Мила обменялась взглядом с Беришем. – Но в Лимбе этого заявления нет: как такое возможно? – спросила она. Саймон покачал головой, не зная, что отвечать. – Это, наверное, из-за имейла, – предположила девушка. – Что за имейл? – Он пришел до того, как я подала заявление. Если в двух словах, в нем написано, что здесь, в городе, Роза познакомилась с мужчиной, влюбилась и они решили уехать на острова Гваделупы и там жить. Мила поняла, что произошло: из-за этого письма агент, принявший заявление, решил, что женщина удалилась по доброй воле, поэтому не стоит направлять дело в Лимб. – Вы уверены, что имейл написала ваша мать? – спросила бывший агент полиции. – То, что она решила уехать за границу с едва знакомым мужчиной, вполне в ее стиле. И письмо отправлено с ее адреса, – подтвердила девушка. – Но если вы спрашиваете, Роза ли написала эти слова, я отвечу – нет. – В каком смысле? – встрепенулся Бериш. – Мать у меня взбалмошная, но у нее крепкая память. А в этом письме полно несостыковок. Девушка вышла на пару минут и вернулась с распечаткой, которую хранила неизвестно сколько времени. Если судить по реквизитам, письмо было отправлено в начале декабря прошлого года. Милая Лаура, солнышко мое, – стала она читать. – Со мной случилось нечто невероятное, я познакомилась с изумительным человеком, его зовут Том, и я сразу в него влюбилась. Знаю, ты подумаешь, что это очередное завихрение твоей сумасшедшей мамочки. Но на сей раз ошибешься, потому что он тоже безумно любит меня, и я ему верю. Не сердись, но мы решили уехать вдвоем в Гваделупу. Ты знаешь, как я люблю солнце, как я хотела провести старость на одном из островов Карибского моря, а теперь эта мечта сбывается. Как только устроюсь на острове, напишу тебе снова (звонить не буду: ты станешь ругаться и испортишь мне настроение). Я говорила с Томом, он считает, что было бы здорово, если бы ты навестила нас в твой ближайший день рождения, 26 июня. Ему не терпится познакомиться с падчерицей. Надеюсь, ты за меня рада. Люблю тебя. Роза. – Ну что скажете? – Что здесь не так? – спросил Бериш. – Роза ни за что не стала бы поминать свою «старость», даже спьяну. Насчет островов в Карибском море все правда, но она боялась летать и, хотя заправляла баром в порту, один вид корабля уже вызывал у нее морскую болезнь. – Этого маловато, чтобы исключить добровольное перемещение, – возразил полицейский. – Но это еще не все: самое странное связано с датой моего рождения. – Вы родились не двадцать шестого июня? – Так записано в документах, потому что Роза целую неделю забывала меня зарегистрировать. На самом деле она родила меня девятнадцатого, и с тех пор, как я себя помню, мой день рождения справляли именно тогда. Мила поняла, что хочет сказать Лаура. – Вы думаете, что ваша мать в опасности и пытается отправить послание, понятное только вам. Девушка это подтвердила: – Кто-то вынудил ее отправить имейл, чтобы я не волновалась, не искала ее и не обращалась в полицию, но Роза умудрилась вставить в него такие слова, смысл которых могла бы распознать только я. Это письмо – просьба о помощи. После того как она три месяца тщетно искала кого-то, кто прислушался бы к ее версии, Лаура Ортис была счастлива с ними сотрудничать и даже вручила им ключ от квартиры матери. Она уже произвела осмотр, но тренированный взгляд полицейских скорее обнаружит возможные аномалии. – Что ты об этом думаешь? – спросил Бериш, ведя машину к старому голландскому кварталу, где жила пропавшая женщина. Мила с минуту поразмышляла. – Хотела бы я согласиться с тем, что в деле есть детали, работающие в пользу версии, которую высказала дочь. Но если бы я в игре не получила указания в виде змеи, то не нашла бы оснований для расследования. За годы службы в Лимбе ей много раз встречались такие дела. Исчезновения, которые оказывались бегством с любовником, похищения, совершавшиеся с согласия предполагаемой жертвы. Более того, иные инсценировали собственную смерть, только чтобы избавиться от необходимости сообщать близким нелицеприятную правду – банкротство, измену или провал на экзамене в университете. По словам дочери, Роза была эксцентричной дамой. И все же решение переехать за границу с едва знакомым мужчиной не являлось настолько абсурдным, как можно было бы подумать, такое даже довольно часто случалось. Роза жила в кондоминиуме шестидесятых годов, представлявшем собой кольцо четырехэтажных зданий с бассейном в центре, но сейчас в нем не было воды, его использовали как площадку для катания на скейтбордах. Мила и Бериш приехали туда около одиннадцати, завернув в Лимб, чтобы захватить сумку с набором «кровь, отпечатки пальцев». Из-за ограниченности бюджета, Управление посылало команду экспертов-криминалистов только в места выявленных преступлений. Приходилось как-то приспосабливаться. Пропавшая женщина занимала небольшую квартирку на третьем этаже. Мила и Бериш нашли ее по номеру на двери. У порога скопилась куча рекламных проспектов и старых квитанций. – Какой абсурд: дочь продолжает платить за квартиру, хотя и не живет здесь, – заметил Бериш, передавая Миле пару перчаток. – Думает, наверное, что мать со дня на день вернется. – Или надеялась, что кто-то все-таки примет ее заявление всерьез, – отозвалась бывший агент полиции, надевая на ноги бахилы. Они огляделись, прикидывая, с чего начать. Квартирка скромная: гостиная, соединенная с кухней, спальня с небольшим шкафом и ванная без окна. В обстановке ощущалось смешение стилей, все вместе выглядело скорее как китч. Диван и кресло, накрытые шалями в стиле хиппи, восточные ковры, кровать под балдахином, курильницы для благовоний, Будды всех размеров и всякие китайские штучки. На обеденном столе стоял компьютер. – Пойду осмотрюсь, а ты займись этим, – предложил Бериш. К счастью, электричество пока не отключили, и Миле удалось войти в мир Розы. По всей видимости, она просто коллекционировала профили, заводя их во всех мыслимых социальных сетях. Чтобы войти туда, не требовался пароль, не имелось никакой особой защиты, и было легко исследовать виртуальное существование этой женщины. Первое, что бросилось в глаза бывшему агенту полиции, – последние записи на личных страницах были сделаны три месяца назад, то есть незадолго до исчезновения. Для субъекта, одержимого соцсетями, это явно необычно. Ибо Лаура Ортис была права: ее мать делилась в Сети всеми подробностями каждого прожитого дня. Многих людей, подумала Мила, не удовлетворяет их жизнь, и они пытаются компенсировать это лайками и фолловерами. Но помимо иллюзорности одобрения такого рода и опасности сделаться уязвимым для всеобщего любопытства, остается вопрос: как долго может прожить без Интернета человек, страдающий самой настоящей зависимостью? Мила остановилась на одной из многих фотографий, размещенных Розой. Женщина улыбалась на фоне дикой природы – горная долина, где пасется табун лошадей. Волосы, выбеленные перекисью, яркий макияж, особенно сильно накрашены глаза. На пальце – кольцо со змеей, с которым, по словам Лауры, она никогда не расставалась. Бериш тем временем продолжал открывать створки и выдвигать ящики. – Нашла что-нибудь интересное? – крикнул он из спальни. – В ее профилях масса всякого добра, но ни следа таинственного Тома, который убедил нашу даму переехать в Гваделупу. – Одежды нет, – заметил полицейский. Пустые вешалки раскачивались в шкафу. Все наводило на мысль о том, что женщина собрала вещи и уехала. Поиск в Интернете ничего не дал. С другой стороны, подумала Мила, если кто-то разработал план выдать исчезновение Розы Ортис за добровольное перемещение, ему бы не составило труда уничтожить следы своего присутствия на страницах женщины в соцсетях. Лучше довериться вещественным доказательствам. И Мила присоединилась к Беришу. Первым делом она подошла к туалетному столику с зеркалом вроде того, какой всюду возил с собой Паскаль. Но в том, что касается грима, косметики и кремов, Роза давала ему сто очков вперед. Там было все, от накладных ресниц до контактных линз, от помады тысячи разных оттенков до приспособлений, каких Мила ни разу в жизни не видела. Больше всего ее поразил ряд флакончиков из голубого хрусталя, выставленных на столике. Сейчас пустые, они когда-то, по-видимому, содержали духи, которыми пользовалась Роза. Мила поняла, что, когда эссенция заканчивалась, женщина не выбрасывала их, а коллекционировала. – Здесь ничего подозрительного, – возгласил Бериш, осмотрев кухоньку. Как правило, холодильник мог о многом поведать. Убийца или грабитель, инсценируя добровольное бегство обитателей дома, чтобы скрыть преступление, честь по чести собирал чемоданы, но забывал выкинуть просроченные продукты. По тому, насколько они испортились, можно предположить, что именно случилось и даже в какой период времени. Мила перешла в маленькую ванную без окна. Открыла унитаз, проверила спуск, дабы убедиться, что никто не выкинул туда что-то такое, от чего хотел отделаться. Осмотрела краны, ванну, раковину. Не хватало зубной щетки, что подкрепляло версию отъезда в путешествие, но тут ее взгляд упал на маленькое белое полотенце. На уголке виднелось крошечное коричневое пятнышко. – Иди-ка посмотри, – позвала она Бериша. – Это может быть кровь. Саймон изучил улику. Разумеется, кровяные пятна на обычном полотенце – не редкость. И, на взгляд неспециалиста, ее количество не внушает опасений. Но у Бериша с Милой были основания для тревоги. – Форма его мне не нравится, – сразу сказал полицейский. Используя метод BPA – Bloodstain Pattern Analysis[3], – можно многое обнаружить, анализируя одно или несколько кровяных пятен. Существует целый ряд классификаций, построенных на особенностях их структуры. Пятно, представшее перед ними, имело продолговатую форму, и это подсказывало, что жидкость не стекала, а скорее разбрызгивалась. Форма его могла зависеть от разных причин: свою роль играло и расстояние от места его происхождения, и скорость, с какой брызги долетели до полотенца, и сила удара, причинившего рану. Каждому очевидно, что кровяные пятна, оставленные человеком, который порезался во время бритья, совсем не похожи на следы от выстрела из пистолета. В частности, то пятно, которое они видели перед собой, наводило на мысль о насилии. – Стоит проверить, – решил Бериш. Они вынули все необходимое из сумки с набором «кровь, отпечатки», которую принесли с собой. – Наверное, невредно узнать, принимала ли Роза гостей, перед тем как исчезнуть, – добавила бывший агент полиции. – Ты пройдись везде с люминолом, а я поищу отпечатки пальцев. Приступая к своей задаче, каждый взял соответствующее оборудование. Саймон вооружился распылителем и фотоаппаратом, затем заперся в ванной, чтобы провести тест на кровь. Хотя ее и замыли, использование чистящих средств не помешает впоследствии обнаружить кровяные следы, поскольку химическое вещество, под названием три-аминофралидразид, в состоянии обнаружить их в растворах 1 к 5 000 000. Однако свечение, возникающее при такой технике распознавания, длится недолго, и, чтобы зафиксировать улику, нужно поскорее сфотографировать результат, пока он не исчез. Перед Милой стояла задача не такая сложная, но определенно более полезная, если судить по результатам. Мы все оставляем отпечатки пальцев, учили ее в Академии. Зачастую даже этого не замечая. Их можно снять с поверхности предмета даже по прошествии немалого количества времени. Разумеется, успех зависит от структуры материала, с которым работаешь, но в данном случае бывшему агенту полиции оставалось лишь выбирать, поскольку в ее распоряжении находилась квартира, полная безделушек. Мила успела забыть, какой волнующей может быть такая охота. Скрытый отпечаток пальца – первый показатель для установления личности неизвестного. Часто по спиралям, оставленным прикосновением подушечек пальцев, можно уяснить кое-что о том, кто их оставил. Например, применял ли он силу, спешил ли, испытывал ли страх. Так некоторым генетикам удается описать внешность человека, просто исследуя его ДНК.