– Ваш снимок с отцом я видел в статье двухнедельной давности. Про художественный класс мне сказал сам ваш учитель. Остальное, думаю, вы расскажете самостоятельно, подтвердив или опровергнув мои подозрения. – Ваши… подозрения?! Мистер Блэйк говорил обо мне? – Девушка побелела еще больше, закашлялась, сжалась. – Я обречена. Точно обречена. Боже… – Вы боитесь? Какая ерунда. – Я ободряюще улыбнулась. – И не принимайте близко к сердцу, Нельсон подозревает весь белый свет. Лучше объясните, что случилось. Чем вы так встревожены? Едва ли я ее успокоила. Мисс Эрроу потупила взор, помолчала, собираясь с мыслями или набираясь мужества, затем выше подняла воротник и с усилием заговорила: – Мистер Блэйк, если вы его расспрашивали о классе, наверняка сообщил вам, что я впервые не пришла на занятия. – Да, – ответил Нельсон. – Сказал довольно громко, хоть мы стояли в коридоре. Я не совсем разобралась, к чему было брошено это замечание. Но девушка поняла. – Я не могла заставить себя, просто не могла. То, что я видела… – у нее затряслись руки, она сцепила их перед грудью. – Он наверняка видел, что я видела. И я… – тут она почти закричала на нас: – я ее не убивала! Слышите? – Конечно, не убивали, – спешно подтвердила я. – Дальше. – Они все… они теперь думают, что это я, раз мы соперничали! – прошептала девушка. – Я пришла на урок. А все смотрели так, будто… у меня в руках была банка с ядом, или Хеленина голова, или… а потом… он сказал, что он мне рад и что мне придется делать то, что должна была делать Хелена. Рисовать подарок для Ее Величества. И еще он пошутил… – Она почти проскулила: – Что в молодости убил бы за такую привилегию! – Он – мистер Блэйк? – Да… Выдохнув это, мисс Эрроу без сил рухнула на меня; белокурая голова беззащитно склонилась к моему плечу. Хм… будь я юной леди, при наличии выбора предпочла бы упасть в обморок на мужчину. Придерживая бедную девушку, я вздохнула. – Пара минут бессознательного состояния обеспечена. Что скажете? Нельсон не отвечал. Взгляд не отрывался от ридикюля рядом с нашей художницей. – Это слишком… – прошептал сыщик. – О чем вы? – Об этом. – Падальщик надел перчатки, быстро открыл ридикюль, порылся там и извлек тонкий шнурок со следами лиловой краски. – Как предсказуемо… Я судорожно глотнула воздуха: мне хватило взгляда, чтобы понять. Моя сестра в последний миг хваталась за это, пальцы были в краске, и… Девушка слабо застонала, открыла глаза, приподнялась. Она посмотрела на удавку в руках сыщика и прошептала: – Вы нашли. Я… клянусь, я… – Умеете лазать по канату, мисс Эрроу? От неожиданного вопроса она нервно рассмеялась. – Не пробовала, но, наверное, нет. У меня слабые руки. А почему… – Когда вы обнаружили это? – Нельсон не стал вдаваться в подробности и осторожно начал упаковывать удавку в извлеченный из кармана пакет. – После урока, сэр. – Вы держите ридикюль рядом с мольбертом? – Да. – Кто-то проходил мимо вас? – Многие ходили менять воду. Мистер Блэйк смотрел наши работы. Он всегда ходит по классу. – Прекрасно. А теперь расскажите, что вчера произошло на занятиях между ним и Хеленой Белл. Снова я удивленно посмотрела на сыщика. Тот не сводил прищуренных глаз с лица мисс Эрроу. Она завела за ухо светлую прядь и, виновато глянув на меня, заговорила: – Может, это обернется против меня, но ваша сестра вправду не нравилась мне. Она была гордой, смотрела на всех как на бледные тени, вечно витала где-то. Я не понимала, почему именно она лучшая в классе. В ее картинах не было ничего особенного, чем они могли нравиться мистеру Блэйку?.. Я всегда пыталась ее обойти. Не получалось. Я была второй. Так… несправедливо… Даже будучи подавленной и напуганной, девушка говорила горячо, убежденно, и не очень-то умный полицейский заподозрил бы ее за одни только слова. То, что я слышала, настораживало. Настораживало бы, если бы не рассказывалось так честно. – Я понимала, что это пустяки, в жизни не так, как в классе. Но в какой-то момент я задумалась: может, стоит попытаться поучиться у Хелены? Мы не дружили. Я решила, что стану той, кого Хелена во мне видела, – тенью. На каждом занятии я садилась рядом, наблюдала. Запоминала все: как она рисует, как себя ведет, в каком тоне говорит. Даже какую конфету берет из коробок, которые приносит мистер Блэйк, – она всегда брала ту, что посередине. Наблюдения ничего мне не давали. Но совсем недавно… – она запнулась, – я начала замечать, что в отношениях мистера Блэйка и Хелены появилось… что-то. – Что? – тихо спросила я. Я все еще видела тонкое тело в белом платье – тело и испачканные краской руки. Разметавшиеся длинные, не заколотые волосы, крохотные жемчужинки сережек. Мисс Эрроу подтвердила мою неуверенную мысль: – Она приходила раньше всех и задерживалась допоздна. Она чаще обращалась к нему, он чаще подходил. Знаете, мистер Блэйк как правило очень холоден. Но я видела, проходя мимо, он касался ее плеча, говорил что-то одобрительное. То есть, он часто хвалит или ругает, но делает это во всеуслышание. Шептал он только ей, а однажды взял ее руку с кистью и показал, как наложить тень на что-то. Так откровенно… я поняла, что Хелена влюбилась в него, и он в нее тоже влюблен. Слушая эти наивные рассуждения, я вспомнила, как уже два раза хватала за руку Нельсона и как при встрече иногда кусаю Артура за шею. Я усмехнулась: эта девочка имела слабое представление об откровенности. Падальщик, когда мисс Эрроу закончила, спросил: – А что случилось вчера? – Вчера все было как обычно. Хелена заканчивала пейзаж. Она истратила на силуэты города и сирень три краски – красную, белую, синюю, – и все равно не дорисовала. Она попросила кого-нибудь одолжить ей цвета… – Никто не согласился, – тихо закончила за нее я. Девушка кивнула. – Кроме мистера Блэйка. У него были краски. Он дал ей три начатые баночки. Мистер Блэйк сам недавно использовал их, он при нас рисовал натюрморт – бокал вина на нотном листе. Для друга, в подарок. Он разрешил Хелене взять краски домой, при условии что она скорее закончит картину. Она стала рисовать так увлеченно, что забыла даже о конфетах. И тогда… – девушка замялась, – он приблизился к ней с коробкой. Она сидела в стороне от всех, в заднем ряду, у окна, на нее никто не смотрел… кроме меня. Так вот, мистер Блэйк подошел, позвал ее, взял конфету из середины коробки и поднес к Хелениным губам. И… она ее съела. – Какая неожиданность, – нервно пробормотала я. – Она сказала: «Когда я буду сегодня рисовать, то оставлю окно открытым. Так мне лучше думается». А он ответил… – Позвольте угадать. – Мое сердце отстукивало теперь в горле. – «Рапунцель, сбрось свои волосы»? Нельсон вздрогнул, девушка вновь с удивлением взглянула на меня. – Да. – Мерзавец… – Теперь она мертва, а он сегодня все время смотрел на меня. И… мне показалось, он понял. Что я видела. Что все знаю. – А что вы знаете, мисс Эрроу? – Нельсон, потирая висок, посмотрел в окно. – Он ее убил. Я уверена. – Но почему? – Ну… – Девушка опустила голову. – Может, она была в положении, может, они просто поссорились, может, он наконец понял, что она вовсе не гениальная. Но я не хочу, чтобы меня подозревали, моя семья не переживет этого, такой позор и… – Не бойтесь. – Сыщик снова повернулся к нам. Он тепло улыбался юной художнице. – Правильно сделали, что нашли нас и все рассказали. Я уже почти знаю, как раскрыть дело. Внимательно осмотрите содержимое вашей сумки – нет ли еще чего-то постороннего? – Я все проверила. Нет. – Прекрасно. Мы прибыли и сейчас отправимся в особняк мисс Белл. А вас я попрошу отвезти прямо в дом отца. Насколько мне известно, вы живете недалеко. – На соседней улице, – подтвердила девушка. – Я бродила по городу весь день, пугаясь каждого полицейского и не зная, что предпринять. Вдруг… вдруг они уже приехали, чтобы меня арестовать? Кэб остановился перед главным входом в особняк Беллов. – Не говорите глупостей. – У Нельсона был отстраненный вид, он явно уже о чем-то думал. – Никто ни о чем не знает, кроме того, что Лондон заполонили чудовища с оживших картин. Смело отправляйтесь домой. Но завтра лучше не выходите. Отдохните, успокойтесь, порисуйте… кстати, что рисуете? – Индийских тигров, забрала их позавчера домой, – улыбнулась мисс Эрроу. – Хочу завтра закончить, если меня не увезут в Тауэр. – Не увезут. – Сыщик открыл дверцу и выбрался, я выпрыгнула с другой стороны. – Если что-то найдете в доме, если что-то случится, просто бегите к отцу. – Поймав полный сомнения взгляд, он настойчиво продолжил: – Здесь не имеют значения такие нюансы, как честь семьи. И не ищите нас сами, неизвестно, где мы завтра будем. Поняли? – Поняла, – ответила она, с восторгом глядя на сыщика. – Вы… такой умный… Спасибо, Гьюр… Гур… – Герберт, – вяло помогла я. Как же все легко проникаются обаянием этого проходимца. Я фыркнула и, пока Нельсон называл вознице нужный адрес, подмигнула девушке. – Не бойтесь. Мы его поймаем. Кэб отъехал, и я устало обернулась к Падальщику. – Все даже хуже. Расскажете о девочке моей матери? Ее такая версия устроит. – Пока нет, – негромко ответил сыщик. – Вкратце сообщу о результатах, но не буду упоминать мисс Эрроу. И думаю, завтра я найду способ прижать нашего художника-химика к стене. Точнее, уже почти нашел.