— М-м-м… детский врач? Педиатр? — Холодно, холодно, — засмеялась она. — Сдаюсь, — хмыкнул Железняк. — Я гинеколог, — сообщила Лиза. Он споткнулся и чуть не упал. — Кто?! — Гинеколог. — Нет, погоди, — Железняк даже остановился, чтобы лучше осмыслить информацию. — То есть, меня осматривал гинеколог?! Серьёзно?! Врач, который специализируется на женских письках?! — А что именно тебя шокирует? — она откровенно забавлялась, наблюдая за его реакцией. — Так-то, переломы, вывихи и растяжения в институте мы тоже изучали, а не только женские письки. — Боже, меня осматривал гинеколог, — закатив глаза, потрясённо повторил он. — Теперь тебе есть, чем меня шантажировать. Об этой позорной детали моей биографии не знает никто в целом мире. У тебя в руках такой козырь! — И поэтому тебе придётся меня убить? — весело докончила Лиза. — Чтобы я не смогла поделиться этой секретной информацией с какими-нибудь журналистами из жёлтой прессы? — Ну уж нет, — многозначительно усмехнулся Железняк, — сразу убивать неинтересно, так легко ты не отделаешься. Сначала помучаю! — Слушаюсь и повинуюсь, о мой мучитель, — мурлыкнула эта ведьма, и Железняк чуть не взвыл от нетерпения, едва сдержавшись, чтобы на наброситься на неё прямо в лифте. “Мучить” Лизу оказалось чертовски приятно. Она заводила его так, как не заводила ни одна другая женщина, кроме разве что бывшей жены. Но с Юлькой всё равно было иначе. Как-то… наивнее? Проще? Они познакомились совсем юными и опыт в постели приобретали вместе, постепенно, а с Лизой… с Лизой всё было очень горячо и очень по-взрослому. Хотя, признаться, поначалу он чувствовал себя неумелым как старшеклассник — всё-таки не приноровился ещё раздевать женщин одной рукой. Это было довольно трудно и, должно быть, неуклюже. Но Лиза, заметив его неловкость, прижалась к нему и шепнула: — Не спеши… я сама всё сделаю, — и начала медленно раздеваться, призывно глядя ему в глаза. Ведьма, точно — ведьма! Она угадывала и предугадывала малейшие его желания, и он буквально дурел от этого, сходил с ума, шалел и терял голову. И хотя Железняку никогда особо не нравилась поза “женщина сверху”, потому что он предпочитал сам контролировать ситуацию и управлять процессом, с Лизой всё было иначе — ярко, остро, сладко почти до боли, до стонов, до хрипа… господи, где она была раньше? Почему он встретил её только сейчас?! Это была единственная женщина в его жизни (опять же, кроме Юльки), которую не хотелось выпроваживать из своей постели сразу после оргазма. Наоборот: хотелось по-дурацки нежничать, бесконечно обнимать, целовать, прижимать к себе — уже без похоти, а просто потому, что это было ужасно приятно. Представив, что она сейчас уедет и оставит его одного, Железняк почувствовал такую пустоту в груди, что сам испугался своей реакции. Это уже походило на наркоманскую зависимость… на привыкание с первой дозы. А ведь ему когда-то казалось, что у Лизы мерзкий и противный голос. Серьёзно, блин? Глухим он был, что ли, или просто невозможно тупил?! 08:15 Между тем Лиза уже торопливо собирала свои вещи, которые вчера бросила на кресло, раздеваясь, и Железняк осознал, что она действительно сейчас уйдёт. — Лиз, постой… — сказал он в замешательстве. — На самом деле… на самом деле, думаю, с Настей действительно всё в порядке. — Да откуда ты можешь знать? — возмутилась она. — Я всё-таки её мать, мне лучше известно, на что она способна, а на что нет. Она никогда меня раньше не подводила. Не отвечает на телефон — значит, что-то случилось! — она взволнованно закусила нижнюю губу. — Ну ты же сама говорила, что девочка выросла, — напомнил он. — Возможно, просто загуляла… влюбилась… забыла о времени… Лиза посмотрела на него как на ненормального. — В кого влюбилась? Когда, где? В биг босса на новогоднем корпоративе?! Железняк вздохнул. Всё равно рано или поздно она узнает, так что нет смысла скрывать… — Лиз. Твоя дочь не была нынешней ночью ни на каком корпоративе. Та, уже направляющаяся в сторону ванной с ворохом смятой одежды в руках, остановилась и медленно обернулась на него. Глаза у неё стали размером с блюдца. — В смысле, — уточнила она ровным голосом. — Не было корпоратива. Вообще не было, — здоровой рукой он взволнованно взлохматил себе волосы. — Настя встречала новый год с парнем. Побледнев, Лиза опустилась в кресло, с которого только что собирала свои шмотки. — С каким парнем? — тихо спросила она. Он подошёл к ней, опустился прямо на пол рядом с креслом, погладил её по напряжённо сцепленным в замок рукам. — Хороший парень, не волнуйся. Женя Огай из “Идолов”. Очень порядочный и ответственный мальчик. Он твою Настю точно не обидит. Лиза подняла на него потрясённые глаза. — Это всё ты организовал? Ты придумал? Твоя идея с новогодним корпоративом? Он замотал головой. — Меня самого поставили перед фактом… а я просто подыграл. — Подыграл… — повторила она как-то заторможенно. — Ну прости, — он сжал её ладонь своей. — Прости, пожалуйста. Я мудак, не надо было идти у них на поводу, но… — Но что? — холодно поинтересовалась она, осторожно высвобождая свою руку. — Но я тогда совсем тебя не знал, — отозвался он почти в отчаянии. — Ты казалась мне чокнутой мамашкой, свихнувшейся на своей дочери и не дающей ей и шагу ступить самостоятельно. Ты вообще мне до личной встречи ужасно не нравилась, даже бесила, — признался он. — Я тебя представлял совсем другой. — Чокнутая мамашка… — горько повторила она. — Бывший муж тоже называл меня чокнутой. Говорил, что у меня кукуха совершенно уехала на почве материнства, что я клуша и классическая “яжемать”... Может быть, это правда? — Да это бывший твой козёл, — резковато отозвался Железняк. — Что бы он понимал, вообще… отец года, бляха-муха! Ты просто любишь Настю, это нормально. И что волнуешься за неё — тоже нормально. Я, к сожалению, со своим сыном познакомился, когда он уже был взрослым и вполне самостоятельным, — поколебавшись, продолжил он. — Не представляю, как бы вёл себя, если бы был с ним рядом с самого рождения. Наверное, тоже старался бы защитить от всех, уберечь от внешнего мира… короче, точно был бы не менее чокнутым “яжеотцом”. Она повернула голову, внимательно глядя на него — уже без прежней враждебности, но и без былой теплоты, и у него сжалось сердце от этого изменения. Он хотел, чтобы было, как несколько часов назад! Чтобы она смотрела на него с нежностью и страстью. Чтобы её губы целовали его и шептали всякие непристойности… — Прости меня, — он положил голову ей на колени. — Меньше всего на свете я хотел, чтобы тебе было больно. Можешь даже стукнуть меня по бестолковой башке! — А вот это ты зря сказал, — ответила Лиза, и в её голосе ему послышалась усмешка. — Я ведь могу и правда… стукнуть. — Разрешаю, — ухмыльнулся он, чувствуя, что она смягчается. В это время резко заверещал домофон. Подняв голову, Железняк снова встретился взглядом с Лизой. — Ты кого-то ждёшь? — удивлённо спросила она. — Ну уж точно не в девятом часу утра… Может, какой-нибудь пьяный дед Мороз заблудился, — пробормотал он, поднимаясь, и пошёл в прихожую. — Да? — гаркнул он, снимая трубку. — Сергей Львович, с новым годом! — раздался из динамика бодрый Женин голос. — Откройте, пожалуйста, мы пришли вас поздравить. Железняк с облегчением выдохнул. Вот они, засранцы! Явились — не запылились! Если гора не идёт к Магомету… Приоткрыв дверь, он терпеливо ждал, когда лифт приедет на его этаж. Точно так же каких-то полсуток назад он ждал появления Стаськиной матери… ещё не подозревая тогда, кем она для него станет. Поистине, новый год — время чудес. Женя сказал “мы”. Железняк был почти на сто процентов уверен, что он имеет в виду ещё и Настю. Так оно и оказалось: из лифта в обнимку вывалилась эта сладкая парочка, оба сияющие, счастливые, улыбающиеся, с празднично упакованной коробкой в руках. Подарочек приготовили, значит. Как плату за молчание? — С наступившим! — воскликнула Настя, бросаясь к продюсеру, чтобы обнять его. — Извините, что так рано, Сергей Львович… Но Женя сказал, что вы точно должны быть дома и никуда не уедете на новый год. Железняк разлепил губы и отозвался: — С новым годом. — Серёж, кто там? — в прихожую вылетела взволнованная Лиза. — Мне показалось, будто Настин голос… — и осеклась, увидев дочь. Та, в свою очередь, обалдело уставилась на неё — точнее, на её голые колени, едва прикрытые мужской рубашкой. — Мама?.. — выговорила она ошарашенно. Женя, кашлянув, тут же смущённо отвёл глаза, старательно обозревая противоположную стену прихожей. — И как всё это понимать? — спросила Лиза.