И когда говорит, то снова становится старым добрым очаровашкой. - Звучит подобно раю, Либерти Белл. Будучи верной своему обещанию, я готовлю для Киллиана курицу и клецки, а также пеку персиковый торт на десерт. Готовка успокаивает меня. А сегодня вечером мне пригодится спокойствие. Шмели поселились у меня в животе, ударяясь друг об друга и борясь за главенство в этом маленьком месте. Неосознанно я кладу руку на живот на протяжении всего вечера, пытаясь угомонить их. Не знаю, что еще могу сделать. Почему на всей Земле он здесь, со мной? Тогда как мог бы зависать с кем угодно. Серьезно, я с трудом могу представить богатого и знаменитого человека, который бы отверг Киллиана. Но я? Я колкая, замкнутая и обычная. Довольно скучная женщина, что прячется в своем доме. Таковы факты. Очень раздражает то, что я оцениваю себя. Но я не могу отделаться от этих мыслей. Не понимаю его. Киллиан, в свою очередь, молчит сегодня вечером, словно он устал. Однако парень не уходит. Спокойно сидит за кухонным столом и наблюдает за мной, полуприкрыв веки. От этого я лишь сильнее нервничаю и осознаю, что прыгаю то туда, то сюда. Вот, я снова это сделала, и Киллиан фыркнул. - Что? - спрашиваю, встречаясь с ним взглядом. Он указывает пальцем на меня так, словно обвиняет. - Ты ведешь себя странно. Я замираю, при этом наливая ему чашку кофе, в результате чего напиток льется через край. - Дерьмо, - вздрагиваю и сажусь. - Ага. Да. - Ладно, остановись, - его челюсть сжимается, когда парень отбрасывает в сторону вилку. - Это раздражает меня. - Прости, - мои руки поднимаются в беспомощном жесте. - Я не хотела. Просто продолжаю думать об этом. Киллиан Джеймс. На моей кухне. Голова. Кругом. Он смотрит на меня взглядом, который, кажется, пронизывает насквозь. Болезненные облака клубятся в темных глубинах этих глаз. - Только не ты, Либерти, - говорит он тихим хриплым голосом. - Ладно? Просто... Не ты. Мое сердце колотится в груди. - Ч-что ты имеешь в виду? Киллиан упирает предплечья о стол, у него усталое выражение лица. - Ты уже гуглила меня? - Нет, - в моем голосе слышно раздражение. Конечно, я бы могла впасть в такую нелепую крайность, но не настолько плоха. - Я подумала, что ты бы рассказал мне о себе, если бы захотел. Он натянуто криво улыбается, словно хочет снять напряжение в комнате, но у него не выходит. - Моя мама типа тоже известна. Она была топ-моделью. Ее зовут Изабелла, - его губы кривятся. - Она известна просто как Изабелла. - Та самая Изабелла? - говорю я шокированно. Он бросает на меня косой взгляд. - Ага, та самая. Изабелла Вилла - известная супермодель и представительница второго поколения американцев кубинского происхождения. Она великолепна: идеальная золотистая кожа, выразительные скулы, светло-карие глаза и блестящие черные волосы. У Киллиана ее глаза, цвет кожи и харизма. Он, должно быть, унаследовал выразительные черты лица от отца, потому что у Изабеллы были очень тонкие линии лица, как у куклы. - Ее образ был везде, когда я ходила в старшую школу, - говорю я. Он трет затылок, морща нос. - Ага. Попробуй быть подростком, когда у всех ребят висит фото твоей матери в школьном шкафчике. Одна из фотографий Изабеллы, на которой она одета в бюстгальтер в бриллиантах и трусики в паре с белыми ангельскими крылышками у нее за спиной, пока девушка стоит на подиуме, сразу же приходит мне на ум. Не увлекаюсь женской красотой, но даже я посчитала эти фото неотразимыми. - Спорю, ты ввязывался в кучу драк. Улыбка освещает его глаза. Но лишь немного. - Ты себе даже не представляешь, - невесело смеясь, он качает головой. - Дело в том, что она хорошая мать. Любящая, хоть и немного ветреная. - А твой отец? - Киллиан Александр Джеймс второй, - парень криво улыбается. - Я третий. Мой отец - менеджер хедж-фонда. Он познакомился с мамой на благотворительном вечере и влюбился. Они были хорошими родителями, Либс. Ну, настолько хорошими, насколько могли. Но еще они всегда были заняты и много путешествовали. Моя бабушка заботилась обо мне большую часть времени. Она была замечательная, знаешь ли? Не терпела оскорблений, всегда держала меня в узде, занимала делами, научила готовить и всякое такое. - Она кажется прекрасной женщиной. Киллиан кивает, но не фокусируется на мне. - Она умерла два года назад. Я всё еще скучаю по ней. Она вдохновила меня начать группу. Черт, она вдохновила всех нас ввязаться в это. Мы репетировали, а она слушала. Даже когда мы хреново играли, она хвалила нас, - он погружен в себя, а губы недовольно кривятся. - Когда наш альбом стал платиновым, бабушка была первой, к кому я пошел повидаться. Он прерывает рассказ и хмурится, глядя на поцарапанный кухонный стол. И невольно я протягиваю к нему руку. Когда мои пальцы касаются его, Киллиан поднимает взгляд. - Она порхала по квартире, взращивая меня, сдувая с меня пылинки, готовя мне кофе и блинчики. Моя abuelita, - шипит он, наклоняясь вперед. - Словно я был какой-то чертов президент или кто-то в этом роде. Мои пальцы переплетаются с его холодными. - Мне жаль, Килл. Он держит меня за руку, но, кажется, не видит. - Я сидел там, на ее старом диване Честерфилд, на который написал, когда мне было два года, пока она хихикала, и знал, что моя старая жизнь закончена. Я никогда уже не стану прежним. И не важно, чего я хотел, невозможно было провести грань между миром и человеком, которым бы я стал. - Киллиан... - Всё не так плохо, Либби. Я живу в мечте, - его губы кривятся. - Но временами охуенно одиноко. Ты начинаешь гадать, кто ты и кем должен быть. Я думаю... дерьмо, знаю, почему Джакс не мог с этим справиться. И только теперь он встречается со мной глазами. - Я не хотел рассказывать тебе, кто я, потому что ты смотрела на меня, как на обычного парня. - Скорее, как на занозу в заднице, - поправляю я, несмело улыбаясь. - Ага, - произносит он нежно. - И так тоже. - Ладно, итак, я типа немного... твой фанат. Но всё еще считаю тебя занозой в заднице. - Правда? -беспокойство в его голосе, взгляде вынуждает меня снова сжать его руку. - Мой папа был студийным гитаристом, - говорю я. - Играл бэкапы для записей многих известных групп в девяностых, -Киллиан удивленно поднимает голову, но я продолжаю до того, как он успеет заговорить. - Мама же пела на бэк-вокале. Так они и познакомились. - Черт, это круто. - Ага, они тоже так думали, - и я всё еще так считаю. Солнце вставало и садилось для мамы и папы. Они были дуэтом, и радость наполняла меня. Музыка всегда была частью моей жизни. Способом общения. Тишина заполнила мир, когда они умерли. Пустота угрожает поглотить меня. Я сосредотачиваюсь на настоящем. - Дело в том, что папа всегда крутился среди известных людей. Он никогда не делал из этого события. Уважал их талант, хорошую работу и этику. Но однажды в студию пришел Дэвид Боуи, и мой отец буквально свалился со своего стула. И не смог спокойно играть, был слишком возбужден. Потому что Боуи был для него кумиром. Киллиан посмеивается. - Могу себе представить. - Ты никогда не встречал ни одного своего кумира? - спрашиваю я. - Многих, - признается он. - Эдди Веддер был самым значимым. Думаю, я улыбался в течение часа, словно идиот. Он крутой чувак. Приземленный. - Ну, так вот. Ты - мой Боуи, мой Эдди Веддер. Начинаю отстраняться, но он несильно тянет меня за руку, так что я наконец вижу блеск в его глазах. - Я нравлюсь тебе сильнее Эдди. - Как скажешь, дружочек.