Я невольно повысила голос. Учитель рисования вздрогнул и обернулся. – Что вы, мисс Белл, я ни в коей мере не хотел… просто… Просто блеснуть перед Королевой – цель года, а смерть ученицы помешала. Просто не сомневаюсь, что если бы ты догадывался, что ей что-то угрожает, оплатил бы ее охрану из собственного кармана. Просто все амбиции написаны на твоем лице. И если приглядеться – к коврам, начищенным перилам, превосходным электрическим светильникам, хотя электричество все еще дорого даже для столицы, – то я зря заподозрила что-то по поводу конфет. От этого холодного высококлассного места пахнет большими деньгами и гонором. Не просто пахнет. Смердит. Видимо, все мысли отразились в моих глазах, потому что мистер Блэйк нахмурился. – Извините. Зря я это начал… Поймав острый предостерегающий взгляд Падальщика, я заговорила о другом: – Странно… моя сестра не говорила о том, что ей предстоит рисовать подарок Королеве. – Она не знала. – Мистер Блэйк вздохнул. – Я хотел сказать сегодня. А вчера просто попросил поторопиться с пейзажем, даже позволил взять его домой. Он тоже мне нравился, столько жизни… Знаете, ее работы были особенно хороши тем, что… – Простите, мистер Блэйк, а кто ректор вашей школы? – перебил Нельсон. Мы, свернув в длинный коридор, пошли вдоль окон. И снова мне показалось, что учителю не понравился вопрос. Он приблизился к одной из дверей и взялся за ручку. – У нас нет ректора. Все решает учительский совет, куда вхожу и я, а потом решения утверждаются теми, кто, как я уже сказал, дает нам средства. К счастью, нам вообще редко приходится что-либо решать, кроме вопросов проведения творческих вечеров и вернисажей. И не думаю, что эти сведения помогут вам найти убийцу. Он распахнул дверь в класс. Здесь было целых четыре больших окна, все заливал ясный дневной свет. Молодые люди и девушки, в основном, возившиеся с мольбертами, повернули к нам головы. Я вздохнула, остановив взгляд на одном из пустых мест, наверняка оно принадлежало Хелене. Комнату наполнил гул голосов: ученики приветствовали учителя. Он прошел к одному из окон и положил коробки с конфетами на широкий стол. Дождавшись тишины, мистер Блэйк прокашлялся. – Доброе утро. У меня для вас очень плохая новость. Такие не сообщают с порога, но это действительно важно. Мисс Хелены Белл вчера не стало. Может, новость вообще не стоило сообщать. Ученики оцепенели на несколько секунд, потом разом заговорили. Я увидела испуганные лица, услышала настороженные перешептывания. И еще я отчетливо различила, как кто-то тихо пробормотал: – … Дьявол-Из-Холста ее убил… он… Какая-то местная шутка? Почему-то по спине побежали мурашки. Я начала лихорадочно выискивать того или ту, кто мог это сказать, но, не найдя, снова развернулась к Блэйку. Тот поднял ладонь, прося тишины. – Это горе. Кто хочет, может отправляться сегодня домой. Но я напоминаю, что скоро в школу приедут гости, и, я думаю, всем вам хотелось бы, чтобы они увидели ваши работы. Ожидаемо: никто не ушел. Молодые художники в большинстве своем замолчали, настороженно глядя на учителя. Мистер Блэйк слабо улыбнулся. – Славно. Те, кто не успел что-то закончить, приступайте. Кто успел, – новое задание. Сегодня можете рисовать в любом жанре, любой технике. Только пусть будет что-то зимнее. Холодная гамма. – Получив несколько кивков, он продолжил: – Конфеты, как обычно, – на столе. Каждый, кто испытает недостаток вдохновения, может взять по одной из любой коробки. А мне нужно отлучиться. Он жестом указал нам на дверь, и мы вновь вышли в коридор. Убедившись, что ученики больше не могут его слышать, Мистер Блэйк устало прислонился к подоконнику и покачал головой. – Бедные дети. Они нескоро успокоятся. Может, у Хелены не было здесь близких друзей, но примером она была великолепным. – Она вчера пришла домой в хорошем настроении, – заметил Нельсон. – Так сказала ее мать. На занятиях она тоже показалась вам веселой? – Да, пожалуй. – Блэйк кивнул, поглядывая на улицу. – Впрочем, она вообще редко грустила. Чаще бывала не сосредоточена, мечтала, и я ее за это ругал. А вот вчера все было очень хорошо. Она настолько погрузилась в картину, что забыла даже о конфетах, хотя обычно хватает их первой… хватала. – Она ни с кем не ссорилась? Не замечали? – Нет, как мне кажется. Правда… – Секунду он колебался, – есть у нас девушка, из младших в классе. Луна Эрроу, может, заметили, маленькая блондинка в ледже. Луна тоже хорошо рисует и, мне кажется, у них было что-то вроде соперничества. Я даже сомневался, кому доверить подарок Королеве. До конфликта не доходило, но знаете, противостояние в творческой среде всегда ощутимо. Помните, например, легенду о двух композиторах, Моцарте и Сальери? О нет. Нет, нет, только не здесь, не снова, не… – Мисс Белл? К горлу подкатила тошнота. Спазм был таким, что я покачнулась и оперлась ладонью о стену. – Мисс Белл, что с вами? – Учитель рисования повернулся ко мне. – Душно? Вам стоило оставить пальто внизу, здесь отличное отопление. – Нет… – выдавила я. – Продолжайте. – Конечно, это была шутка, – медленно, по-прежнему не сводя обеспокоенного взгляда с моего лица, произнес мистер Блэйк. – Но Луна не пришла на занятия. Раньше она их не пропускала. Кстати… а как мисс Белл умерла? – Ее задушили, – ответил Нельсон. – А перед этим, кажется, еще и дали яд, из-за которого девушка не сопротивлялась. Мистер Блэйк опустил голову, прижал ладонь к собственной шее. Может, ему тоже стало тошно при мысли, как кто-то душит ослабшую Хелену. Наверное, живой ум художника воссоздал эту картину в особенно ярких красках. Очень тихо он сказал: – Отвратительно. Я надеюсь, вы поймаете того, кто это сделал. Если я могу быть вам полезным чем-то еще, я в вашем распоряжении. – Можете. – Нельсон поправил шарф. – Не было ли у Хелены кавалера в классе? Не провожал ли ее кто-то до дома? Печальная улыбка мелькнула на сжатых губах учителя. – Одна из бед гения. Ее все считали несколько… неприступной. Она была одна, всегда. Может, желаете поговорить с кем-то из учеников? Я готова была согласиться: многое в этих стенах не давало мне покоя. Но Нельсон неожиданно покачал головой. – Нет необходимости. Пока что. Возвращайтесь в класс, у нас есть еще дела. Спасибо. Учитель рисования бросил на меня еще один тревожный взгляд, но ничего не сказал: лишь поклонился и направился к двери. Уже берясь за ручку, снова обернулся – и я поразилась выражению, мелькнувшему у него на лице. Пустая, серая маска… помертвели даже глаза. – Найдите убийцу. Найдите, прошу. – И он скрылся. Когда мы снова оказались на улице, я зачерпнула ладонями снега и умыла лицо. Нельсон, с интересом наблюдавший за мной, поинтересовался: – Высокое давление? Или вчера перепили? – Нет, – отрезала я и быстро пошла вперед. Нога ныла, но в этот раз Нельсону пришлось догонять меня, а не наоборот. И в этот раз мне не хотелось говорить: выводы о Блэйке я собиралась оставить при себе, по крайней мере до того, как узнаю результаты экспертизы. Сыщик все же спросил: – Он вам не понравился? – Трудно сказать… наверняка хороший учитель. И наверняка половина девушек и некоторые юноши в него влюблены. – Женский вывод. – Он хмыкнул. – Полезный. Но мне было не смешно. Я посмотрела на часы: оставалось еще много времени до встречи с Артуром. И мне просто необходимо было как-то выкинуть из головы то, что пробудила одна простая фраза мистера Блэйка. Возможно, этим я подводила Дина. Скорее всего, подводила. Вздохнув, я посмотрела на Нельсона особенно внимательно и сказала: – У меня еще дела. Встретимся, скажем, в пять часов. Ознакомимся с результатами экспертизы, и… – Так мы внезапно работаем вместе? – Сыщик иронично приподнял бровь. Этот чертов тон. Подступала знакомая волна раздражения, которая усиливалась накатывающей дурнотой. Скрипнув зубами, я уточнила: – А у вас есть выбор? На минуточку, у вас даже нет санкционированного доступа к данным экспертизы. Не забывайте об этом. Вы зависите от нас. – Послушайте, мисс Белл… – Послушайте, вы, – прервала я. – Я вам уже объяснила, и вам придется смириться. Периодически вы будете встречать на дороге «чуть более умное существо, чем растение», то есть меня. Теперь – точно будете. Так что… ради Бога. Либо заткнитесь, либо сдохните. Он молчал, возможно, ожидая еще выпадов, но мне не хотелось произносить ни слова больше. За дурацкие разговоры по дороге в школу теперь было стыдно. И… я страшно хотела вернуться назад. К привычной жизни, когда то, что я расследовала, меня не касалось, когда труп был трупом, а не мертвой сестрой. Но это было невозможно. Осталось одно место, где, как мне казалось, я чувствовала себя спокойно. Почти как дома, если бы у меня был дом. Я взглянула на Нельсона еще раз. – У вас есть время подумать. Не расстроюсь, если больше вас не увижу. Но боюсь, до встречи. Пять часов. Королевские лаборатории. И, развернувшись, я побрела ловить кэб или воздушную гондолу, чтобы добраться до кабаре «Белая Лошадь» – на самую окраину Сити. Нельсон молча провожал меня глазами. [Артур] – Растительное вещество, мистер Соммерс, – констатировал я, разглядывая пробирку. – Близкое к атропину – алкалоиду, который содержится в белладонне. Но не чистый атропин. Смесь. Дин, видимо, успевший задремать под мои объяснения, приподнял голову от стола. – Смертельна? – В этом и загвоздка. Не могу понять, как за такое короткое время яд попал в кровь. Это возможно только при вдыхании. – То есть, она его вдохнула? – Вероятно, – рассеянно ответил я, рассматривая фильтровальный аппарат. – Но… не уверен, что это вещество, пусть даже в смеси с чем-то, ее убило. – Думаете? – удивился Соммерс. – Я тоже подозревал… впрочем, лучше поясните.