Она была уверена, что Делакруа говорит искренне, ведь он единственный из бывших коллег не давал ей на каждом шагу понять, что она – чужая. – Но в другой раз не отключай мобильник или заведи электронный адрес, – добродушно пожурил он Милу. – Вчера мы никак не могли с тобой связаться, и Судья рвала и метала. – Другого раза не будет, – отрезала Мила. – И в задницу Судью: хочет поговорить со мной, пусть приезжает лично. Делакруа развеселился. – На улице льет как из ведра, – предупредил он и пошел к айтишникам заниматься делом. Мила продолжила путь и вскоре вернула охраннику бедж с надписью «посетитель». И почувствовала себя снова на свободе. Она прошла через длинный портик здания. Сквозь стеклянные двери было видно, как над городом беснуется буря. Выйдя на улицу, Мила тут же увидела малолитражку Бериша, ждущую ее на углу с включенным мотором. – Ну как прошел день? – спросил старый друг, едва Мила села в машину. – Я уж не чаяла, когда он кончится, – заявила та, ведь именно такие слова Бериш хотел услышать. Дождь хлестал по ветровому стеклу, дворники не справлялись, и дорогу было видно плохо. В салоне было уютно и тепло, но от мокрой шерсти Хича исходил пронзительный запах, а в сочетании с женскими духами, которые Мила распознала еще утром, эффект получался и вовсе сногсшибательный. Бериш встроился в хаос, царивший на дорогах в пятницу вечером. Офисы недавно закрылись, люди высыпали наружу и теперь торопились домой, чтобы скорей начать уик-энд. – Тебя впутали в дело Энигмы, верно? Теперь-то уж можешь поделиться… – Чем меньше ты об этом знаешь, тем лучше для тебя, – заявила бывшая коллега и тут же сменила тему, поскольку больше не хотела говорить о делах. – Я обещала Алисе привезти на ужин индийской еды, но такими темпами того гляди на поезд опоздаю. Ты не можешь ехать быстрее? Проигнорировав просьбу, Бериш продолжал гнуть свое. – Хитроумный план вашего противника увенчался тем, что он вам натянул нос, – сказал он свое веское слово. И был прав. В какой-то момент, после истории с географическими координатами, Мила подумала, что Энигма – противник с утонченным, развитым интеллектом. Она забыла, что речь идет всего-навсего об убийце, погубившем невинных людей. Или не хотела об этом помнить. Как всем и каждому, ей было трудно принять тот факт, что зло банально. «Кто знает, почему мы всегда воображаем дьявола хитрым, – говаривал отец ее дочери, лучший криминолог из всех, кого она знала. – Может, потому, что иначе мы бы горько сетовали на то, что не сумели его остановить». Тем временем впереди образовалась пробка. – Вот черт, не надо было ехать через центр, – ругнулся Бериш, проклиная себя. Потом, улучив момент, встроился в первый ряд и припарковался у тротуара. – Что ты делаешь? – удивилась Мила. – Здесь рядом есть индийский ресторан, они наверняка продают еду навынос. – Выходя из машины, он повернулся к Миле и подмигнул ей. – Не хочу огорчать мою маленькую племянницу. – Выбирай вегетарианские блюда, – напутствовала его Мила, потом смотрела, как он уходит в бурю, прыгая через лужи, опустив плечи, словно сгибаясь под тяжестью дождя. Оставшись одна, Мила включила указатели поворота с обеих сторон, сигнализируя другим водителям, что машина стоит. Хич спал на заднем сиденье и слегка похрапывал. Его размеренное дыхание, писк поворотников, перестук дождевых капель по крыше чудесным образом успокоили ей нервы. И в этом душевном покое начали вызревать мысли. Мила отстранилась от окружающего и погрузилась в свою внутреннюю тишину. Дело Андерсонов – крайне запутанное. Все имеющиеся в наличии данные, элементы, улики, показания не согласуются между собой. Невозможно вычислить «замысел», скрывающийся за резней. Всем правит хаос. Но ведь числа предполагают порядок, точность, аккуратность, сказала она себе. Человек, покрытый числами, не мог подчиниться слепому инстинкту, велящему убивать, обстоятельствам, року. Он презирает хаос. Иначе не расписал бы себя подобным образом. Так в чем же замысел? Не отдавая себе отчета, она делала то, чего не делала давно: имевшуюся в ее распоряжении информацию раскладывала по клеточкам в поисках соответствий. На мгновение она вышла из раздумий, вдруг поняв, что без записей не обойтись. Огляделась, по наитию открыла бардачок: Бериш, хороший полицейский, обязательно должен держать в автомобиле блокнот и ручку. Так и есть. Мила пролистала тетрадку, нашла первый чистый листок и принялась составлять перечень. – Кровь – Тела Мы знаем, что имела место резня, но не знаем, куда подевались жертвы. Значит, какая-то часть истории нам неизвестна. Но какой смысл убийце прятать тела, когда кровь, пролитая на ферме, указывает на бойню? То есть либо убийца пытается скрыть от самого себя то, что он совершил, – ведь многие психопаты, совершив убийство, испытывают ужасное чувство вины, – либо убрать трупы для него необходимо, это решающий фактор. Поведение Энигмы заставляет склоняться в пользу второй гипотезы. – «Слеза ангела» От крови жертв переходим к крови Энигмы, в которой обнаружены следы синтетического наркотика, галлюциногена. – Татуировки – Числа На теле Энигмы и на запястье Карла Андерсона вытатуированы числа. Из этого можно сделать вывод, что они были знакомы. Но какую роль играют вытатуированные цифры? Энигма использовал их, чтобы указать нам географические координаты, которые, однако, нас привели в место, где ничего не было, кроме граффити, одного-единственного слова без всякого смысла. – Свистун Что оно значит? Это – сообщение или просто насмешка? Это слово Энигма произнес во время их краткой встречи в «Яме», ввергнув ее в глубокое смятение. Тогда Мила записала: – Страх Карл Андерсон боялся Энигмы, поэтому увез семью на ферму. Но если приглядеться, Андерсоны оказались недоступными для средств связи, но вполне достижимыми физически. Как и я, – вдруг поняла Мила, – когда переехала на озеро. И это приводит к следующему спорному пункту. – Отказ от технологий Мила отказалась от сотового телефона и компьютера с Интернетом, чтобы пресечь всякие попытки вернуть ее к прошлому, свести на нет избранный ею путь. Но это не слишком помогло, поскольку Шаттон лично приехала к ней на озеро. Энигма сделал то же самое. Он сам приехал к Андерсонам. Дрожь охватила Милу при одной мысли. Наконец она записала: – Старые компьютеры Андерсоны отказались от технологий, Энигма окружил себя старыми компьютерами. Прослеживается некая симметрия, но отсутствует логика. Мила отложила ручку и вгляделась в результат. Ничего нового, только обобщение смутных данных. Ею внезапно овладел бессильный гнев. Вырвав листок из блокнота, Мила с досадой скомкала его. Чем я занимаюсь? Пора забыть обо всем. Почему же это дело не выходит у меня из головы? Но причина была слишком очевидна. Потому, что ублюдок вытатуировал на теле мое имя. Мысль о том, что ее имя неизгладимо начертано на коже монстра, приводила Милу в бешенство. Будто ее саму заперли вместе с ним в той камере, в «Яме», на весь остаток дней. «Как я позволила себя завлечь?» Мила всерьез опасалась, что эта история превратится в наваждение. Ей, в отличие от других полицейских, не удавалось забыть о делах, которыми она занималась. То было ее проблемой, главным ее недостатком, когда она работала в Лимбе. Пропавшие без вести следовали за ней повсюду. Она искала их, вглядываясь в лица прохожих, когда шла по улице; она без конца думала об их прерванных жизнях и не могла во всей полноте проживать свою собственную. Теперь призраки вернулись. А она-то была уверена, что оставила их в Лимбе, в лабиринте кабинетов отдела по розыску без вести пропавших, вместе со… старой жизнью. Мила замерла. Появилось ощущение щекотки под самой шеей. Мелькнула какая-то мысль, сверкнула догадка, но слишком быстро пропала, и ухватить ее не удалось. Мила развернула скомканный листок и перечла последнюю строчку. – Старые компьютеры На память пришла недавняя сцена: айтишники Управления трудятся, извлекая информацию из уже негодных системных блоков, собранных отовсюду Энигмой. «Невероятно, как мы разбрасываемся нашими жизнями», – высказался тогда Делакруа. И она добавила еще один пункт к списку: – Старая жизнь