– Я? – несказанно удивился он, растерянно оборачиваясь на остальных, словно ища у них защиты. – Беги, дядь Мить,22 – засмеялся Иван. А Антон неожиданно разозлился, что Стелла пригласила именно Миронова. Не то, чтобы он сам мечтал с ней потанцевать, но бл… дь, что они все в нём находят?! – Иди, иди, – язвительно подбодрил он Костю, просто не смог удержаться. – Ты же у нас любишь дамочек постарше. Железняк Кто-то посещал ночные клубы для того, чтобы расслабиться или наоборот оттянуться, выпить и потанцевать. Кто-то приезжал сюда для работы – развлекать публику своими выступлениями. Что касается Железняка, то на подобного рода тусовках он занимался тем, что устанавливал нужные связи, заводил контакты и договаривался о сотрудничестве. Вот и в новогоднюю ночь ему некогда было даже присесть, хотя он забронировал столик на пятерых. Ещё раз напомнив ребятам о том, что они не должны пить алкоголь, Железняк оставил их одних и умчался по своим делам. Ничего, сами разберутся, не маленькие. Тем более, он всё равно старался не упускать их надолго из вида, то и дело возвращаясь взглядом к столику. Пацаны вели себя примерно, как паиньки, и он окончательно расслабился: похоже, в ближайшее время никому из них и в голову не придёт ослушаться его приказаний. Потом, конечно, снова начнут бунтовать и взбрыкивать, против природы не попрёшь… Но пока что, по крайней мере, на море был полный штиль. В последние дни старого года Железняк спал по три-четыре часа в сутки, как и весь его пиар-отдел. Все их усилия, энергия и – главное – деньги были направлены на подготовку к эффектному явлению новой группы народу. Он уже вбухал бешеные бабки в рекламу – в наружную и таргетированную, в СМИ… И хотя рекламировать, по сути, было ещё нечего, парни пока не записали ни одной песни и не выпустили ни одного клипа, публику нужно было подготовить и разогреть. Это был один из пунктов его хитрого плана: заставить потенциальных зрителей заинтересоваться группой ещё до того, как они познакомятся с её творчеством. Он сделал ставку на внешность ребят. После того, как с ними поработал Валёк, он оплатил им несколько фотосессий в разном стиле у лучших московских фотографов. Железняк хотел, чтобы уже по фото можно было понять характер каждого из мальчишек. Миронов, разумеется, был безусловным лидером, прирождённым вожаком стаи – чертовски харизматичный, талантливый и уже достаточно опытный артист, его лидерство должно было стать очевидным даже на фото. Железняк не сомневался, что больше всего поклонниц будет именно у Кости. Антон, конечно, тоже красавчик, но, как известно, девушки предпочитают брюнетов, и это не дискриминация, а суровая статистика. Железняк понимал, что, помимо романтичного лидера, в группе должны быть представлены и другие типажи – как говорится, на любой вкус, цвет и размер. И он уже придумал роль для каждого. Неважно, соответствуют ли эти роли их реальным характерам, при желании можно будет «подогнать». Антону он выбрал амплуа мачо, безжалостного разбивателя девичьих сердец. Иван – хулиганистый весельчак и балагур, рубаха-парень, свой в доску. Ну и, наконец, скромный интеллигентный Женя – типичный «хороший мальчик», которые обычно нравятся женщинам постарше, мамам и бабушкам. В тусовке уже вовсю шушукались о новом проекте Железняка, и журналисты, муссируя многочисленные слухи, только подогревали к нему интерес. Сам же он решил дать народу время, чтобы очухаться после новогодних праздников, а потом сразу же запустить обширную и мощную рекламную кампанию. Скоро на электронных билбордах, растяжках, щитах у дорог и театральных тумбах замелькают четыре смазливые физиономии. Рекламные баннеры «Идолов» начнут всплывать в интернете – в соцсетях и блогах, на форумах… Подпись везде будет лаконичной и ёмкой: «Те, кого вы так долго ждали!» Дело останется за малым – записать хотя бы одну песню, и вполне можно выходить к публике. Но сначала Железняк должен был договориться об эфире на телевидении. …Наконец он нашёл того, кого искал. Телеведущий Герман Кох сидел за столиком неподалёку от сцены со своей любовницей, молодой певичкой Малиной. У Коха вот уже четверть века была крепкая дружная семья – официальная жена и трое детей. Разводиться он не собирался, но в свет в последние пару месяцев выходил исключительно с любовницей. Все смотрели на это сквозь пальцы, даже законная супруга. Кох вёл авторскую программу «Микрофон судьбы», которая выходила на главном телеканале страны в прямом эфире. Каждую неделю он приглашал к себе восходящих звёзд отечественной эстрады или вовсе зелёных новичков, отчего слыл в тусовке «открывателем талантов». К слову, и Малину он подцепил именно у себя на шоу. На самом деле чуйки на таланты у Коха было ноль, зато на бабло он реагировал отлично – заплатив ему кругленькую сумму, можно было дождаться барского приглашения на передачу. – С наступающим, Гера, – поприветствовал его Железняк; они тепло, по-дружески обнялись. – И тебя, дорогой, – тот похлопал его по плечу. – Давненько не виделись. Чем порадуешь? Железняк хитро прищурился. – Ну, наверное, слухи до тебя уже дошли… – А как же, – довольно осклабился тот, демонстрируя безупречные виниры. – Все только и обсуждают твоих мальчиков. Они же сегодня нас порадуют, да? – Нет, – Железняк покачал головой, – они пока не выходят на сцену. – А чего тянешь? Смотри, не передержи. – Хочу, чтобы первое их выступление на публике состоялось у тебя. Кох приподнял брови: – У меня – то есть… – Да, на твоём «Микрофоне»… четырнадцатого февраля, – быстро добавил Железняк. – Дебютируем в день влюблённых. – Вообще-то у меня расписание на полгода вперёд забито, ты знаешь, – протянул Кох с ленцой, но глаза его при этом хищно блеснули: тут было и банальное желание поживиться, и интерес к новому проекту, о котором ещё до официального релиза судачили все, кому не лень. – Подвинешь кого-нибудь ради такого случая, – многозначительно подмигнул ему Железняк. Малина таращилась на знаменитого продюсера во все глаза. Красивая, молодая и тупая как пробка. Пару раз, поймав его взгляд, она даже призывно облизала губы и словно бы невзначай коснулась своей внушительной груди, якобы поправляя декольте. Ну-ну, не так примитивно, маленькая, усмехнулся он, я всё равно не собираюсь тебя раскручивать. – Легко сказать – «подвинешь»… – продолжал набивать себе цену Кох. – Мне нужно четырнадцатое февраля, – с нажимом произнёс Железняк, гипнотизируя его взглядом. – Борзый ты, Серёга, – вздохнул Кох якобы с недовольством. – Ты же знаешь мою хватку. Это будет бомба! Рейтинг взлетит до небес, гарантирую. Кох задумчиво пожевал губами и сделал глоток из своего бокала с коньяком. – Что ж… давай прикинем, как это лучше обставить. Присаживайся. – Цена вопроса? – уточнил Железняк, отодвигая для себя стул. – Договоримся, свои люди. Кох был неглуп, очень даже неглуп. Поймав выразительный взгляд Железняка, брошенный в сторону его спутницы, он обратился к ней с ласковой улыбкой: – Иди пока погуляй, детка. У нас с Сергеем серьёзный деловой разговор. Потанцуй, выпей чего-нибудь вкусненького и сладенького… – и смачно шлёпнул её по аппетитной заднице. Малина упорхнула без лишних вопросов, Железняку даже показалось, что с облегчением. Наверное, ей и самой уже наскучило сидеть за столом в компании телеведущего – хотелось, что называется, на людей посмотреть и себя показать. Что ж, дело молодое… Кох предсказуемо заломил конский ценник. – Гер, ну совесть-то имей! Ты бы даже с Киркорова столько не слупил, – укоризненно заметил Железняк. – Правильно, – невозмутимо кивнул тот, – где Киркоров – и где молодые таланты?! – Нет, ну реально загнул. – Я же знаю, что ты можешь себе это позволить, – вкрадчиво произнёс Кох. – И поэтому решил обобрать меня до нитки? – Ладно, – вроде бы смягчился собеседник. – Пожалуй, я смогу сделать тебе скидочку за небольшую дружескую услугу. – Какую? – Вот если бы ты немного помог Лине с карьерой… – Сразу нет! – категорично отрезал Железняк. Впрочем, тут же попытался смягчить невольную резкость своего тона. – Прости, Гер, Малина твоя – ягода спелая и сочная, конечно, но с коммерческой точки зрения абсолютно бесперспективна. О ней все забудут максимум через год! Там ни уху, ни глазу не за что зацепиться, девочка, похожая на миллион себе подобных. Я не буду раскручивать заведомо проигрышный проект даже в качестве дружеской услуги. Да и вообще… я больше никого не беру, на данном этапе мне своих мальчишек хватает. Так что ещё раз сорян, но уж лучше я заплачу тебе полную сумму. – Ладно, не кипятись, всё равно скину немного, – улыбнулся Кох. – А Линка и в самом деле дура бесталанная. – Что ж у тебя – нет денег на то, чтобы раскрутить собственную бабу? – усмехнулся Железняк. – Ни за что не поверю. – Сам же знаешь, что не только в деньгах дело. Не всякий грамотно раскрутить сумеет. Вот ты – можешь. Ты вообще из говна конфетку сделаешь. – Но из неё – не буду, – снова замотал головой Железняк. – Да понял я, понял, – хмыкнул Кох. – Голоса у неё и правда нет. Но трахается охеренно, – сообщил он, понизив голос. Железняк тоже плеснул себе коньяка в бокал. – Поздравляю, – иронично протянул он. – А ты сам-то как, справляешься с такой нагрузкой? Кох заметно погрустнел. – Честно говоря, иногда утомляет. Когда тебе полтинник – по первому свистку, пардон, уже не встаёт. Да сам, наверное, знаешь, – он шутливо толкнул Железняка кулаком в плечо. – А она в два раза моложе, ей регулярный секс требуется, надо соответствовать, – он махнул рукой. – Постоянно колёса жру. Веришь, нет – иногда ей вру, что у меня дела, а сам еду домой к жене, борщу и котлетам. Никакого, прости господи, секса, никаких подвигов на эротическом поприще, только спокойствие и уют: пожрал, привалился супруге под бочок и уснул до утра. Вот где кайф-то! Железняк хмыкнул. – И жена тебя подпускает к себе после ягоды-малины? Кох развёл руками: – Так я же ни на что и не претендую! Максимум – обнимашки. Они хором заржали и чокнулись бокалами. – А ты сам как по этой части? – вдруг полюбопытствовал Кох. – Ушёл из большого секса? – Обижаешь, – покачал головой Железняк. – Другой вопрос, что в нашем возрасте уже хочется спать не просто с телом. Знаешь, как в том фильме – «о чём с тобой трахаться?»23 – Вот-вот, «а поговорить?» – хохотнул Кох. – Но ты у нас вообще волк-одиночка. Всё ещё по Юльке сохнешь? От неожиданности у него перехватило дыхание. – Нет, – сказал он беззаботно, быстро справившись с собой. – Ну что ты фигню несёшь, конечно же нет. Столько времени прошло!