Причина, по которой Карл Андерсон был знаком с Энигмой, осталась в прошлом, в прежней жизни. А где люди складируют свое существование? В высокотехнологичных электронных устройствах. Туда они сливают все. Было бы интересно взглянуть на старые компьютеры или сотовые телефоны Андерсонов, проверить, нет ли там отсылок к их палачу. К сожалению, это невозможно, ведь они избавились от технологий. – Энигма вытатуировал мое имя, – повторила она. – Он меня знает, а я его – нет. А если это не так? Если и между нами существует связь? Единственный способ выяснить это… – …Взглянуть на свое прошлое, – произнесла она вслух, сама того не замечая: догадка наконец обрела форму, фраза прозвучала целиком. – Я спешил, как мог, – извинился Бериш, залезая в машину. Промокший насквозь, он с гордостью протянул Миле пакет с изображением Ганеши в солнечных очках. Миле не удалось скрыть охватившего ее смятения. – Что стряслось? – спросил Бериш, заглянув ей в лицо. – Мы должны вернуться, – сказала бывшая охотница за пропавшими без вести. – Ответ скрыт в Лимбе. 8 Зал Затерянных Шагов. Похожее на святилище место, где на фотографиях запечатлелись лица пропавших. Последний снимок перед тем, как существование развеется в небытии. Улыбка на лице, ведь фотография сделана в минуту бездумного веселья, на дне рождения, в путешествии, на защите диплома, крестинах или свадьбе. Ведь мы стремимся запечатлеть счастливые моменты, напомнила себе Мила. Никто не ожидает, что когда-нибудь окажется на одной из этих стен. Оглядываясь вокруг, она подумала, что за прошедший год здесь ничего не изменилось. Кабинеты пусты: ни один полицейский не хочет заниматься подобными делами. Слишком много тайн, слишком мало шансов добиться успеха. – И что мы должны искать? – хмуро осведомился Бериш. Мила подошла к нему ближе: – Послушай: я хочу, чтобы ты шел домой. – Шутишь, что ли? – Не шучу, – сказала Мила. – Я не вправе делиться с тобой информацией, которой располагаю: ведь я теперь гражданское лицо. По правде говоря, она не хотела вовлекать Бериша, потому что боялась за него. Была убеждена, что Джоанна Шаттон постарается переложить на кого-то ответственность за свой провал и вскоре в Управлении начнут искать козла отпущения. Много голов полетит, и Миле не улыбалось, чтобы и Бериш попал в мясорубку по ее вине. – Нарываешься на неприятности, верно? – спросил старый друг, будто читая ее мысли. – У меня нет никакого права проводить расследование, – признала она. – Но я должна разрешить сомнение: ты же знаешь меня. – А если кто-то увидит тебя здесь? Ты так или иначе меня впутаешь, ведь я ответственное лицо. – Я всегда могу сказать, что сохранила ключи от кабинета. – Мила улыбнулась. – В приступе ностальгии. Бериш оставался серьезным: – Это нарушение. Они долго глядели друг на друга, не говоря ни слова. – А как же Алиса? Индийская еда на ужин? Об этом Мила успела забыть. – Вот черт! – Ее охватило ужасное чувство вины. Но в намерения Бериша не входило травить ей душу. – Как зовут ее школьную подругу? – Джейн. – Я позвоню ее матери и скажу, что ты задерживаешься. Мила скинула ему номер. – Попроси позвать Алису, она будет рада. Старый друг-полицейский осуждающе покачал головой. – Хич терпеть не может овощей, придется мне самому все это съесть, – сказал он на прощание. Оставшись одна, Мила направилась к своему бывшему столу. Там горела единственная лампа, освещавшая кабинет. Мила уселась перед старым компьютером. Ресурсы Лимба всегда были ограниченны. Дела о пропавших без вести не сулили славы, ведь в большинстве случаев они оставались нераскрытыми. «Зачем же зря тратить деньги?» – задавались вопросом бюрократы. Мила включила компьютер, подождала, пока тот загрузится. Система немного тормозила, но вот наконец показался перечень дел, хранящихся в архиве. Что же вбить в поисковик, задумалась она. Выбрала для начала «татуировку». Как и следовало ожидать, появились сотни ссылок. Большей частью о пропавших без вести, делавших себе на протяжении жизни те или иные татуировки. Татуировка – ценная деталь для следователя, особенно в случаях похищения: примета, не подверженная изменениям во времени, оказывается полезней, чем старая фотография, если нужно опознать жертву через много лет, когда она уже успевает состариться. Чтобы убрать лишнее, она ввела второе слово: «числа». Количество дел сократилось на три четверти, но их все равно насчитывалось много. Мила просмотрела ряд фотографий, но все татуировки были однотипными: чаще всего люди запечатлевали у себя на коже какую-то важную дату. Чтобы отфильтровать данные, нужно было ввести что-то еще. «Слеза ангела» позволила сократить выборку, но Мила боялась, что эта деталь уведет ее в сторону. Показались дела об исчезновении толкачей и наркоманов. Тут ей пришло в голову ввести «свистуна». Поисковик выдал единственную отсылку. Вот ты и попался, возликовала Мила. Посмотрим, кто ты таков. Когда она открыла файл, перед ней явилось худое, прыщавое лицо семнадцатилетнего юнца. Оно было обведено красным на фотографии школьного праздника, весеннего бала. Тимми Джексон держал в руке бумажный стаканчик и не улыбался, единственный на фотографии. На Милу это произвело впечатление. Худенький, маленький, сутулый: поистине «Свистун». В полицейском рапорте, составленном после заявления Виты Джексон, поданного в начале марта семь лет назад, говорилось, что подросток необъяснимым образом исчез однажды утром, в среду: мать пошла его будить и не обнаружила сына в постели. Через несколько строк Мила убедилась, что напала на нужный след: Тимми имел привод в полицию за акт вандализма и порчу общественной собственности – краской из баллончика он расписал вагон поезда в метрополитене. Граффитист, сказала себе Мила, вспомнив надпись, найденную на заброшенном нефтезаводе. По свидетельству матери, до задержания Тимми был спокойным мальчиком. Никто и представить себе не мог, что он превратится в вандала. Целыми днями сидел взаперти у себя в комнате и играл в какую-то непонятную «видеоигру». Опять же, по мнению матери, сын стал хулиганом под пагубным влиянием кого-то, с кем познакомился в Сети. Эта встреча и могла послужить причиной исчезновения, подумала Мила. Несовершеннолетние часто попадаются на удочку взрослых злоумышленников, пользующихся анонимностью, какую предоставляет Сеть. Мила сразу вспомнила об Энигме. Вот почему Карл Андерсон исключил из своей жизни современные цифровые приборы. Он познакомился со своим убийцей в Сети. Но принятое решение не спасло ни его самого, ни его семью. Разделил ли Тимми Джексон судьбу Андерсонов? Мила продолжила чтение. Обыскав комнату Тимми после его исчезновения, мать обнаружила синие пилюли, которые потом распознали как LHFD, или «Слезу ангела». Кроме того, женщина рассказала, что сын с помощью шариковой ручки и зажигалки сделал себе на икре татуировку: какое-то число. Это послужило причиной бурных семейных скандалов. – Он исчез семь лет назад, – проговорила Мила, раздумывая, когда же была сделана надпись на стене заброшенного нефтезавода. Прошло немало времени, и тогда в Лимбе было несколько сотрудников, иначе она вспомнила бы Тимми. В подстрочном примечании к одной из страниц дела указывалось, что по настоянию настырной Виты Джексон полиция забрала компьютер ее сына, чтобы выйти на его контакты в Интернете. Если бы что-то обнаружилось, это обязательно отразилось бы в рапорте, подумала бывшая сотрудница Лимба. Но дальше следовал буквенно-цифровой код. Мила знала, что это значит. Компьютер Свистуна все еще хранился на складе Лимба. Подвал был мрачным местом.