– Вано, ты же учился в Самаре, да? – вдруг вспомнил Антон. – Может, проведёшь нам экскурсию, покажешь здесь самые злачные местечки? Что-то неохота торчать в номере до вечера, как старпёрам. – Злачные – то есть бордели, казино и наркоманские притоны? – нервно отшутился Иван, а затем мотнул головой: – Сорян, пацаны, но я пас. У меня немного другие планы… – Какие это, например? – полюбопытствовал Костя. – Ай-ай-ай, нехорошо отрываться от коллектива, единоличник хренов. – Я сгоняю в Отрадный ненадолго, – решился признаться Иван. – Это… город, где я родился, – пояснил он. – Если на машине, то полтора часа в один конец, я вполне успеваю вернуться к пяти. Вызову такси… – Родителей, что ли, хочешь навестить? – не сразу врубился озадаченный Костя. – Ну каких родителей, что ты как маленький, – понятливо хохотнул Антон. – У Ваньки же там зазноба живёт. Я правильно понимаю? – А если Львович узнает? – ахнул Женя. – Откуда он узнает? – раздражённо отозвался Иван. – Вы же меня не сдадите. – Слушай, ну это как-то… рисково, – покачал головой Костя, серьёзно глядя на него. – Мы-то, понятное дело, не сдадим, но… – Ну тогда никто и не узнает, – отрезал Иван. – Всё хорошо будет, не каркайте. Я туда – и сразу же обратно. – Угу… туда-обратно, обратно-туда, – многозначительно заржал Антон. – Смотрите там, не увлекайтесь. – Идиот, – Иван даже покраснел. – Нам точно будет не до этого… мы с ней, так-то, уже два месяца не разговариваем. Может, она вообще меня видеть не захочет. – Попытка вымолить прощение? – Костя понимающе приподнял брови. – Угу. Буду ползать в ногах, целовать подол платья и унижаться на все лады, – мрачно пошутил Иван. – А хочешь, я с тобой поеду? – внезапно предложил Женя. Не только Иван, но и Костя с Антоном уставились на него в неподдельном удивлении. – Ты-то мне там зачем? – не слишком вежливо поинтересовался Иван. Женя, похоже, уже и сам слегка испугался своего неожиданного предложения. – Ну… – смущённо пробормотал он. – Я могу, например, выступить в качестве парламентёра… как-то смягчить обстановку, что ли. Поспособствовать вашему сближению и примирению. Несколько мгновений Иван предавался мучительным размышлениям, но наконец сдался и махнул рукой: – Ладно, поехали. В конце концов, Машка тебя знает и очень хорошо к тебе относится. Может, с тобой и правда всё легче пройдёт… а то она меня даже слушать не станет. Женя просиял, точно ребёнок, которому пообещали поход в магазин игрушек. – Вы оба сбрендили, – покачал головой Костя. – Теперь нам придётся за вас двоих волноваться? – Сам же говорил, кто ссыт – тот гибнет, – улыбнулся Иван. Мысль о том, что уже совсем скоро он, должно быть, увидит Машу, грела душу, и он был полон оптимизма и уверенности, что всё непременно получится. – Только не опаздывайте и не подставляйте нас, – буркнул Костя, окончательно сдаваясь. – А то Львович нам с Тохой бошки поотгрызает. Женя Видно было, что Иван ужасно нервничает перед встречей. В такси он в основном хранил молчание, погружённый в свои мысли, и Женя из деликатности не рискнул навязываться с душеспасительными разговорами. Хотя – чего уж там! – и сказать, и спросить ему сейчас хотелось очень многое. Иван даже не подозревал, что всё это время, пока он с Машей в контрах, Женя продолжает с ней тайком общаться. Это немного угнетало. Было здесь что-то… неправильное, запретное, совсем не дружеское, почти предательское. Но Маша очень просила, чтобы он держал их общение в секрете. Впервые она набрала Женин номер после того, как состоялся тот самый прямой эфир. Позвонила и плакала в трубку – так, что у него чуть сердце не разорвалось. Он тогда закрылся в ванной и до отказа выкрутил все краны, чтобы шум льющейся воды заглушал звук его голоса. – За что он так со мной, Жень?! – повторяла Маша в отчаянии. – Ну за что? При всех, так цинично… как будто нарочно хотел унизить, растоптать! Он же знал, не мог не знать, что программу будут смотреть мои и его родственники, наши общие знакомые и друзья, бывшие однокурсники и одноклассники… Если у него не осталось ко мне ни любви, ни банального уважения, то можно было проявить хотя бы капельку жалости?! – Маш, он совершенно точно не хотел тебя унижать, – убеждал её Женя. – Ты же знаешь, он должен был так ответить. Это одно из условий договора. Он ведь тебе рассказывал. – Ну можно же было выбрать какие-то другие выражения, подобрать иные слова?! Ты не понимаешь, просто не понимаешь, как мне больно сейчас… – Я понимаю, – тихо проговорил он. – Правда понимаю, Маша. И мне… мне очень жаль, что так получилось. Но ты должна сама с ним поговорить, выслушать, что он скажет… – Не собираюсь я с ним разговаривать! – отрезала она со злостью. – Никогда! Пусть катится ко всем чертям! Я его ненавижу! – Любишь ведь, – возразил Женя со вздохом. – Да, люблю. И от этого ещё больше ненавижу! А сегодня ещё этот… сраный день влюблённых! – закричала она в трубку так, что он чуть не оглох. – Ты представляешь, каково мне? Везде эти идиотские плюшевые сердечки, шарики, цветочки, милующиеся парочки… как будто в насмешку. Всегда мечтала, чтобы меня бросили именно четырнадцатого февраля! Несмотря на весь трагизм ситуации, Женя не смог не улыбнуться. – Что, если бы сегодня был какой-то другой день, ты приняла бы это спокойно? – Я не знаю… – Маша подавленно замолчала и не произносила ни слова так долго, что ему даже показалось, будто связь прервалась. – Ты здесь? – проверил он с беспокойством. – Здесь… – она устало вздохнула. – Ладно… спасибо, что выслушал. Пожалуйста, не говори Ваньке, что я тебе звонила… хорошо? – Хорошо, – откликнулся Женя после небольшой заминки. – А можно… можно я как-нибудь снова позвоню или напишу тебе, если мне будет не слишком весело? – вдруг спросила она. И хотя в словах Маши не было ничего, кроме просьбы о дружеской поддержке и участии, он почувствовал, как радостно заколотилось у него сердце. – Конечно, звони! – откликнулся он с излишней горячностью. – В любое время дня и ночи! Всегда буду рад выслушать. Она и позвонила. А потом – ещё раз, и ещё, и ещё… Их разговоры стали регулярными и привычными, и Женя порой сам не знал, кому они нужнее – Маше или всё-таки ему. Каждый звонок наполнял его душу радостью и теплом, хотя он прекрасно понимал, что не заслуживает ни тепла, ни радости. Он был просто недостоин этих эмоций: как ни крути, а Маша – девушка друга, и Женя для неё – просто жилетка, в которую так приятно время от времени выплакаться. На что он втайне надеялся? Вряд ли на то, что в один прекрасный день Маша прозреет и скажет: «Вау, Жень, и где были раньше мои глаза? Ты ведь отличный парень и подходишь мне намного больше Ваньки!» И всё-таки он стал по-настоящему зависим от этих телефонных разговоров. Если поначалу их беседы касались в основном Ивана, то вскоре они перешли на другие темы и могли часами обсуждать фильмы, сериалы или книги. Ну и музыку, конечно. Несмотря на то, что Маша была обижена на Ивана, она всё-таки живо интересовалась творчеством «Идолов» и отслеживала каждую новую песню ребят. Но всё же однажды Женя почувствовал себя полным идиотом – в тот самый момент, когда Маша виновато призналась: – Ты знаешь, я ведь во всех ваших песнях прежде всего слышу его голос… Представляю, как будто он это только для меня поёт. И больше ни для кого… Женю тогда словно ледяной водой окатили. Он понял, что слишком заигрался, навоображал себе того, чего нет и в помине. Для Маши он всегда был и оставался «мальчиком для нытья», а все её чувства – нежность, любовь, злость, пусть даже ненависть – были по-прежнему обращены только к одному человеку на всём белом свете. К Ивану. …На въезде в город, где располагалась стела в виде нефтяной вышки, Иван наконец встрепенулся и как-то испуганно обернулся на Женю. – Почти приехали, – негромко сообщил он, хотя тот и сам уже догадался. – Как ты думаешь, она меня не пошлёт? – с надеждой поинтересовался Иван. Женя дипломатично пожал плечами. – Так по какому адресу едем? – уточнил флегматичный водитель. – Сегодня же вторник? Тогда она должна быть ещё на работе, – сообразил Иван. – Пионерская, шестнадцать. Там с торца цветочный магазин, – пояснил он торопливо. Уже минут через десять машина подъехала к красному кирпичному зданию и затормозила. Женя вопросительно взглянул на Ивана – тот продолжал сидеть, не двигаясь с места, словно в каком-то ступоре. – Ну так вам сюда или нет? – немного раздражённо уточнил таксист. Иван словно очнулся и перевёл взгляд на него. – Да, сюда… скажите, а вы ведь сейчас обратно в Самару поедете? – Ну, допустим, – пожал плечами тот. – Вы не могли бы нас здесь подождать? Мы ненадолго. Я заплачу за ожидание, – добавил он. – Ну, если заплатите… – тот снова пожал плечами и невозмутимо заглушил мотор. Иван открыл дверцу и вылез из машины. Жене ничего не оставалось, кроме как последовать за ним. Не говоря друг другу ни слова, они поднялись на крыльцо. Иван всё так же молча толкнул дверь магазина, и Женя услышал, как приветственно тренькнул колокольчик. Они вошли внутрь. В ноздри моментально просочился густой цветочный аромат. Женя окинул помещение быстрым взглядом и сразу же увидел Машу: наклонившись, она расставляла вазы с разноцветными тюльпанами. Иван тоже увидел её и замер, не зная, что делать и что говорить. Тем временем вторая девушка-флористка громко ахнула: – Ваня… ой, Ваня! Маша резко выпрямилась и уставилась на вошедших во все глаза. Точнее, уставилась она на одного Ивана – а Женю словно вообще не заметила. Это было больно. – Маш, я… – нерешительно начал было Иван и сделал шаг в её направлении, но она предостерегающе выставила руку ладонью вперёд: – Не подходи ко мне, понял?!