвести свой род. Так что готовься минимум к двум сыновьям. Скажешь в ЗАГсе «да», и вперёд, отрабатывать звание жены. — Ты сам себе противоречишь, Исаев! — Ничего подобного. Я и мои прежние, хоть и были расписаны, свадебные торжества не устраивали. И женой я никого не звал. Не веришь? — А как же Кларисса в фате, и ты в бабочке, которая сидела на тебе как ночная моль на большом светильнике? Смешно. — Это фотомонтаж, ей захотелось после рождения дочери заиметь такую фишку. А мне было всё равно. — Мишенька, ты не устал? — Голос мамы Али прозвучал тихо, а эффект оказался громким. Я вывалилась из одеяла, из ослабевших рук боксёра, и приземлилась пятой точкой уже в конце лестницы. Как так получилось, я и сама не поняла. — Ай, Исаев, ты, всё-таки решил познакомить меня со своей Лиличкой! Очень странно, но именно виноватые, усталые и потухшие глаза Мишки и его руки, подхватившие меня и ощупывающие части моего тела на предмет ушибов и синяков, окончательно развернули мою взбалмошную головушку в правильном направлении. Я сама себе усложняю жизнь. Хватит уже. И уже ночью мы, очередной раз, поклялись, что никогда не будем возвращаться в те трудные времена, будем доверять друг другу и решать все проблемы вместе и мирно. И нам, таки, нужен дом!!! Буквально через неделю, проведя всю ночь в ванной и превратившись в прозрачную медузу с глазами цвета морской отмели, пришлось признаться и себе и Мишке, что мы скоро опять станем папой и мамой. И началось. Мои родители срочно-обморочно стали готовиться к свадьбе. — Мы у вас не спрашиваем разрешения. У нас единственная дочь, и мы мечтали об её счастье всю жизнь. И пусть родители Михаила отказались нам помочь, это ничего не значит! — Михаил сам в состоянии помочь, только скажите, чем и как. — Предложил мой дорогой, ему и самому была непонятно реакция его матери на наше бракосочетание. — Нет, нет, это наш праздник. Мы, конечно, будем с вами советоваться, может быть… — У мамы было шикарное настроение, ведь жизнь продолжается! Хорошо, что было лето. Заковать Исаева в свадебный костюм — задача не из лёгких. В конечном итоге получили чурбан неотёсанный в лапсердаке с карманами. А рядом — бледный мотыль, в пору хоть на крючок насаживай на крупную рыбу, с выпученными зенками и болтающимися верёвочками вместо рук. Несколько раз ушитое-перешитое платье превратилось в бесформенный чехол, ситуацию не спасала даже фата, как ни старались прикрыть ей это безобразие. Мамочка нервничала, мы с Мишкой старались подыграть изо всех сил, но, оставаясь одни, забывали обо всём. Он носился со мной как с писаной торбой. Не успев сказать «а», я получала желаемое по мановению волшебной палочки с программным управлением «Романова плюс». Интересно, когда я стану его женой, её перепрограммируют на «Исаева плюс»? А сейчас мне и, правда, было не очень хорошо, любые действия и обязанности выполнялись через силу, еда не доставляла никакого удовольствия, даже дышать, иногда, было тяжело. Но когда я слышала: «Лиза, иди ко мне», центром мира становился он, мой любимый Михаил Исаев. И сразу так хорошело, распогоживалось… Свадьбу устраивали в новом доме моих родителей. Эти дни были похожи на жизнь в Волшебном городе. За один день «вырос» газон, на другой — чудесные жёлтые дорожки. За ночь появлялось освещение на улице, возникали тенты и беседки, забор и патио. Мои родители вывернулись наизнанку, и не зря. Наше торжество получилось очень семейным, весёлым и добрым. Мамина старая подружка тряхнула стариной и одела Мишку и удобно, и красиво. Просто белая рубашка, жилетка и отличные брюки. Он даже как-то постройнел в них и не выглядел, как скала, гора и утёс, по вкусу. А мама Кольки соорудила мне воистину королевское платье. Её невестка обзавидовалась, хотя ткань на него привезла сама. Колька украсил, буквально, обсыпал меня жемчужинами, бисером и стразами, но совсем не вульгарно, а как-то к месту, очень необычно. А самое главное, что мы дополнили друг друга: аскетичный жених и шикарная невеста с пушистыми, развевающимися волосами. На этом настоял жених, не хотел видеть на мне никаких гулек, начёсов и налакированных кудряшек. — Лиза, не надо прятать такую красоту, ни обрезать, ни укладывать. Смотри, как хорошо получается, естественно. Хитрюга! А то я не поняла, что ему уже напели, что до родов стричься нельзя, никакой химии на теле и волосах, и не вязать, даже пинетки. Всё после рождения ребёнка. И я точно знаю, кто этот певун. Мой отец. Они с Мишкой с большой надеждой ждали мальчика, а родилась Женька, очень похожая на своего отца и на его мать, твою ж м… Так получилось, что перерыва в работе у меня почти не было. Я работала до самых родов, а после — в режиме онлайн, в сложных случаях появляясь воочию. Конечно, благодаря моей мамочке. Именно поэтому не сразу поняла, какие тучи нависли над моей головой. Катерина с Ником только вернулись, английская жизнь не пошла им, особенно, на пользу. Но мастерство Кольки и его мамы заявило о себе громко, и они открыли дизайнерскую студию «Нико», буквально с первых же заказов получившую широкую известность. А Катерина? Она же не могла оставаться в стороне. В деле своего мужа ей не было соответствующего её амбициям поста, она и иголку ни разу не держала в руках. Тогда что? Ну, конечно, моё место. В кармане у неё лежали полдиплома и самолюбие до небес. Бедный Николай Николаевич! Он предложил мне руководство зауральскими офисами, но переезжать туда не было никакого желания. И потом, явное понижение в табели о рангах обидело меня. Я уволилась в пару минут, даже не доделав очередной проект. Для знающего специалиста это бы не составило никакого труда. Но мои девчонки, принципиально, не стали помогать Екатерине Николаевой. Мы за столько лет составили такую слаженную команду, разрушить которую мог только дурак. Уж, простите, мой бывший шеф! — Лиза, я очень рад! — Первое, что сказал мне мой муж. — Подожди, не возмущайся. Я не о том, чтобы ты засела дома и готовила борщи. Елизавета Исаева давно готова к своему делу. И у меня образование по этому же профилю. Нет, я не напрашиваюсь к тебе в компаньоны, просто для открытия важно, сколько специалистов будет задействовано. И я уверен, что твои девчонки переберутся к тебе в тот же день. Тем более что офис можно организовать прямо в клубе. И начать с поездок моих пацанов. Меня уговорили возглавить федерацию в нашей области, Лизок. Так что наша жизнь сама собой совершила обновление. Ура! Вот так раз. Всё так просто! А я и не допускала мысли о таком повороте дел. Ну что ж, приступим. Мишка стал много ездить, соревнования и спортивные сборища отнимали у него почти всё время. И я много работала, создавая фундамент своего дела. И уговорила девчонок не покидать Николаева, без них у него всё могло рухнуть в один момент. Когда он это понял, пытался вернуть меня, но тщетно. И как заметила его жена: «Не ты, Коля, вырастил такого отличного специалиста, она сделала себя сама. И распоряжается собой и своими знаниями сама. За что боролись, на то и напоролись». Я не вернулась. Помогла ему подтянуть хвосты и пожелала новых проектов, по-английски и на английском. В один из вечеров позвонила Гуля. После гибели Чингиза, в которую тоже не верила, она переехала в Барнаул и жила в доме монгола с Мишенькой, занимаясь той частью наследства, которую Ахметов оставил их сыну. Она же, всё-таки, тоже боксёрша, да и мальчишка подавал хорошие надежды. Но и приглядывала за всем остальным. Вот только с личной жизнью ничего не получалось. Мать моего Мишки наивно полагала, что она так и любит её сына, а я — стерва, их разбила. — Я приехала, Лизок! Мне есть, что вам сказать. Собираем девичник. Жду вечером у Исаевых дома. За тобой вкусный тортик. Она оставляла сына с Сарматом, с которым он подружился, и которому Гульнара доверяла. Про их житьё-бытьё я толком ничего не знала, кроме скупых данных личных достижений Михаила Исаева-младшего. Доходили разные слухи, но я не принимала их близко к сердцу. Мне очень импонировало их общение, ведь я доверяла этому парню, особо приближённому к делам Чингизхана, безраздельно. Девчонки, оставшиеся в офисе Николаева, одно время работали под руководством Дарины, махачкалинской «подружки» моей, вызванной на подмогу Катерине. И рассказывали, как спелись эти две начальницы, и какую ересь несли и обо мне, и о Гульнаре. Не даёт им покоя наша налаженная жизнь. А что касается Исаева, с годами становившегося всё более светским, но при этом всё более брутальным и привлекательным для женского пола, то он переспал с половиной России и четвертью Азии. Как он ещё жив, бедный мой трах-тибидох… Гуля пригласила и Соню с мамой Алей, и маму Павла, и мою мамочку. Мы теперь не очень часто видимся, и я обрадовалась неожиданной встрече. Разговор будет серьёзный, судя по всему. А пока мы тарахтели под недобрым взглядом моей свекрови, Элеоноры Георгиевны Исаевой, начисто потерявшей звание просто мамы Миши. Женщина, чужая, эгоистичная, сама себе на уме, не стала для меня родной. Да просто адекватным человеком её невозможно было назвать. Хоть бы не дожиться до открытых военных действий, с неё станется. — Итак, девочки мои! Я торжественно закрываю неприглядную главу нашей жизни. Это касается всех! — Меня аж передёрнуло от торжественности момента. — А началось всё тридцать лет назад. Моя мама, истинная представительница рода Исаевых, симпатичная, темноглазая, с фигурой богини, радовалась жизни по полной. В её сердце поселилась любовь, всё раскрасилось яркими красками, будущее рисовало сценки безоблачного счастья. Пока… Пока на горизонте не появился гнусный карлик, мой будущий биопапа. Семнадцатилетняя девчонка, наивная, доверчивая, во всём видящая добро и мир, столкнулась с самыми низкими человеческими пороками. Только поняла это поздно. Банальная просьба показать дорогу из уст этого скота обернулась для неё трагедией. Я долго думала, имею ли право рассказывать об этом подробно, с картинками, как говорится. И решила, что, если уж изрекла «а», надо говорить и «я». Ни одного слова неправды в моём повествовании не будет. Но откуда мне это известно, я не скажу. Придётся поверить на слово. Продолжать? Абсолютная тишина, слышно только тиканье часов. — Да, конечно. Только валерьяночки попьём. — Выжала из себя Элеонора, получив согласие старшей половины аудитории. — И водички. — Очнулась девушка в чужом доме, голова трещала, ноги не слушались, полное непонимание происходящего. Где она? Каким образом оказалась там? Последнее, что помнила: её позвали и, наклонившись к открытому окну машины… Дальше провал в памяти. Но ей быстро объяснили, в каком статусе она теперь находится, вернее, круговорот колышущегося воздуха донёс до её сознания, что случилось что-то несуразное, что этого просто не может быть. И милый спасёт её, обязательно, ведь они так любят друг друга, никакие преграды им не страшны. Нет, нашу красавицу не били, не насиловали, и даже не брали в заложницы. Её пленили, обрекли невестой карлика и отпустили. Но предупредили, что, если она не подчинится, будет нехорошо. Её любимому. Не поверила, понеслась к нему, всё ещё надеясь на… Да просто, мозг отказывался воспринимать происходящее, ведь только что было солнечно и тепло, и вдруг — туча! Девушка сама себе не могла объяснить, почему сразу ничего не рассказала, не пожаловалась, не попросила помощи. И очень скоро об этом пожалела. Карлик слов на ветер не бросал! И когда скорая забрала избитого до полусмерти любимого человека, моя мамочка вернулась в тот дом. Она плакала, умоляла, ползала на коленях, просила пощады. На обещание сделать, что угодно ради здоровья и жизни дорогого мужчины, получила только одно условие: она должна стать женой карлика. Только в этом случае всё разрешится миром. Я опускаю детали, но девушка сдалась не сразу. Куда только не обращалась, кого только не просила помочь?! И, почти выходив любимого, опять чуть не потеряла его. Кто-то проник в палату и, если бы она не заметила изменившийся цвет жидкости в капельнице, его бы уже давно не было на этом свете. Это был конец. Конец так и не начавшейся счастливой жизни. Через месяц моя мама распростилась со своими мечтами и уехала со своим мужем на Алтай. Но с её условиями гнусному карлику пришлось согласиться: она не поменяет фамилию и не укажет его отцом своих детей. Уж как ей это удалось, история умалчивает. Через пять лет вернулась, дальнейшее вам известно. До момента окончательного исчезновения моих родных. Гуля подошла к самой щепетильной части повествования. Я предложила сделать перерыв, сварила кофе, накрыла чайный столик, принесла сладости. Рассказчица сидела, скукожившись, вцепившись в кружку, её не тревожили. Ждали… — Так вот, — отмерла она. — Нас затолкали в микроавтобус, когда мы выходили из магазина, и руки были заняты сумками. Борьку запихнули первым. Глаза завязали, заклеили рты, пристегнули к креслам, мы ничего и сообразить не успели. Держали в доме с видом на рощу, явно, окраина города. Кормили, поили, разрешали пользоваться ванной, телевизором, мы могли варить кофе, заваривать чай. Там были книги, старый проигрыватель, шахматы. Телефоны, документы, деньги и даже ключи были отобраны сразу, двери и окна с решётками закрыты намертво, в нашем распоряжении была одна большая комната, похоже, гостиная этого дома. Никто ничего не объяснял, ни одного слова мы не услышали, ни одного движения в нашем направлении не было сделано почти неделю. Моя душа помирала, ведь я ничего не знала о Мишеньке. Только надежда на Исаевых, у которых я его оставила, немного поддерживала. А потом забрали маму с Борей, воспрепятствовать этому не было никакой возможности. Оставалось только реветь, что я и делала, застряв ещё на неделю. Как-то утром, не могу объяснить почему, подошла к двери и открыла её. Она оказалась незапертой, в доме никого, на столе моя сумка с полным содержимым, и тишина. Никого, дверь на свободу открыта. Я бросилась искать маму. Тщетно, в доме даже следов пребывания людей не было. И как потом оказалось, жилище это принадлежало одной почтенной паре, в холодный период переезжающей в город. И в аренду они никому его не сдавали. Концы в воду. Гульнаре нелегко давались воспоминания, хоть уже и прошло несколько лет. Она оставила службу в полиции, к живому делу её не допускали, а просиживать штаны было неинтересно. Ей помогли организовать в нашем городе частное детективное агентство «Гулиса», ГУЛьнара ИСАева, сразу ставшее популярным, на хорошем счету. В простонародье его звали «Лисой». Так и говорили: «Проблема? Иди к Лисе». А потом несостоявшаяся полицейская и вовсе уехала. Но агентство работает, его подхватили отслужившие коллеги. И вывеску не сменили. А у самой сыщицы лисьей породы одна проблема, она до сих пор одинока. Даже у Сони появился друг, журналист, фотограф и крепкое плечо, три в одном, коллега по цеху и, дай бог, будет по жизни. — Гуля, а можно спросить? — Воспользовалась паузой моя мамочка. — А как же суженый-ряженый? Он, что, так ничего и не узнал? Почему отпустил? — Не узнал. Думаю, до сих пор в неведении. Он долго болел, реабилитационный период затянулся, мама выхаживала его ровно до дня своей свадьбы. Это тоже было одним из её условий. Оставив прощальную записку, ей пришлось исчезнуть из его жизни. Правда, не навсегда. Они ещё встречались, и не раз. Но разговора о прошлом не получалось, у него уже была семья, а у неё — я, а потом и Борька. Незачем ворошить прошлое, решила моя мамочка. — Как всё это грустно. — Задумчиво произнесла Исаева-старшая.