Дождь, зарядивший над городом на целый день, пока прекратился, но плотные черные тучи угрожающе нависали над их головами. С приближением вечера быстро смеркалось. Скоро для Алисы начнется еще одна длинная ночь, и эта мысль причиняла Миле страдания. Это как постоянная тупая боль в груди, кулак, медленно проникающий под ребра, упорно прокладывающий себе путь. Родители Нормана Лута оставили ему красивую виллу в стиле «либерти», расположенную на холме, окруженную парком и огороженную чугунной решеткой. Но Бериш был прав: в доме жили. Хотя шторы на окнах были спущены, сквозь них просачивался свет. – Что будем делать? – Мила была обескуражена: скорее всего, стучаться к новым жильцам бесполезно. – Не знаю, – пожал плечами Саймон. Похоже, они приехали зря. Но тут бывшая сотрудница Лимба заметила позади виллы, полускрытый под узловатыми ветвями сосны, темно-синий автомобиль «ланча-бета». И Энигма, и Паскаль ездили на машинах, относящихся к прошлому веку. Именно человек в красной горнолыжной маске объяснил причину: там нет электронных устройств, позволяющих выяснить ее местонахождение. – Может, это случайность, – объяснила она Беришу. – Но думаю, что многие из тех, кто заходит в «Дубль», принимают такие меры предосторожности. Полицейский призадумался. – Ну что, позвоним в колокольчик и спросим, не завалялся ли у них где-нибудь компьютер Лута? – Пожалуй, нет, – отвечала Мила. – И я того же мнения. Бериш вытащил из карманов пальто два пистолета. Дал один Миле взамен того, от которого избавился после убийства подложного отца Роя. – Ствол чистый, – заверил он, имея в виду, что, если опять возникнет необходимость прибегнуть к оружию, его никак нельзя будет с ними связать. Чуть позже они перелезли через решетку там, где никто не мог их увидеть. Потом направились к дому по лужайке, покрытой мокрыми листьями, заглушавшими их шаги. Ледяной ветер задувал порывами с близлежащего холма, шевелил ветвями деревьев и вновь затихал. Бериш указал Миле на зимний сад, через который можно было проникнуть в дом. За тусклыми стеклами ветви сплетались, выступали из темноты, словно скелеты. Подергав дверь, они убедились, что замок хлипкий. Через несколько секунд были внутри. Из дома на них повеяло приятным теплом. Они прислушались, пытаясь определить, где находятся обитатели дома. Но не услышали ничего. Бериш уже собирался проникнуть в дом, когда Мила схватила его за рукав. Полицейский обернулся и увидел то, что увидела она. В зимнем саду был разведен розарий. На самом красивом, самом редком кусте распускались черные цветы. Если им требовалось доказательство того, что они пришли в нужное место, таковое было перед глазами. Бериш зашел в комнаты, Мила за ним. Старый паркет скрипел под ногами, они старались ступать осторожно. Им так никто и не встретился, но дом был освещен. Абажуры, затянутые камчатной тканью с золотыми вставками, отбрасывали на бордовые обои янтарный свет и, казалось, указывали путь непрошеным гостям. От старинной мебели исходил приятный запах прежних времен – пчелиный воск и древесина ценных пород. Когда они подошли к лестнице с резными перилами, которая вела на верхние этажи, Бериш сделал Миле знак, что направится туда. Ей предстояло обследовать нижний этаж. Чтобы поскорей завершить осмотр, они разделились. Мила держала пистолет прямо перед собой в вытянутых руках, как ее учили в Академии: взгляд должен двигаться практически одновременно с прицелом и обеспечивать безопасное пространство на сто восемьдесят градусов. Бывшая сотрудница Лимба прошла через кухню с соломенно-желтой майоликой, медными кастрюлями, свисавшими с решетки на потолке, и белым, покрытым лаком буфетом. За ней последовали комнаты прислуги, потом библиотека, в центре которой стоял транзисторный приемник в корпусе из орехового дерева. Мила подумала, что, вероятно, Луты жили в этом доме из поколения в поколение. Только Норман предпочел снимать квартирку над гаражом у священника-педофила. Причина крылась в гостиной, где все еще витали призраки родителей. Мила переступила ее порог. Старые часы с маятником, мирно тикающие в углу. Диван и кресла, обитые бархатом. Ковер с геометрическим рисунком. Торшер с бордовым абажуром. Сервант и кофейные столики, уставленные статуэтками из фарфора. Чугунная печка и кресло-качалка. На стенах обои с прелестными красными цветочками. Мила поняла, что уже побывала здесь, но в «Запределе». В этом месте ее едва не задушила тень, но среди этих стен много лет назад осуществилось реальное насилие: неверную жену удавил голыми руками обманутый муж, под невинным, чистосердечным взглядом девятилетнего сына. Норман видел, как синеет лицо его матери, как глаза вылезают из орбит, а по полу растекается лужа мочи: так представляла себе Мила эту сцену. Даже сейчас, по прошествии времени, каждый предмет в этой комнате хранил тайну смерти. Но было что-то, чего бывшая сотрудница Лимба не встречала в виртуальном мире «Дубля». Письменный стол с лампой на гибком штативе: луч света падал на старый ПК, оставленный в спящем режиме. Мила подошла, чтобы осмотреть его, надеясь, что именно с этой машины Лут заходил в игру. Обходя стол, действительно заметила и джойстик, и очки. Но взгляд ее остановился на клавиатуре. Поверх нее лежала красная горнолыжная маска. Легкие, раздувшись, как кузнечные меха, забирали столько воздуха, сколько и не нужно. Сердце билось так неистово, что удары его отдавались в ушах. Паскаль обманул меня. Это он – монстр УНИКа. Она слышала шаги Бериша, который осматривал верхний этаж. Нужно предупредить его. Мила побежала назад, через все комнаты, в которых побывала, и снова очутилась у подножия главной лестницы с резными перилами. Прислушиваясь к малейшему звуку, улавливая малейшее движение вокруг, она стала подниматься, по-прежнему сжимая пистолет. Добралась до первой площадки, но так и не смогла разглядеть Саймона. Прислонившись спиной к деревянной панели, поняла, что там имеется потайная дверца, совершенно слившаяся со стеной. Странно, что Бериш ее не заметил. Она пнула ногой по плинтусу, и открылся обычный чуланчик, где держали пылесос и моющие средства. Мила уже собиралась закрыть дверь, но расслышала какой-то звук. Похожий на стон. Она прислушалась. Стала считать секунды, досчитала до минуты – ничего. Но отступаться не хотела. Была уверена: стон раздавался. И он повторился, короткий, сдавленный. Призрак, подумала она, вспомнив голосок, который слышала в «Запределе». Посмотри на себя… Спасайся… Мила встала на четвереньки: она поняла, откуда в чуланчик доносится плач. Вентиляционная решетка, через которую подается тепло. Звук доносится снизу, сказала она себе. Нужно было бы предупредить Саймона, но ею овладело тревожное стремление поскорее выяснить, в самом ли деле кто-то зовет на помощь. И она спустилась по лестнице, чтобы найти вход в подвал. Скорее всего, он на кухне; Мила туда вернулась. Действительно, позади стола виднелась серая дверца с латунной ручкой. Мила сдвинула стол, подергала. Дверь была открыта. За ней – ступеньки, ведущие в бездну. Мила заколебалась. Много раз на протяжении ее карьеры сыщика ей приходилось исследовать темные и опасные места. Места, которые нормальные люди с трудом могут себе вообразить, куда не сунется ни один человек, обладающий хотя бы малой толикой благоразумия или чувства самосохранения. Даже если он – полицейский. Но для нее такой вопрос даже не стоял. Из тьмы я пришла. И во тьму время от времени должна возвращаться. Но на этот раз совсем другая мысль посетила ее и заставила замешкаться. Если я сейчас погибну, для Алисы все кончено. Но если она не спустится и не посмотрит, что там внизу, то не найдет ответов, которые ищет. Это не моя дочь, твердила она себе, вспоминая услышанный стон. Но и тут мог быть обман. Из подвала дохнуло зловонной, промозглой сыростью. Мила решила пойти ей навстречу и ступила на первую из ступенек, ведущих в знакомую ей тьму. У нее не было фонаря. Вообще ничего не было, кроме пистолета. А в такой густой темноте оружие было бесполезно. Спускаясь, она ощущала, как дверь на кухню удаляется у нее за спиной: свет и знакомый мир остаются наверху, а она углубляется в другое измерение, состоящее из невыразимого ужаса и скрытых во тьме стонов. Мила считала ступеньки, пока не дошла до конца. Двадцать шесть. Тьма внизу была такой густой, что коснулась щек, будто назойливая ласка. Мила выбросила из головы все мысли о смерти: только полностью опустошив себя, она могла опередить события. Пошла вперед, повинуясь чутью. И уловила дыхание. Где-то рядом кто-то ее поджидал. Искал ее, притаившись в тени. Дыхание снова превратилось в стон.