— Я шулер, — закричала она, скрывая в ладонях лицо, — и все деньги, что мы имеем, нажиты нечестной игрой. Я постоянно ездила по новым городам, чтобы не вызывать подозрений. Зарабатывала на слабостях других, оставляя после себя только горе и пустые кошельки! Вот! Вот, кто я такая! Я пользуюсь слабостями и не умею жить по-другому! Я не из благородного рода, как ты считала, и не имею за собой родственников, которые меня бы обеспечивали и дожидались. Родного дома у меня нет! — голос Субдолы сорвался, но слова все рвались из ее души. — Я обманывала тебя. Я вредила тебе. Это я убедила мистера молодого Тристиса оставить тебя! Я прикрылась болезнью, чтобы не выдать тебе свои чувства к Апонану! Пуэлла со стоном прекратила говорить. Она почувствовала облегчение после признания, а вместе с ним — боль в горле. Лицо ее покраснело. Чем дольше спала её совесть, тем мучительнее становилось её пробуждение. Руки молодой женщины всё ещё дрожали, а взгляд избегал встречи с компаньонкой. Фелиция сидела в растерянности. Она не обронила ни слова, только смотрела на свою покровительницу. Та, не выдержав тишины, подошла к компаньонке и села у её коленей. — Я прошу прощения, что скрывала все это, — шептала она, упершись лбом в ноги девушки. — Я молю простить мою фальшь и обман. Я постоянно и много врала всем! Делала все, чтобы извлечь для себя выгоду… Даже с тобой. Я боялась, что если ты узнаешь, кто я, ты отвернешься от меня. Но я обещаю поговорить с Фратом Тристисом и восстановить ваши прервавшиеся отношения. Пуэлла вся сжалась в ожидании ответа. Вдруг маленькая теплая рука легла на ее голову и легко погладила. От этого жеста ком в горле молодой женщины будто стал в разы больше, и она расплакалась, слушая слова компаньонки: — Госпожа Пуэлла, вы утверждаете, что я зла на вас. Но я не посмею осуждать кающегося грешника. Исповедь предо мной служит доказательством, что совесть ваша ещё не умерла. Поверьте, когда отступник сознает ошибку, то это доказывает благородство его души. Если же он и дальше плутует, если же корысть и зло продолжают торжествовать над ним, то Бог покарает его за содеянное. Разве не восхитительно ваше признание? Разве это не живое доказательство красоты вашей натуры? — говорила Фелиция нежным голосом. — Не скрою, что до сегодняшнего часа я не знала истинное ваше лицо. Теперь мне многое стало ясно. Вместо осуждения, которым обычно одаривает общество, я считаю своим долгом быть с вами и помочь встать на путь праведный. Пуэлла подняла на Фелицию ожививший взгляд, и та закивала. — Помните вы выиграли у миссис Оккульта? — продолжила девушка. — Она зарабатывала на бостоне и преферансе. Почему бы вам не последовать её примеру? Мисс Люденс заглянула в лицо Пуэллы. Девушка подумала: не слишком ли её слова задели госпожу? Но молодая женщина приподняла голову и обняла Фелицию настолько нежно и крепко, что обе едва нашли силы не свалиться на кровать. Рука мисс Люденс благословляла несчастную душу Субдолы ласковым прикосновением. Фелиция осчастливилась, когда госпожа предстала перед ней в истинном обличии. Пускай Субдола и не обладала состоянием, пускай она зарабатывала на жизнь жульничеством, но её душа не была лишена заботы и стойкости. Она была лучшей покровительницей, по сравнению с леди Денель. Ведь для тетушки Фелиция была обузой, а для Пуэллы — любимым другом. Поэтому девушка решила, что поможет своей дорогой госпоже встать на путь исправления и счастья. Злосчастная карта У Пуэллы имелось тысяча золотых и триста серебряных монет. Субдола решила, что сможет вернуться с этими деньгами в тот самый городок, где она познакомилась с Фелицией. Там молодая женщина будет заниматься только коммерческими играми, и тем самым зарабатывать себе на жизнь. Утром в гостинице Пуэлла и Фелиция готовились к скорому отъезду. Субдола перебирала меченые колоды карт, оставляя при себе только те, что казались ей чистыми. Мисс Люденс в это время завязывала розовую ленточку на своих темно-русых волосах, что от природы сильно вились. Пуэлла умилилась красоте своей компаньонки, и обе со скромным набором вещей спустились за завтрак в кафе. В зале один из постояльцев, который видел Субдолу за карточной игрой, узнал её и подошел с настойчивым предложением метать банк. Пуэлла не желала видеть никого из того проклятого игорного дома, но приняла предложение. При молодой женщине имелась колода без каких-либо меток, что показалась чистой. Потому она отделается от гостя одной талией в штосс без использования искусства и покинет городок со свободной душой. Господин метал банк, Субдола понтировала, Фелиция как независимая сторона следила за ходом игры. Колода банкомета тасовалась честно, карты снимались обычным образом. Каждый игрок использовал свою колоду. В конце талии мужчина проиграл тридцать серебряных монет, и Пуэлла смахнула эту сумму на край стола. Вдруг Фелиция резко поднялась со стула, вслед за ней зашевелился и господин. Оба вопросительно посмотрели на молодую женщину, которая непонимающе смотрела на них в ответ. Она играла честно, потому не видела причины так пристально изучать её. Когда же она перевела взгляд на карты, то причина негодования соперника и компаньонки тотчас прояснилась. Пуэлла застыла в холодном поту. Колода, которой она играла, была не чистой, а порошковой! Порошковая колода отличалась от обычной тем, что на некоторых картах добавлялся рисунок следующим образом: место для нового очка смазывалось клейким составом. На это место через трафарет насыпался красный или чёрный порошок. Таким образом, можно было превратить, к примеру, семерку в восьмерку. Видимо, Пуэлла задела картой по столу, то порошковое очко исчезло. Субдола перепутала колоду! Эти карты Пуэлла давно не использовала, потому забыла о них. Но ничего уже нельзя было сделать. Господин покраснел от злости, вырвал карту у молодой женщины из рук и закричал: — Ах вы, мошенница! Порошковые карты! — Это всего лишь недоразумение, — Субдола побледнела и постаралась принять невозмутимый вид. — Раз так, — господин приподнялся и оперся руками о стол, — тогда дайте ещё карту с вашей чудо-колоды! Посмотрим, найдутся ли там еще «недоразумения»! Посетители кафе зашевелились и начали перешептываться. Фелиция в страхе смотрела то на господина, то на госпожу. Пуэлла знала, что все карты в колоде сделаны по подобному принципу, потому смахнула деньги в сумку, схватила компаньонку за руку и выбежала из кафе. — Стоять! Стоять! — кричал господин вслед. — Мошенник бежит! Они выбежали на улицу и кинулись к ближайшей повозке. Пуэлла умела управлять лошадью, поэтому ударила её поводьями. Хозяин повозки выбежал из лавки и что-то невнятно прокричал, пригрозив кулаком. Руки Пуэллы дрожали, она всё ударяла лошадь, и повозка понеслась по улице. Фелиция затаила дыхание. Душу Субдолы обуял страх. Она и ранее убегала от игроков, но сейчас рядом с ней компаньонка, которая не должна была знать и испытывать на себе то, что делают с плутами. Мысли смешались от страха, и Пуэлла на огромной скорости выехала за пределы городка. Впереди ждал спуск с горы. Молодая женщина поздно вспомнила об осторожности, её лошадь уже заходилась пеной изо рта. Пуэлла резко одернула поводья. Шляпа слетела с её головы, а сама она едва удержалась в седле. Раздался оглушающий крик. Повозку занесло, и она перевернулась. Пуэлла лишь краем глаза видела падение Фелиции. Девушка полетела со склона, с надеждой тянувшись руками к своей покровительнице, что удержалась на месте. Молодая женщина забыла как дышать, когда не смогла ухватиться за Фелицию. Девушка летела вниз по склону и ударялась о камни. Крики заглушились треском ломающихся веток. Пуэлла бежала вниз за компаньонкой, подворачивая ноги, но не чувствуя боли. Грудь молодой женщины сдавили страшные мысли. Она карабкалась к неподвижному телу Фелиции. Девушка лежала лицом вниз. Дрожащими руками Пуэлла перевернула Фелицию на спину и упала на колени. Бледное лицо компаньонки было изуродовано синяками и красными подтеками, а из глубокой раны на голове торчали осколки мелких камней. Грудь девушки не вздымалась. Компаньонка молчала. Фелиция Люденс погибла. Пуэлла замотала головой. Смерть компаньонки представилась ей сначала невозможной, но затем — болезненно правдивой. Кислород перестал поступать в легкие молодой женщины в тот же миг, когда она признала то, что видела. Боль от невыносимого горя постепенно сменилась страхом. Никогда прежде не видала Пуэлла такого неистового страха. Всю жизнь она пребывала в увеселениях и боялась только зримого и ощутимого — увечий, голода, бедности. Но судьба решила познакомить её и с болью душевной, невидимой, но пронзающей не хуже рапиры. Пуэлла закричала. Так сильно, что испугалась саму себя. Всё буйство эмоций и чувств отразилось в этом прощальном крике. Субдола поднесла холодеющие руки Фелиции к своим губам и оставила на них соленый поцелуй. На губах Пуэлла металлом отозвалась кровь любимого друга. Она видела смерть близкого человека — это было совершенно новое для неё состояние. Пуэлла аккуратно отпустила руки Фелиции и села возле её бездыханного тела, обняв колени и не зная, что дальше делать. Субдола имела при себе деньги, звон которых теперь раздражал. Она добралась до постоялого двора, сняла скромную комнату и уединилась среди белых стен. Лицо её осунулось, посерело, а тело истощилось. Фелиция умерла: как такое произошло? Пуэлла отказывалась это воспринимать. Славная и милая Фелиция, обожаемая ею компаньонка, не могла так внезапно оставить её! Как Бог допустил гибель ангельского существа? Она была так нужна ей! Эта мысль пронзила сердце Пуэллы. Она лелеяла свою спутницу, гордилась её добросердечием, относилась к ней, как к дочери, старалась защитить от дурного влияния. И Фелиция исчезла. Так несправедливо исчезла! Почему Пуэлла так легко позволила ей умереть? Виновата лошадь, что испуганно мчалась? Нет. Господин оказался слишком взыскательным? Увы, но он поступил предсказуемо. Виновата была только она, Пуэлла. Нет, это были карты! Карты! Субдола схватилась за голову. Мысленно она вернулась назад, к тому дню в городке, когда леди Денель отдала мисс Люденс в её распоряжение. Субдола вспомнила, как подумала тогда: «Какая красивая девушка, живой товар никогда так не радовал глаз!» Но сейчас она понимала, что Фелиция была не просто хорошим выигрышем, а человеком с чувствами и разумом, который надеялся на неё и доверял. А Пуэлла не оправдала этого доверия, ибо не была его достойна. Её жалкие надежды на счастье в тот момент, когда молодая женщина исповедовалась перед Фелицией, будто дразнили Субдолу. Плут и Дочь Божья не могли быть вместе. Пуэлла похоронила Фелицию в поле, среди молодых лугов и цветущих трав. Пуэлла повязала её атласную ленточку, что ранее украшала волосы девушке, на своей шее. — Фелиция, моя сокровенная подруга, — шептала иссохшими губами Пуэлла, — Ты была человеком, который по-настоящему мне доверял и любил. Твоё чуткое сердце и ласковый характер всегда останутся в моем сердце. Ты не только следовала за мной, но и наставляла на путь истины. Ты была больше, чем друг, ты — была даром Божьим, протянутой рукой для последнего грешника. Я не ценила тебя. Я думала, что мой образ жизни и способ заработка не заслуживают прощения, но ты снизошла до этого! Спасибо… — голос Пуэллы совсем утих, и цвет сошел с ее лица при мысли, что теперь она должна была оставить Фелицию. — Я буду вечно помнить тебя. Молодая женщина вся высохла из-за постоянных слёз, из сапфировых глаз её исчез блеск. Она только внешне напоминала живое существо, внутри неё царила пустота. Пуэлла заперлась в комнате. Мир сузился для неё до четырех белых стен. Какой был отныне смысл в разъездах и картах? Постоянный обман и искусная игра привели к гибели единственного существа, что приняло её грешную душу. Картежничество лишилось для Пуэллы былой привлекательности. Она не хотела более сеять горе, набивая свои карманы. Слова Фелиции об искуплении грехов, как мелкие мошки, тихо жужжали где-то рядом с Пуэллой, но никак не могли добраться до ее сердца. Как девушка хотела ей помочь? Пуэллу вдруг обуяло чувство, будто кто-то безмолвно зовет её. Молодая женщина тотчас почувствовала боль в мышцах, которую она ранее не замечала, сидя в углу комнаты и скрючившись. Субдола осторожно повернула голову в сторону единственного окна и увидела яркую звезду на ночном небе. Она сияла в направлении юга, там, где располагался курортный городок, в котором жил отец Пуэллы. «Шляпный магазин мистера Субдола» давно не встречал её у своего порога. Слабая мысль посетила молодую женщину. Что, если вернуться к отцу? Быть может, если она объясниться, то снова сможет обрести дом. Но обрадуется ли отец возвращению дочери? Пуэлла сжала кулаки. Она была уверена, что оставит обман, притворство и постоянную игру на сцене общественной жизни, даже если мистер Субодла не примет её. Молодая женщина прикоснулась к завязанной на шее ленте: это будет её прощальным обещанием. Пуэлла приоткрыла окно и вдохнула вечерний воздух. Она впервые за несколько дней искупалась, переоделась и спустилась вниз, чтобы отужинать и приготовиться к отправлению на юг. Возвращение Сквозь окна слабо проходили лучи солнца. И день, и ночь люстра и серебряные канделябры со свечами освещали большой зал. «Шляпный магазин мистера Субдола» известна не только за широкий выбор шляп, но и за царственный полумрак. Щедро украшенные головные уборы стояли на полках возле окон, всевозможные ленточки и перья пестрили на стеллажах. Синие портьеры разделяли главный зал, где продавались шляпы, и гостевую комнату. Ризус Субдола добрую часть жизни содержал это место и никогда не знал бед с деньгами. Изготовление головных уборов не являлось изначальный родом деятельности семейства Субдола. В далёкие времена отец Ризуса владел графством. Семейство вело праздный образ жизни: они регулярно устраивали торжественные обеды и тратили состояния на роскошные безделицы. За десятилетия род Субдола обзавелся ужасающими долгами. Графство вынужденно продали, а детям в наследство досталась, по своим меркам, скупая доля. К тому моменту еще юный Ризус сообразил начать своё дело. Он составил себе выгодную партию и открыл магазин. Дело пошло в гору: изделия Ризуса, не лишённые изящества, выделили его магазин среди конкурентов. Но счастье не продлилось долго: мать Пуэллы скончалась после родов, а затем и любимая дочь пропала: сбежала в неизвестном направлении из пансиона. Как бы он не пытался найти следы дочери, все усилия не приносили результата. Через годы поисков Ризус лишился всякой надежды отыскать Пуэллу, и, чтобы забыть горе, с головой погрузился в шляпное дело. Внешностью мистер Субдола выделялся среди местных. Ему была присуща бледность лица, которая не шла в сравнение с загорелыми лицами жителей городка. Особенно выделяли его глаза — узкие, синие, хитрые. Две прямые линии бровей и нос с горбинкой давали еще большее сходство с дочерью, но черные прямые волосы главным образом отличали мужчину от нее. Он носил черный сюртук и брюки, жилет цвета индиго, белую рубашку с воротником и сапоги — словом, в его внешности сохранялась изящность без намёка на вульгарную роскошь предков. Лицо Ризуса всегда было неизменно холодным, оно редко украшалось улыбкой или румянцем. Мистер Субдола сохранял невозмутимый вид и никогда не выходил из себя, даже когда слуги роняли его шляпы. Посетители часто видели, как долго порою хозяин магазина смотрел в окно, засматривался на входную дверь и тяжело вздыхал. Ризус ждал. Но как бы он не всматривался в посетителей, как бы он не искал среди темноволосых женщин свою дочь, каждый раз он видел кого-то другого. Была ли хоть малая надежда на то, что судьба наконец смилуется над ним? Посреди ночи на пороге магазина появилась высокая фигура. Мистер Субдола отвлекся от расчётов. Он сразу узнал её: эти синие глаза, этот четкий подбородок, эти брови. Он с распростертыми объятиями бросился к гостье, к своей единственной, любимой дочери. К Субдоле Пуэлле. Молодая женщина дрожала, как лист на ветру, и не отрывала взгляда от пола, тяжело дыша. Когда отец безмолвно подошёл к ней, она в слезах встала на колени и сказала: — Папа…это я, Пуэлла! Помнишь меня?… — хриплым голосом говорила она. — Я…. Я вернулась. Ризус положил руки на плечи дочери, опустился рядом с ней на колени и крепко обнял Пуэллу. Молодая женщина наполнилась сильными чувствами и, рыдая, начала судорожно рассказывать о побеге из пансиона, о шулерстве и скитаниях. Столь болезненная честность вынуждала её сердце биться все чаще. Она дрожала и прерывала свою речь всхлипываниями. Предстать перед кем-то искренней ранее казалось Пуэлле безумным, а сейчас она отбросила все мысли и изъяснялась прямо, без прикрас и попыток схитрить. Она подняла голову и невидящими от слез глазами посмотрела на отца. Ризус был неподвижен, когда дочь исповедовалась перед ним. Пуэлла рассказала, как из-за случая с бабочками, который ранее говорила Апонану, поссорилась с преподавателям, учинила скандал, оттого и сбежала, а затем добрую часть своей жизни плутовала. Его дочь переступала через совесть и закон, ломала судьбы людей и лишала их благополучия. Ризус окинул Пуэллу мягким взором. Он всматривался в эту женщину, которую помнил маленькой девочкой. Не было сомнений, что перед ним его дочь, но та отныне была лишена ангельской чистоты. Как поступить с ней? Не задумывает ли она новое зло или искренне раскаивается? Ризус взял Пуэллу за подбородок и заставил поднять на него взгляд. Непоколебимый вид отца вселил в душу дочери ужас, от которого она побледнела. — Я тебе верю, дорогая, — прошептал Ризус, сдерживая слезы. — С возвращением, Пуэлла. Так долго тебя ждал. Пуэлла, милая Пуэлла, сколько бед на тебя обрушилось! В глазах молодой женщины хлынули слезы. Они обжигающими ручьями потекли по щекам от мысли, что Пуэлла была еще любима отцом. Ризус заключил дочь в долгие крепкие объятия. Отец предложил дочери пройти в комнату. Там Пуэлла приняла чашку чая от слуг и исповедалась о долгих годах отсутствия в родном доме. Она говорила о бродячих актерах, о переездах, о Фелиции. В попытках совладать с гложущем чувством стыда Пуэлла прерывалась, но тут же продолжала, не желая более лгать. Ризус внимательно слушал дочь и иногда останавливал её, требуя рассказать подробнее. Она тотчас подчинялась его просьбе. — Папа, — утирала слезы Пуэлла, — Фелиция погибла по моей глупости: я перепутала порошковою колоду с обычной. Не будь я такой рассеянной, то не было бы беды! Нет мне прощения за грех, — произнесла молодая женщина, невольно прикоснувшись к ленте на шее, — но я отказываюсь в дальнейшем обманывать. Связываться со злом я больше не намерена. — Твоя исповедь, — сказал низком голосом Ризус, — коль ты честна пред отцом, заслуживает милости Божьей. Но ты должна искупить грех, чтобы обрести спокойствие. Останься у меня и помоги с магазином. Пуэлла закивала и рассыпалась в благодарностях. Отец разместил её в спальне, предназначенной для гостей, и шепнул слугам приглядывать за ней. Пуэлла почти не имела своих вещей, потому сразу переоделась в предложенную слугами строчку. Она легла на кровать и прикрыла глаза. Отец её принял: какое счастье! Приятное тепло разлилось по телу Пуэллы от этой мысли. За добродушие и благодетель отца она была обязана отплатить честностью и прилежанием. После стольких лет скитаний её душа вернулась родной дом, где Пуэлла обещала быть добросовестный дочерью и подавлять малейшие признаки былой шулерской жизни. В её ли это силах? Спустя несколько дней Пуэлла свыклась с новым режимом жизни. С утра до обеда она выполняла мелкие поручения отца: разговаривала с заказчиками, подносила вино гостям за карточным столом и бегала в мастерскую к мелким работникам. Всюду Пуэлла удостаивалась пристальному вниманию: либо Ризус глядел на нее, либо кто-то из слуг ходил возле неё и едва ли не дышал в спину. Пуэлла понимала, с чем была связана такая бдительность, потому не принимала её близко к сердцу. Пуэлла вскоре привыкала к изменившейся обстановке в шляпном магазине. Когда она была маленькой, то Ризус владел только первым этажом: общим залом с минимальной мебелью, залом ожидания с одним зеркалом, мастерской и спальней на двоих. Слуг на тот момент он еще не имел. Спустя годы отец заимел еще один этаж с винтовой лестницей. Родной дом Пуэллы нынче обставлен бархатной мебелью. Видимо, Ризус воссоздавал в своем жилище доступную ему роскошь. Молодая женщина понимала, что такое богатство было заработано упорным и долгим трудом в шляпном магазине. Отец добился благополучия благодаря своему честному делу, она же стремилась к тому же с помощью хитрой карточной игры. Способ мистера Субдола оказался надежнее и эффективнее. После обеда Пуэлла обычно оставалась без дела: гостей в главном зале в это время было немного, слуги в её помощи не нуждались. Отец в это время выставлял в зал новые изделия. Пуэлла вызвалась помочь: она доставала из коробок изделия и выставляла их. Одна из шляп вдруг выбила мистера Субдола из привычной невозмутимости. Его высокая серая шляпа была подвязана черной лентой и украшалась белым и черным перьями. Он смотрел на неё в немом изумлении. — Нравиться? — хитро улыбнулась Пуэлла. — Премилая, — сдержанно ответил Ризус,— однако перьям тут не место. В модной картинке их не было. Мистер Субдола потянулся убрать перья, но дочь остановила его руку и сказала: