– Где? При чем тут земля? Я же не пахарь… – непонимающе посмотрел на меня рыцарь. – Да не важно. Спасибо вам, Гунтер фон Рихтер, они бы меня непременно убили, если бы не вы. Не скажу, что это было бы страшно, но как минимум неприятно. – Смерть не бывает приятной и нестрашной. Но и умереть можно по-разному, – наставительно сказал Рихтер. – Впрочем, рыцарь всегда готов к смерти. Такое уж наше ремесло. – Ну да. Самурай должен, прежде всего, постоянно помнить, что он может умереть в любой момент, и если такой момент настанет, то умереть самурай должен с честью. Вот его главное дело. – Отлично сказано. А кто такой самурай? – Это очень далеко, на востоке, есть такой народ – самураи. Все в белых портках, в белых куртках и с мечами. И все сплошь воины. Вот они и изобрели свои правила и назвали их кодекс воина. Бусидо, если по-ихнему. А потом магистр по имени Дайдодзи Юдзана их записал. – Интересно было бы прочитать. У нас ведь тоже есть кодекс, правда, он небольшой и не так славно сформулирован. А вы, собственно, куда направлялись? Если во Фладридж, мы могли бы проделать путь вместе. Беседа с вами весьма интересна. Мой отец говорил: «Дорога с хорошим попутчиком короче вдвойне». – Извините, дружище, но я как раз из Фладриджа. Дело у меня образовалось. Ведьма покоя местным жителям не дает, вот я и подрядился ее пришибить. – Ведьма? – Рыцарь подобрался, как терьер, почуявший лису. – Ну да. Она где-то тут неподалеку обитает. – Вы не будете против, если я к вам присоединюсь? Обет, давно произнесенный мной, вменяет мне в обязанность изничтожать ведьм, где бы я их ни увидел. – Против? Да вы шутите. Почту за честь и величайшую радость. Еще бы. Заполучить рыцаря-НПС в спутники. Хоть и с тараканами в голове, но ведь и с мечом. Пусть на себя первый удар примет, а там видно будет. – Далеко ли отсюда эта нечестивая тварь? – сурово и деловито спросил Рихтер. – Да нет, – ответил я. – Версты три, но лесом. – Версты? – поднял брови Рихтер. – Ну в общем, нет, недалеко. Минут пятнадцать ходу. – Так чего же мы время тратим? Рыцарь вдел копье в специальный крепеж на сбруе коня, снял щит, висящий на крюке, приделанном к седлу, и закинул его за спину. – А лошадка? Не украдут? Не убежит? – Не-э-эт. – Гунтер потрепал коня по холке. – Он умный и в обиду себя не даст. И уж точно не убежит. Пошли? – Кхе-кхе, – раздалось у меня за спиной. Это было неожиданно. Я подпрыгнул и в развороте поднял палицу. А затем опустил ее и открыл рот. Передо мной стоял долговязый человек в черном костюме, белой сорочке и черном галстуке. И с чемоданчиком. – Гордона Фримена я не видел. И вообще я не при делах, – на автомате вырвалось у меня. А вы чего ждали? Увидеть такой типаж в игре. Тем более фэнтезийной. – Позвольте представиться. Игровой администратор Номер Девятнадцать. – А имя? – спросил я. – Номер Девятнадцать. Это имя. – Милсдарь Хейген, вы с кем говорите? – немного обеспокоенно спросил меня Гунтер. – Неигровой персонаж нас не слышит, – пояснил Номер Девятнадцать. – Не слышит, – согласился я. – Но волнуется. Вы сейчас со мной поговорите и уйдете. Он же так меня за душевнобольного примет, а мне с ним еще ведьму бить, между прочим. – Для вашего спокойствия. – Девятнадцатый щелкнул пальцами, и Гунтер фон Рихтер застыл на месте. – Итак, уведомляю вас, – бесстрастным голосом сообщил Номер Девятнадцать, – что игроком под ником «Эуыых» была подана жалоба, входящий номер четырнадцать тысяч триста сорок семь, о несанкционированном вмешательстве в его игровой процесс неигрового персонажа класса «рыцарь», что повлекло его игровую смерть, смерть его соратников и проигрыш в поединке. Вы что-то можете сообщить администрации игры в моем лице? – Конечно могу, – ответил я. – И много. Во-первых, выигрыш в поединке был, конечно, несомненный – втроем-то на одного. – Несущественно. Убийство игрока игроком заложено в игровой процесс. К тому же жалоба не на вас, а на неигровой персонаж. Вы являетесь свидетелем. Если не желаете давать свидетельские показания, можете отказаться от дальнейшей беседы, в этом случае неигровой персонаж будет дезактивирован, а ситуация возвращена в первоначальное состояние. В случае доказательства вины неигрового персонажа будет произведена та же процедура. Ого! То есть если я промолчу, то окажусь в компании трех злых до чертиков орков, жаждущих моей смерти. И угроблю этого славного и полезного мне рыцаря. – Желаю дать показания, – резво сообщил я. – Немедленно причем. Неигровой персонаж Гунтер фон Рихтер действовал абсолютно правильно, и в игровом, и в человеческом (Что за бред! Какой человеческий? Он программа!) смысле! – Доказательства? – Обратите внимание на принадлежность неигрового персонажа к ордену Плачущей Богини, на мой личный статус друга вышеупомянутого ордена и вытекающие из данного статуса обязательства персонажа Гунтера фон Рихтера передо мной. Номер Девятнадцать пару секунд помолчал, видимо, считывая информацию. – Жалоба четырнадцать тысяч триста сорок семь рассмотрена. Игровой персонаж действовал в рамках заложенной в него программы. Отказать игроку под ником «Эуыых» в удовлетворении его требований. – Это он, гад, специально так! – тут же наябедничал я. – Сознательно вводил в заблуждение администрацию. Он такой! Номер Девятнадцать покачал головой: – Любой игрок имеет право подать жалобу, и мы обязаны быстро и беспристрастно рассмотреть ее. Игрок Хейген, за добровольную и объективную помощь в рассмотрении жалобы вы заслуживаете поощрения со стороны администрации. Желаете получить награду? У меня чуть не сорвалось саркастическое: «Нет, конечно», – но я удержался. Номер Девятнадцать запросто мог расценить это как ответ. – Разумеется! Девятнадцатый щелкнул пальцами. «На вас наложено благословение «Левая длань творца». + 20 % защиты от урона огнем; + 20 % защиты от урона холодом; + 15 % защиты от ментального воздействия; + 20 % к жизненной силе; + 15 % к скорости восстановления жизненной силы; + 15 % к скорости восстановления маны. Время действия – 1 час». – Ух ты! – восхитился я. – И это только «Левая длань». Чего ж там в «Правой»-то тогда? – Если у вас нет вопросов по существу, я удаляюсь, – сообщил мне Номер Девятнадцать. – Спасибо. И это, Гунтера разморозьте. Мне еще ведьму с ним бить. – Как только я уйду, он придет в себя. Желаю хорошей игры. И исчез. Ну знаете, как исчезает изображение в телевизоре. Хоп – и нет. Темнота и жар. Гунтер встрепенулся: – Я заснул, что ли? – Да нет, просто моргнул так. Долго. Идем, что ли? И мы пошли. Все-таки мне очень нравится местный лес. Никаких буреломов, сухостоев, буераков и партизан. Идешь, птички поют, травка шелковистая, и пахнет приятно. – Скажите, милсдарь Хейген, а что еще есть в той книге, что написал воин с востока? – Ну там много чего есть, – ответил я. Если я ему сейчас все процитирую, придется объяснять, кто такой сегун, что такое какэмоно и почему самурай не должен ложиться ногами в сторону резиденции сюзерена. Долго будет. – Ну поведайте еще хоть одну их мудрость, – попросил Гунтер. – Если на войне самураю случится проиграть бой и он должен будет сложить голову, ему следует гордо назвать свое имя и умереть с улыбкой без унизительной поспешности. – Да, это так. Мы с вами об этом и говорили. Непременно совершу паломничество на восток. Вы туда не собираетесь, кстати? Опять восток. Такое ощущение, что меня сегодня просто подталкивают туда. А может, это и не ощущение? Может, так и есть? За деревьями показался премиленький домик. Весь такой аккуратненький, с красной крышей, зелеными ставенками и белыми стенами. Стоял он на очаровательнейшей полянке, освещенной солнечным светом и покрытой цветами. – Это логово ведьмы? – уставился я на Гунтера. – Ну ни фига себе! – Ведьмы хитры, – качнул головой Гунтер. – И глаза могут отвести, и вообще. Не верьте ничему, милсдарь Хейген. Я еще раз глянул на него и сверился с картой. Мы находились в самом центре красного пятна. – Ну да, мы на месте, – сказал я рыцарю.