– Ну зачем ты так… – растерялся он. – Как «так»? – глаза её были колючими, а тон – враждебным. – Я тебе, кажется, уже всё сказала. – В сообщении в ватсапе, а потом сразу же заблокировала? – возмутился он. – Маш, ну давай поговорим по-человечески… позволь мне всё объяснить, в конце концов! – Да пошёл ты! – она окатила его взглядом, полным ледяного презрения, и быстро скрылась за дверью служебного помещения. Иван рванулся было за ней, но Женя удержал его за плечо: – Давай я попробую с ней поговорить. …Маша стояла к нему спиной, обхватив себя руками за плечи. Её фигурка выглядела такой хрупкой, жалкой и беспомощной, что горло у него сдавило спазмом. – Маш… – осторожно произнёс он. Она резко обернулась и уставилась на него. Лицо у неё перекосилось, словно от физической боли. – Зачем он приехал? – выдохнула она с отчаянием. – Зачем?! – Ну, чтобы… тебя увидеть. – А если я не хочу его видеть?! Он совсем меня измучил, понимаешь? Я его забыть хочу… и никогда больше не вспоминать! – У нас выступление сегодня в Самаре, – невпопад сказал Женя. – Через пару часов мы должны быть в гостинице, времени в обрез. Он специально на такси к тебе сорвался, потому что… – Потому что – что? – еле слышно спросила Маша. Глаза у неё казались огромными из-за отчаянно сдерживаемых слёз. – Потому что любит… – так же тихо отозвался Женя. – Ну подумай сама, зачем ему притворяться? Зачем тебя специально мучить? Маша молчала. – Ему без тебя плохо так же, как и тебе – без него, – уверенно заявил Женя. – Уж я-то знаю, что говорю, с я ним живу, как-никак… Маша опустила голову. – Просто поговори с ним сейчас, – попросил Женя, – пожалуйста. Маша продолжала молчать, но в молчании этом больше не было яростного протеста и сопротивления – скорее, покорная обречённость. Попятившись, Женя нащупал дверную ручку, тихо выскользнул наружу и, обернувшись на Ивана, махнул ему рукой: давай, мол! Иван тут же рванул к двери, и Женя посторонился, освобождая ему дорогу. – Вот это ни хрена себе – страсти-мордасти! – услышал он женский голос. Оглянувшись, Женя заметил вторую флористку – худощавую блондинку, которая наблюдала за происходящим, раскрыв рот. – Ты ведь Женя, правильно? – спросила она с жадным любопытством. – Один из «Идолов», так? – Так, – кивнул он и на всякий случай изобразил вежливую улыбку. – А я Юля, – представилась она с горящими глазами. – Обалдеть, просто обалдеть… Это вы специально из Москвы с Ванькой сюда приехали? – Вообще-то, у нас сегодня в Самаре выступление, – поправил он её. – А, вон оно что, – энтузиазм во взгляде девушки немного поугас. – Из Москвы было бы, конечно, эффектнее… и эффективнее. – Эффективнее для чего? – не сразу сообразил Женя. – Ну, чтобы Машка Ваню простила, – пояснила она. – Так ты в курсе, что они… – Ой, я тебя умоляю! – Юля закатила глаза. – Да весь город в курсе. Ваньку тут у нас все знают, и «Микрофон судьбы» тоже все смотрели. Машкина бабушка грозится ему причиндалы оторвать за то, что её любимую внучку обидел. Женя нервно хохотнул. – Что ты смеёшься, ты её бабку не знаешь, она правда может… Ой, слушай, ну как круто, что вы приехали! А другие где? Вас же четверо, – вспомнила Юля. – Они в Самаре остались, – ответил Женя. – А я вроде как… группа поддержки. То, что он сам напросился с Иваном в эту поездку, уточнять он не стал. – А ты мне автограф дашь? И можно будет селфи с тобой сделать? – глаза у Юли снова загорелись. Женя смутился. – Слушай, вообще-то мы сюда тайком приехали. Неофициально. Никто не должен об этом знать. – Да ладно тебе, – Юля засмеялась. – Я же не для СМИ прошу, а для личного пользования. Просто на память! – Ну, если на память… то ладно. Но лучше особо не распространяйся о том, что мы здесь были, – попросил Женя. Из служебки тем временем не доносилось ни звука. Никто не кричал, не ругался. Перехватив его взгляд, Юля уверенно заявила: – Помирятся! Женя и сам не знал, рад он это слышать или наоборот. – С чего ты взяла? – Да что я, эту парочку не знаю? Это не первая их ссора, – она махнула рукой. – Хорошо, если так… – пробормотал он. Словно в ответ на его слова внутри служебного помещения что-то грохнуло и покатилось по полу. Женя невольно вздрогнул. – Дерутся они там, что ли? Юля многозначительно хихикнула. – Думаю, наоборот… очень бурно мирятся. И, сообразив наконец, что она имеет в виду, Женя чуть не умер от неловкости. Костя – Честно говоря, наш влюблённый Ромео начинает меня беспокоить, – заметил Антон как бы между прочим. – Ты про Ваньку? – уточнил Костя. Тот рассеянно кивнул: – Угу… совсем запутался в своих сериальных страстях. Да и Джульетта его не лучше: хочу – к сердцу прижму, хочу – к чёрту пошлю. Только нервы ему мотает, а он мечется, как свинья на верёвке. Не зная, как убить время, они оба второй час торчали в гостиничном баре, словно последние лохи потягивая безалкогольное пиво. Гулять и развлекаться перед выступлением их не особо тянуло; можно было, конечно, подняться к себе в номер и впервые за много дней тупо выспаться, но чувство противной сосущей тревоги за Ивана и Женю не давало до конца расслабиться. – Ну, её где-то можно понять, – дипломатично отозвался Костя. В целом ему лень было спорить, но и промолчать он тоже не мог. – Не каждая девушка выдержит, если её парень во всеуслышание заявит, что её просто не существует и он свободен, как Добби.33 Антон беззаботно пожал плечами: – А не похрен ли, что, где, когда и кому он в принципе говорит? Гораздо важнее то, что есть между ними на самом деле. Она-то знает, что это всего лишь имидж. На фига доводить до нервного срыва и себя, и любимого человека? К чему эти ненужные истерики и мелодрамы? – Не скажи – усмехнулся Костя. – Девчонки на это по-другому смотрят. Им очень важен… статус в отношениях, понимаешь? Определённость. Чтобы всё чётко, по полочкам: поцеловались – значит, встречаемся, переспали – значит, любовь до гроба. Опять же, перед подругами похвастаться – вон у меня какой клёвый парень! А тут Ванька, считай, на всю страну беднягу опозорил. – Ой, я тебя умоляю, – с досадой поморщился Антон. – Ну какую страну? Как опозорил? Да кто эту самую Машу знает?! Только жалкая кучка родственников и завистливых подружек. Первые посочувствуют, вторые позлорадствуют и поржут, а через несколько дней и те, и другие забудут – невелика трагедия. – Может, ты и прав, – задумчиво протянул Костя. – Да, пожалуй – совершенно точно прав. Лично мне абсолютно по барабану, что подумает «сотня общих знакомых и десяток фальшивых друзей».34 Но, видимо, у девчонок мозги иначе устроены. – А как у тебя со Снежкой? – внезапно полюбопытствовал Антон. Костя загадочно хмыкнул. – Вот тут как раз та самая ситуация, когда мне тоже хотелось бы конкретики и определённости… хоть я и не девчонка. Антон вопросительно приподнял брови. – Пока что ни хрена не понятно, что у меня с ней, – признался Костя. – То есть, что в принципе между нами происходит. – А чего там может быть непонятного? – добродушно хохотнул Антон. – Сам же говорил, всё просто: поцеловались – значит, встречаетесь. Переспали – любовь до гроба, дураки оба! – Ну значит, встречаемся, – фыркнул Костя. Сразу после того памятного эфира четырнадцатого февраля ему удалось выпросить у Антона номер Снежки. К его величайшему удивлению, она не только сразу узнала Костин голос в трубке, но и легко согласилась на встречу. Правда, затем пришлось долго состыковывать их графики – то он был занят, то она не могла вырваться. И всё-таки в конце концов им обоим удалось выкроить время на то, чтобы сходить вместе поужинать.