Ведь тебе говорили: не доверяй этому чекисту! Не проверенный еще до конца человек. Конечно, это твое дело, твой долг перед всеми нами. Что ты хочешь сейчас, дорогой? Ба! Никак мировую войну затеваешь? Ты всегда был чересчур горяч. Но дело, безусловно, надо завершить. У нас крепкий филиал в Твери. Они помогут, я распоряжусь. А ты посылай туда своего шефа безопасности. Я сказал, шефа! Он грамотный, дров не наломает. А ты уже облажался! И сейчас готов втравить нас в разборки на государственном уровне. Дурак! Там покруче нас люди есть. И Вооруженные силы! Еще как станут! Заодно и нас всех смахнут. Думать надо всегда! В общем, это твоя последняя попытка. Конечно, заплатишь! И не когда деньги к тебе рекой польются, а завтра же. Сам привезешь. Уважаемые люди будут ждать. Ты – винтик мелкий! Кто заводы строит? Кто дороги прокладывает, оборудование конструирует? Твоих жалких миллионов хватает только на баб, наркотики, кабаки да оружие, которое ты своим бородатым абрекам эшелонами гонишь! Об этом тоже разговор будет… Завтра, завтра, все завтра! Сейчас воюй, дорогой. Нет, не как Македонский, а как партизан. Торопись, дорогой! До встречи. Говоривший тут же набрал еще один номер: – Сам позвонил. Помогаем всеми силами. Но дальше он нам не нужен. Здесь не кривой саблей размахивать надо, а умную политику вести. Шеф безопасности у него очень грамотный человек. Примет все хозяйство, а кое-кто из «конторы» ему поможет. Нет. Моя маленькая тайна. Ха-ха! Я ведь не Нодарчик, в людях хорошо разбираюсь. И проверяю десятикратно. Нет! Судят пусть министров и губернаторов, а такие, как он, просто должны бесследно исчезать. О делах завтра потолкуем. Все. Дважды на дороге попадались посты ГАИ. Один передвижной – «жигуленок» и мотоцикл – в месте съезда на какую-то проселочную дорогу, другой стационарный на трассе где-то уже за Рыбинском. Сидевший за рулем Талеев даже притормозил, как положено, чтобы в темноте можно было хорошо рассмотреть военную принадлежность автомобиля. Ни в том, ни в другом случае милиционеры не обратили на них никакого внимания, спокойно проводив взглядом. «А ведь должны были поинтересоваться хотя бы документами, все-таки тяжелая груженая машина с мурманскими номерами… – подумал Гера, – значит, и здесь, на объездном пути, уже предупреждены. Просто пока отслеживают и докладывают». Не то что четыре, а уже целых шесть часов безмятежной убаюкивающей дороги были позади. Все успели отдохнуть, поочередно ведя машину. Вадим в кузове проснулся, только когда Талеев делал ему укол и менял повязку, присыпав на этот раз рану по всей длине каким-то белым порошком. Температуры не было, грязь в рану не попала, все пальцы двигались без ограничений, не причиняя существенной боли. Вадим даже пошутил, что в обычных условиях командир не дал бы ему при такой травме и отгула. Гера тоже был доволен. Его угнетала лишь неизвестность, и он раз за разом прокручивал в голове различные варианты дальнейшего развития событий. Надо сказать, оптимизма в них явно недоставало. Может, поэтому он даже вздохнул с каким-то облегчением, когда уловил сквозь шум автомобильного мотора характерный стрекот вертолетных винтов. – Всем внимание! У меня появилось воздушное сопровождение. В отличие от предыдущей «птички» этот выглядел настоящим стервятником. Нетрудно было догадаться о военной принадлежности вертолета, хотя все опознавательные знаки и номера были замазаны камуфлирующей краской. – Похож на какой-то ранний вариант из серии «Ми», – Толя задумался на секунду, – явно уже снятый с вооружения. Конечно, это не «Черная акула» с ее бронированным брюхом и огневой мощью, но вполне боевая машина. И управляет ею не дилетант. Действительно, вертолет не опускался к земле, не приближался к преследуемой автомашине даже на расстояние возможного выстрела. Кроме того, он постоянно перемещался в горизонтальной плоскости, находясь то справа, то слева от дороги. Гера пояснил, больше для Редина: – Грамотно и четко выполняет маневр уклонения. Значит, подозревают, что у нас могут быть ракеты «земля – воздух», «Стингер» какой-нибудь или даже просто гранатомет. – Да были бы они у нас… – пожалел Анатолий. – Так можно же их достать снайперской винтовкой. Ну, там, пилота подстрелить, в бензобак попасть или по лопастям винта… – предположил Сергей. Анатолий лишь усмехнулся, а Талеев серьезно сказал: – Ты в свою атомную субмарину стал бы стрелять из подводного ружья, даже с оптическим прицелом? – Нашел что сравнивать! Вмешался Толя: – Очень образное сравнение, кстати. Испортили народ эти фильмы о Рэмбо! Гера в это время внимательно разглядывал карту. – Есть тут один подходящий вариантик. Только сначала попробую с нашими связаться, пора уже действия согласовывать. Сидевший за рулем Анатолий пояснил: – Пока эти ребята опасаются нашего оружия, они будут держаться на безопасном расстоянии, а значит, и сами не смогут нас прицельно поразить. Но боюсь, очень скоро они осмелеют. Тогда нам ни в коем случае нельзя будет оставаться на открытой дороге. Понимаешь… Его перебил Талеев: – У меня нехорошие новости. Группа, которая двигалась к нам на помощь, попала в засаду недалеко от Твери. Сергей заметил, как дернулся за рулем Анатолий. – Командир, кто там? – Я не знаю состав, некогда было выспрашивать, да и связь отвратительная. Руководил Лифанов. Шли на трех машинах. Прорвалась только одна – джип, и то сильно потрепанный. Засаду они уничтожили, но существенной помощи от них ждать не приходится. Только что выслали еще одну группу. – Э-э-э-эх! Да чтоб остановить Лифанова с боевой группой на трех машинах, нужна была по меньшей мере рота десанта и еще моторизованный взвод с ураганной огневой поддержкой! – Значит, так все и было! На последней связи я запретил любые радиоконтакты, потому что мы не могли блокировать перехват. Чтобы организовать такой кордон, надо привлекать местные силы и пересекать как минимум две дороги. Я думаю, что противник сделал ставку на один-единственный массированный удар. Нас собираются зажать в клещи и уничтожить. Я передал, конечно, по рации наши данные. На любой перехват уже наплевать, когда тебя визуально ведут. Но понятно, что выкручиваться будем самостоятельно. Смотрите, – палец Геры уткнулся в угол карты, – через два километра направо отходит проселочная дорога. Она ведет к воинской ракетно-артиллеристской части. Это наш единственный шанс. Во-первых, дорога лесная, это не позволит вертолету нас расстрелять, во-вторых, возможно, удастся отсидеться под их прикрытием, пока получим новый конвой или как-то договоримся с командованием, чтобы сопроводили нас, хотя… – …хотя, – подхватил уже Сергей, – приткнуться мы туда сможем под каким-нибудь благовидным предлогом: покажем военно-перевозочные документы, изобразим неполадки с двигателем… Но потом, Гера, нас сдадут! Вот тут уж Олигарх подсуетится гораздо оперативнее, чем кто-то еще. И затянем мы тогда «Варяга»… «последний парад наступает…» – А я предпочитаю «Интернационал»! – Да пошли вы оба с вашими музыкальными пристрастиями! – Талеев, внимательно вглядывавшийся в зеркало заднего вида, неожиданно заорал: – Толя, вправо! Подчиняясь резкому повороту руля, «Урал» сильно вильнул на правую обочину, а метрах в десяти посередине трассы полыхнул огонь разрыва. – Ну, прямо жопой почуяли, сволочи, что мы сейчас улизнем от них! Командир, далеко еще наши спасительные кущи? – Метров триста. – Тогда срежем уголок по бездорожью. Слава богу, что груз надежно раскреплен. А вот Вадику придется потелепаться! Вертолет заметно приблизился и вновь заходил на ударную позицию. – Они нашу связь все время под контролем держат! Видно, сделали правильные выводы и пошли в атаку. Только хрен теперь достанете! Огибая появившиеся молодые деревца, «Урал» въехал на слегка приподнятое полотно малозаметной дороги, ведущей вправо от основной трассы. Лес по обеим ее сторонам начинался уже через десяток метров. Но прежде чем машина окончательно спряталась под листвой, второй выстрел едва не разнес заднюю часть кузова. Даже в кабине было слышно, как по бортам ударил град осколков. Гера схватился за внутреннюю рацию: – Вадик, как ты там, жив? – Предупреждать надо, – голос был нетороплив и спокоен, – я бы тогда не обосрался. – Ну, это не повреждение, а приобретение. С почином вас, Вадим Николаевич! Вы там наш драгоценный контейнер своим «залпом» не смыли за борт? – Это вряд ли. А вот левое колесо, похоже, пробито. Толя высунул голову из кабины: – Отсюда не видно. Да и черт с ним, на наш ход это не повлияет. И для воинской части не придется выдумывать причину остановки. Лес надежно укрывал теперь движущуюся машину, можно было не опасаться атаки с воздуха. В вертолете это тоже понимали. Поэтому снизились до полусотни метров и, оставаясь чуть сзади, выжидали подходящий момент для нападения, стараясь не выпускать цель из поля зрения. – Судя по карте, до части километров пятнадцать-семнадцать. Это тупик: никакой другой дороги не обозначено. Вон даже болото нарисовано. – Рули, Толя, рули, не отвлекайся. А то окажемся в этом болоте раньше, чем с командованием части познакомимся. Ты о чем так серьезно задумался, Гера? – Плохо, что мы силы своего противника не можем реально оценить. Видели воочию только вертолет, а он хоть и грозно стреляет, но совсем не главная фигура. Хорошо, конечно, что они сейчас в полном недоумении: ведь на картах расположения воинских частей не обозначают, а значит, по их мнению, мы движемся прямиком навстречу собственным похоронам. А главные силы наверняка уже оповещены и начали подтягиваться. Ладно, знакомиться будем в процессе. Если времени хватит. О, приехали! Глава 9 Действительно, только что окружавший их с двух сторон лес внезапно расступился, а дорога уперлась прямо в классические въездные ворота любой сухопутной части, состоящие из двух распахивающихся половинок листовой стали, выкрашенных в темно-зеленый цвет с двумя большими красными звездами на каждой половине. Причем одна звезда висела значительно ниже другой, потому что перевернулась и удерживалась только на одном своем нижнем луче. Слева от ворот виднелась наполовину застекленная будка часового. Она была пуста! Затормозив в метре от ворот, Анатолий дал длинный гудок. Выждав с минуту, он еще трижды надавил на клаксон. Всей территории части не было видно из-за высокого бетонного забора, но через отверстия в воротах мелькало какое-то подобие весьма запущенной клумбы с непонятным пьедесталом посередине, а за нем метрах в 30 одноэтажное здание фасадом к воротам. Обычно это были штабные помещения, но здесь отсутствовал даже флаг(!) и не было видно ни одной живой души. В тот момент, когда Талеев уже открыл боковую дверцу, чтобы самому подойти к будке часового, из распахнутого настежь окна штаба вдруг раздался совершенно дикий, но все же человеческий вопль: – Гонта-а-а-а!!! Открывай калитку-у-у-у! В ответ на такое настойчивое обращение за стеклом будки у ворот показалась чья-то взлохмаченная, озирающаяся голова. Сориентировавшись в пространстве, она замерла, разглядывая «Урал». Потом дверь будки со скрипом приоткрылась и выпустила наружу худенького солдатика в расстегнутой гимнастерке без ремня, подвернутых до колен штанах и босиком. Прошлепав пятками по бетонным плитам, «страж Отчизны» подошел изнутри к воротам и просто распахнул обе створки, так и не произнеся ни слова. Сам он отошел в сторону и застыл на обочине. Все трое в кабине недоумевающе переглянулись, потом Толя пожал плечами и тронулся с места. Может, здесь и сейчас так принято у военных?! Оглянувшись назад, Сергей увидел, как часовой сдвинул обе половинки ворот и закрыл их на большую висячую щеколду. Затем так же неторопливо скрылся в своей будке. Вертолета нигде не было видно. Сделав полукруг, «Урал» остановился около единственного крыльца одноэтажного строения. Теперь стало заметно, что территория части значительно больше, чем казалась снаружи. Стали видны еще несколько построек барачного типа, одна из них даже трехэтажная, два складских ангара из гофрированной жести и сруб, напоминающий сельскую избу-читальню времен советской коллективизации. Все это соединялось лабиринтом неухоженных бетонных тропинок. В бараках, кроме штабного, не осталось ни одного целого стекла, кое-где не было даже дверей. Тут на крыльцо вышел кряжистый мужчина трудно определимого возраста, где-то между тридцатью шестью и шестьюдесятью годами, в весьма заношенном и местами рваном камуфляже без каких-либо знаков различия. Крупная круглая голова с короткими седыми волосами была не покрыта. Лицо чисто выбрито дня четыре тому назад. Мужчина цепким взглядом окинул машину, дождался, пока из кабины вылезли Гера и Сергей, и заговорил низким, под стать своей фигуре, голосом: