А утром… — Лиза, просыпайся, родная моя. — Мишка, уже одетый и побритый, целовал меня, трубя побудку, но тревожные глаза сигналили о чём-то нехорошем. — Что случилось? — Да, я так и знал, что от тебя ничего не скроешь. Мне, точно, нужно пройти курс оболванивания Лизы. — Он грустно улыбнулся. — Иди ко мне. Ну вот, опять. Опять затряслись все поджилки, сексуальное влечение выпустило свои коготки. Он вытащил меня из кровати, посадил, как дочку, к себе на колени. И я полезла ему в рот, бесцеремонно, не принимая никаких отказов, зацепив его лицо руками с двух сторон. Чтоб не смел отворачиваться от меня. Как сладко, лучше самых изысканных блюд для гурманов… На фига так рано оделся? Надо раздеваться. Что он и сделал. Так о чём там, о нехорошем? Всё потом, потом… А сейчас мозги вместе с душой исполняют арии упоительных наслаждений, танцуют в паре, наконец-то. — Девочка моя, у нас беда… — Мишка обнял меня за плечи, спасибо, что я успела разлить по чашкам кофе. — Ночью на трассе за городом разбился Чингиз. Или его взорвали. Или ещё что-то, пока непонятно. С ним был один шофёр, а машина сопровождения испарилась. И видимо, в ней была и Кларисса. Вот всё, что известно на этот момент. Нас ждут, надо ехать. Как?! Да этого не может быть никогда! Чингиз, человек-глыба, всё схвачено, за всё заплачено?! Мужчина мира, как называла его Гуля, жизнь из него била не одним ключом, а целым водопадом! Полубандит, полусекретный агент, при этом меценат и филантроп. Он помогал другим, получая от этого моральное удовлетворение. Но не каждый мог рассчитывать на эту помощь, монгол пропагандировал рациональный альтруизм, толкающий человека к бескорыстной, но обдуманной помощи окружающим. При этом не нужно было тратить эмоциональную энергию, если не получится. В его случае не могло быть и речи, когда кто-то садится на голову, пользуясь добротой в корыстных целях. Правило «сделал на сто рублей — друг, отказал на копейку — враг» в его жизни действовало безотказно. И враги у него были. Но кто? За несколько лет жизни с монголом, я так и не поняла, чем он зарабатывал на жизнь, обеспеченную «по самое не хочу». Но то, что люди в его окружении были преданны ему, любили, а некоторые и боготворили (я не о партнёршах по сексу сейчас) — это очевидный факт. За своих он стоял горой. И поэтому, когда я увидела на пороге дома Сармата, начальника охраны Чингиза Ахметова, просто впала в ступор. Он всегда был рядом с монголом, правой рукой в делах и прикрывающим тыл в быту. Как он остался жив? Чингиз уехал без него? Не помню такого за те годы, что жила здесь. Что-то изменилось? — Елизавета Сергеевна! — Его лицо перекосила гримаса боли и вины, когда я отшатнулась от него. — Шеф приказал мне остаться и охранять вас в гостинице, возражения не принимались. Но с ним поехали отличные ребята, профессионалы. Я сам ничего не понимаю. Пожалуйста, не добивайте меня, мне и так х… Ой, извините… — Сан, какая я тебе Сергеевна? Его звали Александр Сормов. Но он не любил своё имя, была какая-то некрасивая история, связанная с его отцом, тоже Александром. На это было наложено табу. И я стала звать его Сан, созвучно, на скандинавский лад. Тем более что и внешне он походил на варягов: тёмно-рыжий, с синими глазами, высокий, здоровый. Впрочем, вся охрана представляла собой гренадёрское подразделение. Чингиз всё время шутил, что на прокорм и поддержку формы своих бойцов уходит вся его добавочная стоимость. Эти парни любили пожрать, но и поржать тоже, хлебом не корми. Они постоянно подшучивали, подтрунивали, прикалывались, устраивали розыгрыши, «развод», как они говорили. И вот как-то, в первые дни появления в доме будущего отца моей дочери, я оказалась втянута в такой «прикол», чуть не закончившийся и правда, настоящим разводом. Никто не знал, в каком статусе я оказалась в постели Чингиза, мало ли их до меня было? А Сам не успел «отчитаться» или не посчитал нужным. Надо заметить, что до спальни, пацаны называли её хозяйской опочивальней, баб не допускали. Ахметов занимался ублажением себя любимого где угодно, только не в своей кровати. И вдруг, я. Как попала? Хозяин не поймёт, будет разнос. Да и как могли пропустить, всё время находясь на своих постах? Непонятки! И что они удумали! Решили представить меня девушкой одного из них, безбашенную, не дающую прохода мужику, доставалу и прилипалу, обманом проникшую в дом. Но этот обман нужно ещё придумать… Поправить ситуацию вызвался Сармат, он тогда был ещё гвардии рядовой гренадёр. Воспользовавшись тем, что я плохо ориентируюсь в пространстве, он привёл меня в гостевой дом охраны. Чингиз смотрел на сексуальные утехи своих парней сквозь пальцы, ему ли не понять молодёжь! Но предупредил — до первого косяка. Входов в это жильё было два: один — из сада, другой — с улицы, за забором. Т. е. в один меня завели, а в другой должны были вышвырнуть восвояси. Я быстро поняла, что попала не туда, совсем не туда. И потребовала Чингиза, ничего не объясняя. Но не выгонят же, в самом деле! Или очень может быть? Этот наглец, двадцатилетний юноша, как выяснилось позже, начал галантно подталкивать меня к двери, я отклонялась от нужной траектории, и действо повторялось опять. Хождение за три моря, ей богу, уже и морская болезнь подкатывала от кружения по комнате, и ощущение морского бриза подоспело… — Что здесь происходит? Я от неожиданности резко остановилась и развернулась на прозвучавший голос, а замешкавшийся Сармат с разбегу влупился в меня и со всего маху увалил прямо на пол. Реакция парня спасла от сотрясения мой ничего не понимающий мозг, голова устаканилась как раз на его ладони, размером с мою башку. А может, и надо было немного взболтнуть! — Извините, шеф, это моя девушка, вот пришла сама, не предупредила, я её и пытаюсь выдворить до вечера. Непослушная попалась! — И он при этом цеплял меня за талию, шею, грудь, за всё, что, по его мнению, помогло бы поднять и выгнать уже «эту бесцеремонную девицу». Но когда «потерявший всю наглость» мальчишка полез целоваться, я влепила ему по морде и завертелась под ним всем телом. Но как ни старалась выбраться, лупя руками и лягаясь ногами, всё напрасно, уже и воздуха стало не хватать, не то, что сил… Через минуту мы стояли на улице перед домом Ахметова. Сармата он просто выкинул за дверь, а я была удостоена чести быть аккуратно вынесенной туда же, не получивши ни словом, ни делом… — Боже, куда меня опять чёрт занёс… — Промямлила я, и поплелась прочь от этого «гостеприимного», ещё вчера подаренного мне после бурной, страстной ночи, домика на холме. Сармат шёл за мной. А я, оставшись без вещей, не смогла бы даже вернуться в квартирку, в которой жила в этом городе. — Чего надобно, добрый молодец? Вы своё дело уже сделали, совсем не доброе! Показали силушку богатырскую? Идите с богом. — Вы извините, девушка! Скажите хоть, как вас зовут, чтоб знать из-за кого я остался без работы и лучшего друга. И как вы попали к нам? Вас аист принёс? Он, как раз, только прижился на центральной крыше, ещё семью не завёл. Так вы к нему? — Ничего не скроешь, а так хорошо всё начиналось, даже метла не понадобилась, подружки-ведьмочки подсобили, они здесь часто бывают… — А вы разве у них не главная? — Да куда уж мне, если в подружки к такому олуху попала! Оставьте меня в покое, я из-за вас на шабаш опоздала и осталась без денег, без телефона, а главное, без суперметёлки стратегического назначения. Нельзя нам, чародейкам, связываться с человеками обыкновенными, ничего хорошего из этого не вытанцовывается. Только гопак и «яблочко»! «К чёрту в лапы попадёшь. Не воротишься». — Подвела я черту под нашим диалогом, вызывающим «восторг» от зашкаливающего ай-кью. — А впрочем, вы должны мне, вызывайте такси и платите. — Да, да! Куда изволите? — Центральное турагентство. Молодой парень воззрился на меня, как на только что увиденное привидение. — Что, только разглядел красу-девицу? Да в вашем вертепе каких только нет, белых, красных и рябых, толстых и худых, безотказных и непослушных… — Вы — Елизавета Романова? Я пропал, окончательно и бесповоротно. Вы в офисе совсем другая, я не узнал вас. Всё, мне — хана. — Я выгляжу сегодня как все ваши профурсетки? Какой кошмар, докатилась Лизавета, на самое дно устроилась. Но за честность благодарю, есть над чем поработать. — Да нет же! — Сармат замахал руками, показывая на моё лицо, затем обрисовал ладонями изгибы фигуры и застыл на созерцании ног, видимо, объясняя этими манипуляциями, что менять ничего не надо. — Просто, вы — другая. В офисе — синий чулок, а в жизни — Белоснежка, Золушка и Елена Прекрасная в одном лице. Там вы — начальница, а здесь… — …Белый чулок. Так, первым делом обзаведусь разноцветными чулочками, на все случаи жизни. Да где такси? — Подождите, Елизавета Сергеевна! — И он поведал историю выдворения самозванки из замка Чингиза. — Понимаете, пять лет назад шеф нашёл меня еле дышащим почти под колёсами своей машины, забрал, доучил, дал работу. Он мне, как старший брат и большой друг. Поэтому я выполняю все его указания до мельчайших деталей, стараюсь не доставлять лишние хлопоты, особенно бытовые. И вот вам, переусердствовал. Но вас действительно никто не видел с Чингизом, как вы попали в дом? Даже на камерах нет вашего фантома. — На вертолёте. Вы что, не слышали винтов поздно вечером? С крыши прямиком в спальню, что тут непонятного? — Да вертолёт пролетает каждый вечер над нашим посёлком, мы на него не реагируем. Теперь понятно. А вот и такси. Простите меня ещё раз. И рассчитывайте на мою помощь, я у вас в долгу. Правда, не знаю, что будет дальше, и где сам буду. Надеюсь, шеф не сможет отказаться от вашей красоты, всё поймёт и вернёт в свой дом. — И тебе удачи! Откровения этого парня поменяли моё отношение к нему радикально, в лучшую сторону. И я не ошиблась, Сан стал надёжным другом после возвращения нас в стойло Чингизхана. Особенно, он любил возиться с Дианкой, каждую свободную минуту. Пацаны подтрунивали над ним: «Что, Сармат, решил воспитать жену с младых ногтей сразу под себя?» И, если обычно он отвечал им тем же, в этом случае просто улыбался: «Дураки, ничего не понимают в девчонках, жеребцы. В таких хорошеньких, умненьких и весёленьких девчурках». И как только этой хорошенькой исполнится восемнадцать, она станет женой Сана. Никого другого моя дочь не видела в своих мужьях, с самого детства. И что самое интересное, такая большая разница в возрасте была не очень заметна. Дианка выглядела старше своих лет, серьёзная, всё уже про себя решившая, училась и работала, познавая азы управления наследством своего отца. В этом деле Сармат был незаменимым помощником, благодаря ему империя Чингиз-хана процветала, полностью перестроившись на легальные рельсы. Ничего не помешало появлению девочки Саши, тёмно-рыжей красавицы с сине-зелёными миндалевидными глазами деда. Чудо из чудес, необыкновенная крошка, взяла от своих родителей самое лучшее. С ней невозможно было просто пройти по улице, или посетить массовое мероприятие без излишнего внимания, фотосессий и сыпавшихся со всех сторон комплиментов, так она была экзотически хороша. Я думаю, Чингиз радовался этому событию где-нибудь на Гаити, или Таити. Если бы не его поганые гены, радовались бы и мы. Но Диана Ахметова, она не меняла фамилию, вдруг, поняв, что находится в поле внимания противоположного пола везде и всегда, что есть ещё и другие мужики, и почему бы не попробовать, сначала стала погуливать, а потом и изменила Сану, в силу своей неопытности, очень некрасиво. Это стало достоянием большого круга знакомых, и Сормов ушёл от неё. Моя дочь с гордо поднятой головой пошла по жизни дальше. И, как-то призналась мне, что никогда не выйдет замуж, что верность — это не про неё, и что Сармат — единственный мужчина, которого она по-настоящему любит. И очень жалеет, что всё так получилось… Но это всё потом, а сейчас… На церемонии в поминальном зале было не очень много народа. Основная масса ожидала на улице. Прощаться было не с кем: закрытый гроб, заваленный цветами, большая фотография и вынимающая душу музыка. Но почему меня не покидает чувство какого-то представления, разыгранного спектакля? Почему мне кажется, что я нахожусь в поле чужого зрения? Ощущение затылком тяжёлого взгляда не давало покоя, и я даже стала посматривать по сторонам. С неба, что ли Чингиз смотрит на меня? Я чего-то не догоняю, находясь в состоянии нереальности происходящего. Мишка всё время держит за руку, не отпуская ни на шаг. Даже в полицию по поводу Клариссы вызывали его, а ходили мы вместе. И были удивлены, что никакого дела возбуждено не было, вторую пропавшую машину никто не ищет, никаких оснований у органов порядка на это нет. Может, они сами найдутся, или сами же куда-то уехали. Заявления о пропаже нет? Ну и всё. На что Сармат, криво ухмыляясь, уведомил нас, что они разберутся и без этих, нас берегущих. Дальнейшее действие я наблюдала уже со стороны, никуда не лезла, ни с кем не знакомилась. У Ахметова оказалось столько родственников, из ближнего и дальнего зарубежья, что моя персона просто утонула в семейных узах монгольского и иже с ним племени. Они постоянно что-то обсуждали и в ритуальном зале, и в ресторане, и в коридорах нотариата. Да ради бога! Но когда огласили завещание, обалдела даже я. Чингиз «осчастливил» своих детей. Миша Исаев, с опекуном в лице своей матери Гульнары Исаевой, получил всё спортивное царство своего отца, которого он так и не узнал. Диана Ахметова стала наследницей империи Чингиза Ахметова. А взрослый сын, который даже не явился проститься с родителем, получал пожизненную ренту. Он остался очень недоволен волеизъявлением предка, пытался что-то апеллировать, но так и сел на своей же ж… — Лиза, вы не удивлены? — Спросил меня Сармат после всех проведённых церемоний. — Вам, всё-таки, удалось это сделать. Скажу больше, Чингиз собирался сделать Мишу Исаева Ахметовым, познакомиться с ним и принимать участие в его жизни. Это вы убедили его. Но моей хозяйкой теперь будет Диана. Готов служить всем сердцем и всеми потрохами. Все пацаны готовы. Тем более что ваш муж согласился помочь нам на первых порах. Но об этом позже. Вот, возьмите, это для вас от Чингиза. — И протянул, грустно улыбаясь, конверт с открыткой, оформленной арабскими узорами. «Один не разберёт, чем пахнут розы. Другой из горьких трав добудет мёд. Кому-то мелочь дашь, навек запомнит, Кому-то жизнь отдашь, а он и не поймёт». Омар Хайям Нет, я не верю, что его нет! Ему нужно было исчезнуть, заставить всех так думать. Он где-нибудь на острове в Тихом океане, может, даже, с Клариссой! И с каждой минутой эта уверенность всё твёрже и сильнее. Да будет так! Мои глаза встретились с глазами Мишки, читающими по моему лицу. — Ты думаешь то же, что и я? — Он наклонился к самому уху и тихо произнёс. — Он жив. Создавалось впечатление, что монгол убедился, что у нас с Динкой есть теперь надёжа и опора в виде Исаева и спокойно отошёл от дел. Аминь! Мы больше никогда не говорили об этом. Почти полгода прожили в Барнауле, Исаев помогал в организации и функционировании спортивных клубов, я работала в башкирском офисе, девчонки, теперь у нас две дочки, посещали сад. Всё как обычно. Только очень странно. Особенно, когда Сармат усаживал Диану в отцовское кресло и докладывал ей положение вещей на текущий момент, как, когда-то Чингизу. — Не лишайте меня удовольствия. Мой шеф, Диана Чингизовна, должна принять рапорт. Так заведено в этом доме. А «шеф», ковыряясь в носу, за что получала периодически по рукам, внимательно слушала, не перебивала, не просила повторить, не орала и не хвалила. Идеальная шефиня! Мы вернулись, так и не решив, где будем жить. С родителями Исаева, которые не приняли меня, обитать под одной крышей не могло быть и речи. Мишка, конечно, нервничал, просил не обращать внимания, разговаривал с матерью. Но, увы… Она даже пыталась отнять у нас Алису, но тут Михаил проявил невероятное: он отказал своей родительнице в категоричной форме. Мы только немного вздохнули, девочка успокоилась, не донимала поисками своей мамы, переключившись на меня, маму Лизу. Бедное дитё плакало и днём, и ночью, отвлекаясь только на Диану. Она прилипла к отцу, не отпускала от себя, что-то чувствовало её сердечко. Конечно, мы старались помочь, чем могли. Но чем? Всё равно должно было пройти какое-то время. А вдруг Кларисса проявится? — И что теперь, твоя мама будет забирать к себе внучку без Дианки? Моя дочь ей совсем не нужна. А дети всё понимают и обижаются. И их мамы тоже. Ну, объясни мне, прошу тебя, что я ей сделала? Может, я чего-то не знаю? — Похоже, я сам в чём-то не в курсе. Нам нужен дом. Будем строить или купим готовый? — Мои родители уже почти построили. Правда, с другой стороны, от города. Зачем нам столько домов? Пока поживём в квартире, а позже определимся. — Твои предки будут не в восторге от перспективы жить с нами, они тоже не очень жалуют меня. Нам нужен свой дом, я давно мечтал об этом. Даже присмотрел кое-что. Но решать тебе. — На каком основании? Как место работы будущей экономки? Или сожительницы? Нет, я понимаю, тебе нужна вывеска самодостаточного человека, построившего дом, родившего сына и насадившего кучу лесов. Ну, и бесплатное приложение для секса. Неудачные пробы двух предыдущих браков отбили желание экспериментировать, тема женитьбы закрыта. На черта тогда он нужен, этот дом? — Тебе нужен брак? Никаких проблем. Просто, я думал, что бумажное свидетельство не главное. Ты права, у меня уже были две бумажки, а счастья не было. С тобой же наоборот. Но я готов, хоть завтра. — Получается, что я сама напросилась? Так, Исаев? Ты в своём уме? Кто позволил тебе унижать меня? Он соизволил согласиться, ну так и быть, бери меня, Романова! Вот не говори сейчас ничего, не смей притворяться! — Да что с тобой, Лиза? О каком притворстве ты говоришь? Я люблю тебя больше жизни, разве ты не знаешь? Но ты никогда не говорила о свадьбе, я думал… — Что ты думал? Что я не достойна никакого торжества, праздника любви и верности. Он же у тебя уже был? Кларисса заслужила, а я… Я… — Мои мозги запутывала обида, — А мне и так сойдёт, ведь я же не такая Марья-искусница, как твоя люкс-представительница тяжёлого секса Ларисо! У Мишки почернели не только глаза, он и сам как-то потемнел, напрягся. Мы с ним давно договорились не перелистывать те страшные страницы, а тем более, не перечитывать. Просто забыть и жить сейчас, сегодня, ничего не скрывая друг от друга, решая все проблемы вместе. Так и было. Чего меня, вдруг, прорвало? Белены объелась? Но перед глазами стояла свадебная фотография четы Исаевых, красивых и счастливых, висевшая когда-то всё там же, над камином в доме Мишки. Но я тоже хочу «висеть» в доме моих родителей, и они хотят, и девочкам будет, что показать. Я замуж хочу за Мишку Исаева, хочу носить его фамилию, детей хочу, рождённых в браке… Вот такая старомодность! — Я за девчонками. — Процедил мой любимый. Хлопнула дверь. Захлопнулась моя коробочка, взорвав мозг, как хлопушку с конфетти, на мелкие кусочки. Обрывки обиды, непонимания, досады и самобичевания перемешались, уже совершенно выводя меня из равновесия. Я не права. Во всяком случае, этот разговор не должен был состояться чуть ли не на пороге дома. Вернее, мне не надо было развивать эту тему. И тут же попёрло: «А почему? Я, что, не имею права высказать своё фи!?» Остановись, Лиза! Назад он не вернулся, отправил Дианку одну, а сам с дочкой не поднялся в квартиру. Что хотела, Романова, то и получила. А как я мечтала о любимой кровати в своей уютной, мирной и распрекрасной квартире. Как мечтала о ночи любви на удобном ложе. Как хотелось выспаться в атмосферной спальне под крылом у Мишки. Мечтать не вредно, а быть вредной — очень вредно! Ссора… Нелепая, ненужная, ничего не решающая. Кто-то так разнообразит свою жизнь, добавляя красок, кто-то наоборот — расслабляется. Кому-то нужно самоутвердиться, если не получается по-другому. Или зарядиться чужой силой, становясь энергетическим вампиром. А есть и такие, которым без п…, как без пряника. Одна моя знакомая так и говорила: «Зато как потом сладко мириться…» Но мне-то зачем? Моя жизнь превратилась в «кондитерский цех» с тех пор, как в неё окончательно вошёл Исаев. Он не вернулся и к ночи. Скупая смс-ка советовала выпустить пар и выспаться. Но уж нет! Я взяла подушку и одеяльце для Дианки, устроила её на заднем сидении и поехала за город. Девочка быстро заснула, а я, в полном раздрае, старалась вести машину аккуратно. Наверное, поэтому, заметила «синьку» Мишки, выезжающую из посёлка, оставаясь на приличном расстоянии, да ещё и за впереди идущей машиной. Куда этот он? В ночь? Следить за ним на моей божьей коровке всё равно, что размахивать красным флагом, малютку алого цвета видно даже в кромешной темноте. Но я решила рискнуть, прячась за чёрным автомобилем. Но, а когда уже и он свернул с дороги, пришлось возвращаться, обе полосы оказались свободны до города и обратно. Придётся переночевать у Соньки. Но какой может быть сон в лунную ночь? И я, оставив Диану на подружку, попёрлась к дому Исаевых. В гостиной горел свет. Через большие окна можно было рассмотреть Мишкиных родителей и Алиску. У меня сжалось сердце: девочка плакала и не давалась в руки деду с бабкой. Конечно, она просится к нам, что тут непонятного. И я решилась. — Добрый вечер, или уже ночер. — Сделав невинную мину, поздоровалась. — Я мимо проходила, к Соне шла, и услышала рёв. Что у вас тут? Ко мне уже неслась девчонка, сшибая мебель и вопя от радости.