— Так давайте с нами. — Валерка чувствовал себя неуютно под взглядом исаевских прищуренных глаз. — Всем хватит. — Нет, спасибо, отдыхайте. Некомфортно стало и мне. Кое-как прожевав кусок пиццы, я попросила доставить нас с Динкой домой. Валерка взял её на руки, я зацепила барахло и боковым зрением увидела Мишку. Он делал заказ: официантка строила глазки, а её клиент посмеивался, обняв за талию девушку. Исаев знал себе цену и всецело пользовался этим! Ну что ж, жизнь продолжается. И опять непростой разговор с Валеркой. И опять приходится объяснять прописные истины. И опять в душе смятение и распутица. Да когда ж уже распогодится? Пока не вижу Исаева — как-то живётся, как появится на горизонте, так сразу налетает ветер или срывается ливень! После последнего разговора с моим отцом Мишка отошёл в сторону. Конечно, то, что устроила Гуля, может, и правильно, но все участники этого действа остались в разобранном состоянии надолго. Как считала Соня, сложнее всех было бойцу без правил. Он не мог простить себя, считал, что и я не прощу его, пытался достучаться до меня, поговорить, просто банально извиниться, может быть. Но обида сжигала все мосты. Я не могла понять и простить, как он мог допустить, чтобы, пусть и его жена, так оскорбила меня, почему не остановил? Неужели я такая плохая, дешёвка, падшая женщина? Кто я для него? Ни-кто! Только с пустым местом так поступают. И в этом переубедить меня очень сложно. Девочки мои, Гуля и Соня, поддерживали, как могли. Но в унисон твердили одно и то же: надо поговорить, Романовой с Исаевым нужно выяснить отношения. Зачем? Моё доверие к нему уменьшается с каждым днём, хоть я и не могу выкинуть Мишку из исстрадавшегося сердца. А он верит всем, только не мне. И что хорошего из этого получится? Что, я вас спрашиваю? Звонок в дверь прозвучал очень некстати. Я уже уложила дочечку и нежилась в ванне, вспоминая… Но гость и не собирался уходить. Пришлось прервать процедуру. На пороге стоял тот, которого я только что, почти физически, ощущала, разрешив себе вернуться в счастливые дни нашей жизни… — Можно пройти? Ещё не очень поздно. — И продёрнул в горницу, не дождавшись ответа. Я заскочила в ванную, умылась холодной водой, продышалась. Почему-то была уверена, что он пришёл проверить наличие Валерки в моём доме. Нечего даже подложить, ничего мужского у меня нет. Я вышла. Чай заварен, мои любимые зефирки, тёмный шоколад и такие же глаза напротив. — Михаил Михайлович, чем обязана в столь поздний час? — Я была абсолютно уверена, что взяла себя в руки, заняла круговую оборону. — Присядь, испей чайку зелёного, скушай кусочек шоколадки, спать будешь крепче. Ведь так? — Ты на совесть намекаешь? По поводу? Да, даже и, если, тебе-то что? Мой сон — мои проблемы. — Присядь, пожалуйста, я не займу много времени. — Он дёрнул меня за руку, ну а я, конечно же, вырвалась и чуть не упала. — Вот ты в этом вся. Вроде хочешь до правды докопаться, а на деле — сама себе делаешь хуже. Ты можешь просто выслушать меня две минуты? — Время пошло. — И уселась, наконец. — Я в последние дни очень много работал, старался не думать о нас с тобой. Не перебивай! Да, о нас с тобой. Сначала решил, что хватит, и так набедокурили, не дай бог. Потом начал сходить с ума, когда видел тебя во сне, каждую ночь. Твои глаза, распахнутые навстречу, проникали в каждую клеточку моей души. Как тогда, в наших первых днях, когда ты призналась, что у тебя ещё ничего не было. Тревога пополам с желанием, готовностью принадлежать целиком и полностью своему мужчине… Именно в ту секунду я понял, что влюбился окончательно и бесповоротно. Но сейчас не об этом. Моя вина перед тобой безмерна. Прошлое не изменить, но можно изменить настоящее. Я уверен, нам есть, что друг другу сказать. И если мы найдём точки соприкосновения, в чём я совершенно уверен, можно будет подумать и о будущем. Не отвечай сразу. Я приглашаю вас с Диной в небольшой круиз по реке на следующих выходных. Я знаю, что тебя сложно удивить путешествиями, но очень надеюсь, что мне это удастся. В любом случае, ты ничего не теряешь, и тебя это ни к чему не обязывает. Всё в конверте. Я буду ждать. Спокойной ночи! Я не стала заглядывать в бумаги, оставив это на утро. Двоякое чувство, недовольство собой и поднимающаяся эйфория продажной моей душонки, лишило последних сил. И заснула я сразу и крепко. И встала быстро и весело. Всё вокруг оживилось, ожидание чего-то хорошего, неожиданного, повысило градус настроения, на работе всё ладилось. А вечером, на тренировке, Динка правильно выполнила фигуру высшего пилотажа начинающих фигуристок, в простонародье, «пистолетик», который и выстрелил. Чтобы Лизонька не расслаблялась. Отказавшись от провожатого в лице Валерия, я получила провожатую в лице тренерши Аллочки. Она взяла меня под руку и, отведя в сторону от детей и их родителей, усадила на лавочку в самом дальнем ряду. — Елизавета Сергеевна, доколе вы будете изводить Валерия Могильнера? — Начала она без предисловий. — Он же вам не нужен, тогда зачем? Я растерялась. Один глаз у неё был до глубины души наполнен болью, а второй — ненавистью. Так казалось. — Я не извожу. — Как-то неуверенно проблеяла я, от слишком прямо поставленного вопроса. — Мы просто друзья, честное слово. — Не похоже. Довожу до вашего сведения, что я не позволю издеваться над ним. Как? Увидите. — И ретировалась, виляя бёдрами, показывая, таким образом, своё презрение, наверное. Ну что мне, прятаться от него? Но уже на следующем занятии я «увидела» … Совпадением это назвать не получалось, моя девочка сильно повредила ножку. Я провела своё расследование и убедилась, что моё материнское «я» не ошиблось. Эта великая мини-Тарасова, вроде как, ставя Диану всем в пример, заставляла её делать всяческие пируэты, и новые тоже. Вот вам и результат. Прилетел директор-ухажёр, охал, ахал, нарезал вокруг нас круги, повёз в травмпункт, после поил чаем и кофе в итальянской кондитерской, отвёз домой. Следующие два дня «окучивал и поливал», проявляя инициативу, где надо и не надо. Честно говоря, как в том мультике, когда лось поспать захотел, а заяц взялся охранять его сон, предлагая при этом то подушечку, то водички, то колыбельную «про то, как медведь на ухо наступил». Ну, и чего добилась, недалёкая тренерша? Чуть не уволили, ограничились выговором, потому что я не стала писать «ябеду». Но назад мы уже не вернулись, предоставив ей полную свободу действий на ниве завоевания Могильнера. А я, вот дурында, всё надеялась, что к нам заглянет глава исаевских спорткомплексов, проявит заботу о пострадавших в созданных им клубах. Но увы… И я решила никуда не ездить. Тем более что ножка моей девочки заживала медленно. А он был просто в отъезде… Я же не знала… Утром в день предполагаемого вояжа ко мне явилась Кларисса. Я знала, что она так и живёт в нашем городе, пару раз даже видела издалека, но узреть её на пороге своей квартиры, это уже фантастика! Мадам, не поздоровавшись, прошла и уселась на диван. — Вообще-то, я вас не приглашала, госпожа… — …Исаева, и буду ей всегда, как и Мишина дочь. Мне нужно поговорить с тобой. — А мне нужно? — Ну, если я здесь, видимо, да. Разговор назрел. Всё это время вы не общались с моим мужем, я была спокойна. Но он был здесь недавно, ведь да? Я должна знать, зачем. У меня отвалилась челюсть от такой наглости. Передо мной сидела красивая, ухоженная, о таких говорят, породистая, женщина с точёной фигурой, длиннющими ногами и осиной талией. Она, явно, подкорректировала свою, и без того, обалденную «конфигурацию». Я против неё — Марфушенька-душенька. На спорт хожу редко, в бассейн только по воскресеньям, даже пробежки по утрам не всегда имеют место быть. Слава богу, не поправляюсь, и на том спасибо. — И, по-клариссиному велению, по-исаевскому хотению, я должна представить полный поминутный отчёт о пребывании на моей земле Михаила Михайловича!? С какого перепугу? Она изменилась в лице, прикусив нижнюю губу. И, вдруг, свалилась на колени, обхватив мои бёдра и уткнувшись лбом в живот. Поток слёз извергнулся водопадом пополам с воем… Динка тоже заревела, в поддержку униженным и оскорблённым, а я оторопела, не зная, что делать, кого успокаивать первой. Кое-как вырвавшись из рук женщины, подхватила дочку и понеслась за водой на кухню. Через секунду мадам Исаева сидела за столом с совершенно сухим лицом. Как это? — Угости меня кофе, пожалуйста. — Надо же, такие слова знает. Я молча поставила турку, налила молока Дианке и уселась напротив гостьи. — Я прошу тебя, Лиза, умоляю, не забирай у меня Мишку. Я же не сделала ничего плохого, а только выхаживала его, возвращала к жизни. Если бы ты знала, как ему давались эти бои!? Врагу не пожелаешь. А я полюбила Русского Медведя с первого взгляда, мне тоже пришлось пройти через унижения и … Неважно. Но я заслужила возможность быть с ним ещё там, в горах. Мы поднимались из руин вместе, нам было комфортно вдвоём, мы знали друг о друге всё. И о тебе я узнала ещё там. Нет, ничего плохого он не говорил. Твердил, что потерял, что не простишь. Не знаю, чего, честно. Да и не хочу знать, если ещё честнее. Мишка сначала во время наших страстных любовных игр звал меня Лизой. Но недолго, я знаю, как заставить мужиков запомнить моё имя навеки, поверь мне. А уж любимого мужчину обернуть в свою веру не составило особого труда. — Кларисса не была бы Клариссой, если бы не щегольнула передо мной своей значимостью, совершенно не задумываясь, что для меня это «её величие» имеет резко противоположное значение. Мы много разговаривали с Соней об этом, а именно, что считать изменой, что — полуизменой, а что и вовсе — сходить по сексуальной нужде налево. Или направо. Я не принимала такую градацию о мере неверности, ни под каким видом. Мне нужен один, целиком и полностью, я должна быть уверена, что он — мой и только мой. Даже никаких намёков на какие-то физиологические измены, только разве для получения удовольствия, я не потерплю. На что моя подружка парировала: «Так ты и не терпишь, сидишь одна при наличии мужика». Меня поражало, как серьёзно она подходит к этому вопросу. Я точно знала, что кроме Павлика у неё не было никого. Так получилось. А теперь, оставшись одна, Соня пересмотрела многие постулаты своей жизни, и пыталась донести их до меня. — Вот представь новогоднюю ёлку. По началу, она красива в своём природном виде: пушистая, пахнущая свежестью и хвоей, зелёная-презелёная. И вот начинается. Напялили верхушку. Если это мужчина, то сразу король, пусть ещё и голый, без украшений и ведра с песком. А если женщина, совсем не обязательно королева. Она начинает искать оптимальный вариант положения короны, и не всегда находит. Исправить это может только антураж. И понеслось: шарики, снежинки, бусы и конфетти. Пока не скроется зелёное тело ёлочки. А уж в новогоднем дождике, и подавно. Только зачем она, эта мишура? Зачем красивый букет заворачивать в вычурные обёртки, скрывая красоту самих цветов? А уж сбрызгивать розы блёстками, вообще за гранью. И вот идёт по жизни такой молодец рядом с женщиной-фантиком и думает, не сменить ли цвет или начинку? Ведь мужчины естественны в своей красоте, а женщины? Сколько килограммов косметики переводят красавицы? А, если умыться, уравновесить свои позиции? Так нет же, тысячелетиями представительницы слабого пола украшают себя чрезмерно, не задумываясь о времени и месте. Вот захочется поцеловать такую мадам в глазик, нежно, с чувством, и почернеют уста мужчины раньше времени. А помада? Сколько килограмм съедается каждым ловеласом? А отдых на море или посещение бассейна? Когда вместе с водостойкой тушью отваливаются ресницы и воспаляются глаза от смывающих средств. Но девочкам с детских лет вдалбливают в голову: надо удачно выйти замуж. Всё для мужского пола? И подразумевается под этим совсем не красота души, аккуратность, чистоплотность, хозяйственность, а также занятия спортом и хорошее образование, а именно, поставленное на поток производство красоты. Не естественной, не настоящей. Некогда симпатичные, не похожие друг на друга девчонки превращаются в кукол Барби, сошедших с одного конвейера. И отношение к ним тоже конвейерное. К чему она это? К тому, что от всего, сделанного искусственно, нельзя требовать настоящего. Настоящие, крепкие отношения сначала строятся на взаимной симпатии, искренней, от души, а, впоследствии, на доверии, надежде, устремлённой в общее будущее, на уважении. Банально? Зато по-настоящему, без мишуры… А моя бабушка всегда говорила: «Не родись красивой — родись счастливой». Или: «Красивый муж — не твой муж!» И ещё: «На каждый грибок есть свой кузовок». Но стремление выпендриться, стать заметной, оказаться лучше всех, глубоко сидит в женских мозгах, если их уже застило стадное чувство стремления к совершенству. И мы всё равно ищем самое лучшее платье, удлиняющую и «пушистую» тушь, эксклюзивную помаду и пилюли от похудения. Причём, одна часть женского сословия делает это, чтобы как не у всех. И чтобы нравиться своему ненаглядному, быть для него единственной и неповторимой, и, одновременно ощущать себя комфортно во времени и пространстве. Для такой женщины важно и модельное нижнее бельё, и удобная креативная обувь, и цвет пуговичек на перчатках. Любовь к себе самой — главная составляющая, которой она делится с окружающими, презентуя улыбки, хорошее настроение и чётко определяя смысл жизни: дарить любовь! Но есть и другая: девочки, подверженные стадному чувству, выпендриваются, чтобы не отстать от своих подруг, увеличивая губы, грудь, нанося татуаж (а ведь это на всю жизнь), доходя до абсурда: вырезания рёбер и выдирания «лишних зубов», для имитации худобы в районе талии и впуклостей в районе щёк. Конечно, каждая женщина сама решает, нужна ей пластическая операция или нет. Я не беру остро-срочные вмешательства для людей, попавших в беду, это, как раз, понятно. Да даже подтяжки для молодящихся особ имеют объяснения. Но когда меняется вся внешность… А как же будущий ребёнок? Ведь он, всё равно, родится с большим носом, оттопыренными ушами и круглыми глазами. И объясняй потом, почему чадо похоже на соседа. Или ему тоже сделать операцию? Наверное, мы с Соней старомодны и консервативны. Но купаемся, ныряем, бесимся в воде без макияжа. Лето, жара, солнце море… И вдруг идёт такая вся нарисованная, с пудом туши на ресницах, румянами во все щёки и тройным слоем тональника на лице, сверху ещё и припудренным. И вонь, уж простите, от гигантского количества духов… Знакомая картинка? Какой мир собирается спасти эта дама? Сейчас столько разных способов вернуть цвет ресницам и бровям, нарастить, подпушить, сохранить натуральность пополам с природной красотой, никаких проблем. Летом — блеск для губ и фильтр-крем от солнечных ожогов, по вечерам дополняя образ лёгкой декоративной косметикой, а на ночь — увлажнение. Зимой — защищающие крема, жирные помады, объёмные туши. Красивая ухоженная женщина берёт не количеством и палитрой косметических средств, а малозаметным макияжем, порой очень дорогим. Высший пилотаж! И без каждодневного ухода за кожей не обойтись, а впоследствии — посещение косметических салонов, маски, массажи и обёртывания. Наше убеждение в том, что сохранять надо естественную красоту, больше налегая на натуральную косметику, непоколебимо. Стареть не хочется никому! На том и стоим, Лиза и Соня. Всегда, когда мне приходилось встречать эту женщину, Клариссу Исаеву, всплывала картинка улётного секса, плотских забав, порнофильм, одним словом, а в главных ролях — Исаев и Ларисо… Ничего невозможно было с этим поделать. Она доставляла Мишке громадное удовольствие, это было видно невооружённым глазом. Мадам знала своё дело, ей ничего не стоило привязать его навеки. Так казалось. Ан, нет! Не удержала, мастерица сексуальных утех, мастера боевых искусств, он развёлся с ней, и зачем-то проявился в моей жизни. И тут же нарисовалась красотка из замка, да ещё и с такой просьбой. — Что я должна сделать? — Спросила я, разливая кофе. — Исаев пригласил тебя на сегодняшний променад? Меня тоже. Двум нам там делать нечего. Будем бросать жребий? Доверимся судьбе? — Она сжигала меня своими зенками, горящими адским азартом, конченая авантюристка. — Если я откажусь в вашу пользу, вы оставите меня в покое? — Конечно! Клянёшься? — Глазки засверкали, губки заалели, сиськи затвердели, пис… сделалась мокрой… — Не клянусь, но не собираюсь. — Тогда отдай приглашение. И я отдала. Она подскочила как лань, толком не попрощавшись, слетела со ступенек и в два прыжка перемахнула двор моего дома. А через пару часов на пороге квартиры появился Мишка, собственной персоной. На моё замечание о Клариссе он непонимающе мотнул головой, как отмахнулся от чего-то приставучего. — Ты о чём? Я и слушать ничего не хочу, быстро одевайтесь. Я только вернулся, но уже всё знаю про Динку, девочке будет очень комфортно, я позабочусь. Всё, Лиза, погода отличная, судно под парусами, нас ждут. И я, как пионерка, будь готов, всегда готов, через пять минут уже сидела в машине, синей даже внутри. Выйдя из неё, красный галстук слетел, приближение «эры светлых годов» притормозило: Кларисса с дочкой приветливо махали руками с верхней палубы голубой яхты под названием «Алиса» … — Откуда она здесь? Как узнала? Я сейчас всё решу. — У боксёра сжались кулаки, — Не стоит, не будете же вы выгонять свою дочь с её же лодочки. Извините за беспокойство, господин Исаев. Хотя, это вы должны извиняться. — Как всё надоело, нет отдыха моей душе. — Я не отпущу тебя никуда. — И схватив за руку, притянул к себе. — Но девочка вас зовёт, она-то в чём виновата? — Лиза, прошу тебя, помолчи одну минуту. — Он усадил нас в машину и заблокировал её. Вот так раз! Я давно поняла, что нельзя жить кому-нибудь назло, нужно жить себе на радость. И угомонилась. Удивительно, но Диана лупатилась на дядьку, не капризничала, не жаловалась, выполняла все указания и при этом успокаивала возмущающуюся маму. Исаев вернулся с дочкой. Мы толком не были знакомы, но девчонки сразу запиликали о своём, о девичьем, что-то друг дружке показывали, булькали под нос только им одним знакомые песенки. Стало необыкновенно уютно в синей машине. И беспечно. — Я стесняюсь спросить, а мы куда? — В детский магазин. Это быстро, надо экипировать Алиску. Её мать этим мастерством не владеет, она считает, что ребёнок в одних трусах может проходить всё лето. Но сейчас не об этом. Вытащи из моего кармана конверт и объясни, как он мог попасть в лапы моей бывшей. Пришлось в двух словах, без подробностей, обрисовать ситуацию. — Понятно, откуда она узнала место отправления яхты. Но ни о встрече с тобой, ни о предстоящей поездке, с тобой же, не знал никто. А ты кому-нибудь говорила? — Нет! И конверт всё время лежал на кухонном столе. У нас был только Валерка, когда Дину привёз… — Я запнулась. — Получается, что он… — … Уж и не знает, как обратить тебя в свою веру. Он — хороший парень, отличный спортсмен, знающий специалист в нашем деле. Я его понимаю, не влюбиться в тебя невозможно, ты становишься всё краше и привлекательнее. Это чистая правда, Лиза! Надо что-то говорить, но в башке не было ни одной мысли. Я смотрела на него, это зрелище доставляло мне громадное удовольствие. Что вдруг? Он как-то изменился, стал не такой широкий, что ли. Но бицепсы и трицепсы, или как их там зовут, выпирали во всех местах. Интересно, а как это отразилось на мужском достоинстве? Фу, Лиза, как тебе не стыдно. Я отвернулась, поймав себя на мысли, что прям сейчас бы… А Исаев загадочно улыбался, как будто догадывался, о чём я грежу. «Алиса», покачиваясь на волнах, встретила нас, как дорогих гостей. Капитан, седой дядька в морской фуражке, сразу зацепил внимание девчонок, чему и сам очень обрадовался. Пристегнув их к креслу в капитанской рубке, отдал концы, и мы отправились вниз по реке. Как хорошо… Мишка не обременял меня ни разговорами, ни особенным вниманием, я просто отдыхала, наслаждалась видами живописных берегов и молчала. И поглядывала из-под полуопущенных ресниц на классного мужика в джинсах и майке-боксёрке. Как он хорош, измучивший меня до основания профессиональный спортсмен, чемпион чёртов! Сколько хуков и апперкотов пропущено, сколько принято ударов! От него прям пёрло настоящей мужской красотой. Высокий, накаченный, загоревший до бронзоты, из-за чего проступали шрамы и следы полученных травм, он заползал в мою душу, проникал в каждую клеточку, возвращал воспоминания о счастливых мгновениях. И веру. Мужественное лицо с чётким овалом, тёмными глазами, «глубоководными», притягательными, и пухлыми, как нарисованными, яркими чувственными губами… Вот бы впиться в них, вспомнить вкус и сладость исаевских фирменных поцелуев… Мечта поэта… Ближе к вечеру мы причалили к берегу около полузаброшенной базы. Я знала все места отдыха в нашей округе, но это видела впервые. — Что, удивил? Выходите уже, девчонки. — «Раненую» Динку он уже держал на руках. — Милости просим, детская спортивная база к вашим услугам. — Когда успели? Помнится, здесь был пионерский лагерь, давно уже развалившийся… Вы так, Михал Михалыч, восстановите все заброски в нашей области. — А почему-бы и нет? Заморочек много, но есть ради чего. Да и тут ещё начать и кончить, дай бог к Новому году уложиться. С небольшого обрыва открывался вид на поворот реки, вода окружала сушу как полуостров. Красота, солнышко садится, пахнет мясом на костре и ещё чем-то вкусным, негромкая музыка довершает приятный вечер. Девчонки проголодались, налупились за троих и отправились изучать окрестности верхом на Мишке. А Лизонька окончательно расслабилась, память унесла в детство…