Мужчина кивает. — Что, как ты думаешь, делает их злыми? Престон прислоняется спиной к перилам, скрещивая лодыжки и наблюдая за мной. — Думаешь, у них есть выбор? Я хмурюсь. — Да, у них есть выбор, и он заключается в принятии решения совершить плохой поступок осознанно, и именно это делает их по-настоящему злыми, — отвечаю я уверено. — То есть, — смеется Тобиас, — чтобы человек считался злым, он должен осознавать свои злые деяния? Я хмурюсь, пока он наблюдает за мной. — Да. Мне так кажется, — я ненавижу это: эти вопросы, это давление, оставаясь в полном незнании, права я или нет. — Разве значение правильного и неправильного не отличается у каждого человека, Элла? — Престон усмехается. — Может быть, — мой взгляд скользит по его непослушным светлым волосам, касающихся воротника пиджака. — Как ты определяешь, что неправильно? — спрашивает Тобиас, бросая окурок в воду. Я тяжело вздыхаю, испытывая раздражение от этого разговора. Тобиас касается пальцами моей щеки. — Не расстраивайся, Элла. Это все часть игры. — Думаю, нормальные люди понимают разницу. Никаких убийств, никакого шантажа, не вести ни о чем не подозревающую девушку к своему другу, чтобы она сделала все, что тот пожелает… — это, конечно, низко с моей стороны, ведь я знаю, что Тобиас остановил Третьего от того, чтобы трахнуть меня, но тот касался меня, делал со мной вещи, которые заставляют чувствовать меня грязно и неправильно. Я понимаю, что надавила слишком сильно, когда Тобиас медленно выгибает бровь, и его взгляд становится жестким, делая глаза похожими на осколки раскаленного нефрита. Престон выдыхает сквозь зубы, и боковым зрением я замечаю, как он делает шаг в сторону от меня. Черт. Пальцы Тобиаса все еще на моей щеке, и его хватка становится сильнее, когда он поворачивает мое лицо к себе. Наклонившись, его губы почти касаются моих, и я могу почувствовать его теплое спокойное дыхание на лице. Прохожему бы показалось, что это всего лишь объятье любимого, но твердость его тела и болезненная хватка на моей челюсти говорят, что это точно не так. — Неуважение неприемлемо, Элла, — что-то сверкает в его глазах, грозовые тучи надвигаются, угрожая разразиться бурей. Мой взгляд падает на его губы без разрешения, прежде чем вновь вернуться к глазам. Мое сердце бьется в рваном ритме, адреналин разносится по венам, потому что этот мужчина опасен, и потому что это возбуждает. — Извини, — выдыхаю я. Он подносит губы к моему уху. Я дрожу, когда его дыхание щекочет мою шею. — Ягненок, ты ходишь по краю, — его зубы прикусывают мочку моего уха, прежде чем мужчина отходит и смотрит на меня. Пальцы Престона пробегаются по моей руке, поднимаясь к плечу, прежде чем он мило убирает волосы мне за ухо. — Все не то, чем кажется, Элла. — Всегда помни это, — говорит Тобиас, его ноздри раздуваются. — Мне скучно на улице, — и на этом он уходит. *** Машина останавливается у невзрачного здания, и я поднимаю глаза на вывеску: «Больница Святого Мэттью». — Мы вернемся через час, — говорит Тобиас водителю, открывая дверь. Он выходит из автомобиля и поправляет пиджак, выпрямившись. Я скольжу по сидению и выбираюсь следом за Престоном. Интересно, что мы тут делаем? — Любопытная Элла, — воркует Престон, протягивая руку. Я обхватываю ее, наблюдая за тем, как Тобиас направляется к двери. — Рядом с вами двумя я постоянно нахожусь в этом состоянии. — Это делает жизнь захватывающей, не так ли? — Я поднимаю на него взгляд, и на его идеальном лице мелькает безумная улыбка. Мне кажется, Престон из того типа людей, которые способны любое свое действие превратить в нечто захватывающее. Его ничем не останавливают нормы и социальные ограничения, поэтому он проживает свою жизнь на полную. Стеклянная дверь больницы открывается, и я чувствую прохладный ветерок, посылающий мурашки по коже. Тобиас останавливается посередине двухэтажного атриума и заводит разговор с группой мужчин в белых халатах. Мы с Престоном останавливаемся позади него. Доктора смотрят на Престона и кивают. Они едва ли обращают на меня хоть какое-то внимание. — Прием назначен на следующую субботу, верно? — спрашивает Тобиас. — Да, все готово. Доктор Хейнс постоянно занимает своего ассистента какими-то делами, не давая передохнуть, — говорит один из мужчин. — Ваш вклад очень ценен. Семьи детей пропали бы без этой помощи. Тобиас пожимает руку мужчины. — Это честь для меня. — Очень великодушно с вашей стороны. — Это всего лишь деньги, — Тобиас улыбается, и хотя эта улыбка выглядит искренней и довольной, мне хорошо известно, что под ней скрывается нечто другое. Что-то больное и извращенное, темное и испорченное. Доктор поворачивается к Престону. — И спасибо вам тоже, мистер Лукас. — Престон кивает. — Блэр покажет вам двоим… — он замечает меня, молча вцепившуюся в Престона, — вам троим наши улучшения. — Следуйте за мной, — молодая девушка, одетая в медицинский халат, отделяется от группы и ведет нас в сторону лифтов. Поездка на восьмой этаж проходит в полной тишине. Весьма неловкой. Взгляд Блэр скользит от Престона к Тобиасу, медленно и осторожно рассматривая их прекрасно сшитые костюмы и точеные лица, которые были невероятно прекрасны. Я знаю, о чем она думает, потому что была на ее месте. Знаю, как в ней плещется интерес и любопытство. Несмотря ни на что, эти мужчины — живое воплощение богов, олицетворение того, о чем мечтает каждая женщина. Вымысел, воплощенный в в реальность. Они прекрасны во всем, кажутся идеальными. Один взгляд — и ты знаешь, что они могут принести тебе такое наслаждение, на которое многие мужчины просто не способны, и именно поэтому они настолько опасны. Некоторые вещи очень заманчивы, и ты сделаешь все ради дозы, не важно, как дорого это тебе может стоить. Я смотрю, как ее взгляд перескакивает на меня, и ее щеки краснеют, ведь ее застали за разглядыванием. Я знаю, что ей, наверняка, интересно, что я делаю с ними, и я сама все еще задаю себе этот вопрос пару раз в день. Я хочу их, желаю их, нуждаюсь в них, и, если честно, разве я чем-то лучше наркомана, за убийством которого мне пришлось вчера наблюдать? Я делаю все это ради дозы — одного мгновения блаженного забытья. Дверь со звоном открывается, и мы выходим из лифта. Блэр нервно одергивает халат. — В каждой палате были повешены новые плазмы, — начинает она отчет. — И игровые консоли? — спрашивает Тобиас. — Да. Мы идем вдоль коридора, проходя мимо каталок, инвалидных кресел и капельниц. Докторов и медсестер. — Также в палаты были поставлены новые кресла. — Очень хорошо, — произносит Тобиас, бросив взгляд на часы. Престон похлопывает рукой по моей и сжимает ее. Я поднимаю на него глаза и вижу, что он улыбается. Я чувствую себя погруженной в водоворот каких-то событий, который затягивает меня словно в черную дыру, потому что пока ничего из происходящего не имеет смысла, но я боюсь, что скоро все обретет значение. Блэр останавливается и проводит бейджиком по сканеру. Раздается звон, и механизм приходит в действие, открывая двери. Девушка сразу же указывает на чистейшую стальную раковину. — Помойте руки, — обращается она к нам, открывая дверцу углового шкафчика у стены, и доставая бледно-желтые халаты, маски и перчатки. После того как мы заканчиваем, она протягивает нам спецодежду, и мы надеваем ее. Мое сердцебиение медленно набирает скорость. Мне хочется спросить, зачем все это, но я не могу. — Никто из вас не болеет? — спрашивает Блэр. Я качаю головой, а затем девушка нажимает на кнопку на стене, и еще одни двери открываются, на этот раз ведущие в коридор с палатами. По стенам развешаны картины с изображением животных и принцесс, супергероев и волшебников. Мы поворачиваем у поста медсестры, и я вижу маленького мальчика в инвалидной коляске. Без волос, клубок трубок свисает с его капельницы. Тобиас подходит к нему и приседает рядом. — Волосы начинают отрастать. Я уже вижу ёжик, — он улыбается. — Думаю, тебе стоит отрастить ирокез. Мне очень сложно держать рот закрытым от разворачивающегося передо мной представления. Кто этот человек? Это не тот мужчина, с которым я провела последние пять дней. Маленький мальчик искренне улыбается ему. — Спасибо вам за игру, мистер Тобиас. — Пожалуйста. — Я сосредотачиваю внимание на мальчике. Ему не больше десяти, но он выглядит таким хрупким: сквозь бледную кожу с легкостью видны голубые вены. Тобиас прочищает горло, вставая и продолжая свой путь вдоль коридора. — Библиотека, ее уже отремонтировали? — Еще в процессе. Они планируют открыть ее на следующей неделе, вывдвоем будете перерезать ленту на открытии, — Блэр останавливается и толкает дверь в пустую комнату. — Это единственная свободная комната, которая у нас сейчас есть. Тобиас опускает подбородок к груди. — Итак, — она обводит рукой комнату, — вы можете все видеть своими глазами. Новые плазмы, игровые консоли, кресла… Престон отпускает мою руку и обходит комнату вместе с Тобиасом, внимательно осматривая ее. — Хорошо выглядит, — заключает Тобиас с очаровательной улыбкой. — Спасибо, Блэр, — благодарит Престон, взяв ее за руку и пожав. — Я сделаю свою привычную остановку, а затем мы уйдем, — говорит Тобиас.