– Ну, допустим, – прищурился автослесарь. – И что? – Позвольте представиться. Бык, – протянув руку, произнес Лев, и на лице Чумаченко появилась растерянная гримаса: – Погоняло, что ли? – Ну, зачем же? Лев Валерьевич Бык, если так понятнее. Чумаченко совершенно беспардонно хмыкнул, но его собеседника это, похоже, никак не взволновало: – Да, вот такая странность была у моей мамы, назвала сына Львом при фамилии Бык. – В детстве, небось, здорово выхватывал? – почти сочувственно спросил Чумаченко. Вместо ответа Бык продемонстрировал внушительные бицепсы и широкую грудную клетку: – Ну, я и от природы не лилипут. А потом – качалка, железки, то да се… – Ясно. Ну, а от меня что нужно? – Один из моих клиентов сказал, что вы в прошлом – оперативник. Чумаченко напрягся: – И кто ваш клиент? – Да это не важно, Алексей Максимович. Моя жена сейчас расследует дело о хмелевском маньяке – ну, вы наверняка слышали о трех убийствах? – А при чем тут я? – Мне нужно, чтобы вы с ней встретились. – Пусть вызывает повесткой. – Да вы не понимаете… – Лев взлохматил волосы, снова пригладил их ладонями. – Как вам объяснить… словом, Полина узнала, что вы принимали участие в расследовании дел об убийствах семьи директора водочного завода, а потом и новых владельцев. Ну, как узнала… я сказал, что это, вероятно, так и было, – поправился он. – Полина считает, что маньяк как-то с этим связан. Ну, в смысле, что он как-то причастен к тем событиям. Дела почему-то засекречены, а ей позарез нужна информация. Вот я и подумал… – Слушай… как там тебя… Лёва Бык… я давно автослесарь, а никакой не опер, и говорить тут не о чем, – отрезал Чумаченко, бесцельно натирая куском ветоши разводной ключ. – Неужели вам не хочется помочь людям? Ведь он убивает и не остановится сам. – Любой маньяк рано или поздно останавливается сам – или его останавливают насильно. – Да, но вопрос в количестве жертв. – И я сейчас должен типа усовеститься? – насмешливо спросил Чумаченко, хотя глаза его не смеялись. – А ты знаешь, Лёва Бык, за что меня погнали из органов? – Знаю. За пьянство. – Ну, и как думаешь – при слове «водка» я какие эмоции испытываю? – Но ведь сейчас вы не пьете? – Сейчас я выпиваю, а не пью. Но ты знаешь, чего мне это стоило? – у Чумаченко начали заметно подрагивать руки, державшие разводной ключ. – Алексей Максимович, я догадываюсь, что подобное далось вам непросто, но знаю и то, что вы – человек с большой силой воли, раз сумели победить свое пристрастие и взять его под контроль. Вы ведь не скатились на дно, вы работаете, у вас свое дело, – осторожно произнес Лев. – И я абсолютно уверен, что вы смогли сохранить ясный ум и память. – Что, конечно, пригодится твоей жене при расследовании, да? – Ну, вы ведь все понимаете… – Кто из оперов с ней работает? – Кажется, капитан Двигунов. – Ого, Вадька до капитана дослужился уже. А был зеленым сопливым младшим лейтенантиком, только-только в отдел пришел, когда меня с треском вышибли, – усмехнулся Чумаченко. – Я ведь неплохим опером был, Лёва. – Ну, так а я о чем? – с энтузиазмом подхватил тот. – Мастерство же, как известно… – и он осекся, поняв, что едва не сморозил бестактность. – Словом, Алексей Максимович, я вас очень прошу – поговорите с моей женой. Я вам адрес оставлю, можете прямо к нам… – Так не пойдет, – решительно отрезал Чумаченко. – Хочет поговорить – пусть сюда приезжает, в сервис. Если не боится. – Чего ей бояться? Ведь не вы же этот маньяк. Чумаченко как-то странно глянул на Льва, отложил ключ и потянулся к мятой пачке сигарет: – Тогда давай так… сегодня, часов в шесть вечера – годится? – Годится. Вы не будете возражать, если я тоже приеду? – Приезжай, – кивнул Чумаченко, закуривая, – но говорить мы все равно будем наедине. – Я не претендую, могу в машине посидеть. – Валяй, сиди, если нечем заняться. И на твоем месте я бы развал-схождение проверил у модной тачки, – хмыкнул Чумаченко. – Как жену зовут, говоришь? – Полина Дмитриевна Каргополова. – Что, зажал свою фамилию? – Нет, она сама не захотела, а я не возражал. У меня и дочь Каргополова, так благозвучнее. Но вот сын мою фамилию носить будет, – рассмеялся Лев и сел в машину. – До вечера, Алексей Максимович. – Ну-ну… а сына Тигром назови, для равновесия. В зеркало заднего вида Лев увидел, как автослесарь, чуть сгорбившись, пошел обратно в ворота, помахивая разводным ключом. Журналист Сведений от Алисы он получил не то чтобы много, но это было уже кое-что. У следствия есть версия о связи потерпевших с водочным заводом, погибшие – члены одной семьи, глава которой является акционером. Именно это натолкнуло следователя на версию с заводом. Но пока было непонятно, что именно имела в виду несговорчивая Каргополова, и узнать пока тоже не представлялось возможным. «Ничего, буду поддерживать связь с Алисой, она что-то да узнает», – успокоился немного Борис, шагая к гостинице после того, как проводил девушку до прокуратуры и условился встретиться с ней вечером. Но вдруг ему пришло в голову поехать к дому, где жили две жертвы из трех, и посмотреть, что там и как. Адрес он получил в адресном бюро, ехать нужно было в противоположную от гостиницы сторону, но это Нифонтова не испугало. В движении к цели он никогда не обращал внимания на мелкие препятствия. Но попасть к дому не удалось, это оказалась закрытая территория, для входа на которую требовался либо пропуск, либо звонок от того, к кому пришел. – Обложились, как в Средние века, рва не хватает, – благодушно пошутил Борис, обращаясь к охраннику, и тот охотно подхватил: – И не говори! Но понять можно – люди живут состоятельные, к чему им тут проходной двор да любопытные? Да и горе у одного из жильцов, у Ивана Михайловича. – Это у Пострельцева-то? – продемонстрировал осведомленность Борис. – У него. Сперва брат, потом дочь, теперь вот сын… и супруга в больнице с сердечным приступом, сын-то уж после того, как ее увезли, погиб. – Да… в самом деле, горе… – неопределенно протянул Нифонтов, размышляя, как вывести охранника на более предметный разговор. – Большие бабки просто так не даются… – Да какие тут бабки! Тут маньяк, не слышал, что ли? – Маньяк? – Ты, парень, как нездешний. Весь город гудит, люди в парки ходить перестали. – Так убитые-то все родственники. – Ну и что? А у всех горло одинаково перерезано, а в карманах – кубики. – Это кто сказал? – прикинулся несведущим Борис. – Да как – кто сказал?! Весь город говорит! Борис вынул пачку «Мальборо», протянул охраннику: