Павел замешкался – не так он представлял себе переговоры по продаже собственных услуг криминальному авторитету. И уж точно не думал, что придется демонстрировать работу своего изобретения в жилом массиве… «Так ведь и до кичи недалеко», – нервно облизывая пересохшие губы, думал Павел, машинально шагая следом за Цыпой. Но и отказаться было уже невозможно. «Принял мяч – фигачь», – билась в голове фраза тренера по футболу, которым Павел несколько лет занимался в детстве. Цыпа, к счастью, привел его на пустырь далеко за домами, где была устроена стихийная, хоть и как будто бы охраняемая автостоянка. Охрана носила символический характер и была представлена старым глухим дедом, который давно уже спал в своем вагончике на самом краю поляны. – Видишь серебристый джип? – спросил Цыпа, сунув в угол рта сигарету и щелкая зажигалкой. Такой джип на стоянке был один, не увидеть его было невозможно, и Павел кивнул. – Ну, работай тогда, чего встал. Первым желанием Павла было кинуть машинку в лицо Цыпы и дать дёру, но, трезво оценив шансы, он понял, что пуля из небрежно сунутого за ремень джинсов пистолета догонит его куда быстрее, а потому решительно направился к джипу. «Вот я дурак, – ругался он про себя. – Зачем я в это полез? Молотил бы дальше с Ваньшей, зато спокойно – съездили на разборки, отвесили всем или сами отхватили, как уж пойдет, получили свою копейку – и спи спокойно, а теперь… Но уже поздно». Он установил взрывное устройство под правое колесо джипа, все проверил и вернулся к Цыпе, отдал ему самодельный пульт в виде кнопки: – Вот. – Чего – вот? Жми давай. – Как – жать? – Со всей дури. Да погоди, давай отскочим подальше. Возьмет от домов? – Должно. Они отошли почти к самым домам, и Павел под пристальным взглядом Цыпы дрожащими пальцами изо всех сил сдавил кнопку. Раздался взрыв, тут же завыли сигнализации, столб пламени взметнулся вверх вместе с металлическими обломками. – Работает, – удовлетворенно сказал Цыпа. – А теперь ходу. Нас тут не было. Они быстро удалились от места взрыва, куда уже начали сбегаться зеваки, и вернулись в «Лагуну». – Работает, – повторил Цыпа уже для смотревшего с любопытством Репы. – Отлично, – Репа поднялся, похлопал Павла по плечу и протянул налитый до краев чем-то коричневым стакан: – Вот, держи. Сними напряжение. Павел, поморщившись, бахнул жидкость из стакана залпом под одобрительный смех подручных Репы. – Красава! – снова хлопнул его по плечу Репа. – Значит, так. Все, что тебе надо для сборки таких машинок, напиши на листочке и отдай Цыпе, он будет твоим напарником. Оплата по факту, так сказать. Заказы будешь получать тоже через Цыпу. И это… дома лабораторию не устраивай, надеюсь, понимаешь? – Тогда… место нужно… – заплетающимся языком вывернул Павел. Репа вынул из кармана пачку долларов и кинул ему: – Тут тебе за сегодня и аванс, купи какой-нибудь гараж, там и будешь работать. А теперь давай-ка вали домой, Митяй тебя проводит. Как тебя кличут-то, кстати? – Павел. Никулин Павел. – Значит, Паша, с сегодняшнего дня будешь ты не Паша Никулин, а Паша Подрывник. Все, валите. Глеб попрощался, дернул Павла за рукав, и они вышли из кафе в теплую летнюю ночь. – Слышь, Глебася, – еле ворочая языком, спросил Павел, – а с чего ты Митяй вдруг? Ты ж Глеб… – Что ж тебя развезло-то так… от фамилии это – Митин, вот и Митяй. Ты ж теперь тоже… того… Подрывник! – фыркнул Глеб, и Павлу даже через накатывавший волнами алкогольный туман послышалась в голосе друга неприкрытая зависть. На следующий день, мучаясь от похмелья, Павел вынул из кармана джинсов деньги, которые ему дал вчера Репа, пересчитал и тихо присвистнул – их было изрядно, никогда прежде Павел не держал в руках такой суммы. Хватило на старенький гараж в соседнем районе Каляево – чтобы не привлекать внимания соседей и не объяснять, откуда у студента железнодорожного техникума такие деньги. И еще осталось, чтобы взять сестру и сводить ее в коммерческий магазин, где торговали импортными вещами, и купить модные джинсы, кроссовки и свитер с белыми, бирюзовыми и розовыми полосами. Наладив производство адских машинок, Павел сразу поднялся в иерархии их группировки, стал человеком незаменимым, и его услуги хорошо оплачивались. Ванька же так и остался «пехотинцем», предпочитая работать кулаками, а не головой, и не видя никаких противоречий в том, что и оплата такого «труда» существенно ниже. А спустя время Репа смекнул, что вечно трясти мелких торговцев шмотьем не получится, доходы не растут, и взор его упал на находившийся на подконтрольной территории водочный завод – практически единственное работающее предприятие в их регионе. С этого все и началось. Город Хмелевск, наше время Фельдшер Белая машина с красной полосой на боку и включенной мигалкой неслась по мокрой от дождя дороге. – Ночью ездить легче – пусто, гони себе, – чуть наклонившись вперед, разглагольствовал худощавый усатый водитель в потертой кожаной куртке. – Кому легче, а кому и… – глядя в боковое окно, пробормотала молодая женщина в темно-синей спецовке и поправила выбившуюся из туго скрученного узла светлых волос кудрявую прядь. – Да ладно, Викуля, не дрейфь, может, там ничего ужасного, – ободрил сидевший сзади молодой парнишка. – Никогда ничего ужасного, это работа. Просто не люблю по ночам на квартиры выезжать. – Ну, я же с тобой, – самоуверенно отозвался парень, и женщина, повернувшись к нему, насмешливо бросила: – Вот уж повезло так повезло. Такого защитника подсадили… Твое дело, Сереженька, смотреть и учиться, больше не требуется, а остальное я уж как-то сама. И чтобы больше вот этого не слышала – какая я тебе Викуля? – Все бы вам, Виктория Павловна, меня как котенка в тапки носом тыкать. Ничего, я вот практику пройду, и не увидите меня до тех пор, пока я не стану главным врачом вашей станции «Скорой помощи», вот тогда и посмотрим, – надулся Сергей, а Виктория рассмеялась: – Только не это! Судя по тому, с какой подготовкой ты на практику явился, тебе стать начальником грозит только к тому моменту, как я на пенсию выйду. Чему вас там в институте учат, а? Ты ведь ампулу с раствором открыть не можешь, главный врач! Сергей покосился на свежий пластырь, которым были заклеены большой и указательный пальцы его правой руки, и умолк. На предыдущем выезде он ухитрился порезаться, открывая ампулу, да так, что Виктория не сразу поняла, кому первому оказывать помощь – пострадавшему в ДТП или своему практиканту. – Ладно, Пална, не грузи мальчишку, научится, – добродушно отозвался водитель, поворачивая во двор трехэтажного дома и упираясь в закрытые ворота. – Ну, ты смотри! Вызовут бригаду, а двор на замке! – но к воротам уже спешил мужчина в спортивных брюках и меховой безрукавке – видимо, ночной консьерж. – В каком подъезде пятая квартира? – спросил водитель в приоткрытое окно. – В третьем, вон туда, направо, – показал консьерж, и Виктория удивилась: – Пятая квартира, а подъезд третий? Это ж сколько квартир-то на этаже? – У нас квартиры в доме двухэтажные, в каждом подъезде – две квартиры, – объяснил консьерж. – Проезжайте, а то я промок весь. – Люди вроде небедные живут, могли бы платную «Скорую» вызвать, – буркнул водитель, поворачивая направо. – Богданыч, ты-то чем недоволен? – поправляя спецовку на груди, спросила Виктория. – Крутись тут… вон машины-то дорогущие какие стоят, не царапнуть бы ненароком… – Ну, паркуйся тут, мы добежим. – Не положено, знаешь ведь. Машина остановилась у третьего подъезда, и Виктория, выпрыгнув под дождь, увидела свет в окнах третьего этажа слева от подъездной двери. – Сережа, чемодан, – бросила она, направляясь под козырек подъезда. Стажер с чемоданом нырнул следом, и Виктория набрала на домофоне номер квартиры. – Кто там? – раздался приглушенный мужской голос. – «Скорая». Домофон издал мелодичный звук, и дверь открылась, демонстрируя скрывавшийся за ней просторный холл с мягкими диванами, креслами, теннисным и бильярдным столами. – Не хило… – присвистнул Сергей, оглядывая помещение. – Живут же… – Где тут лестница-то? – озираясь по сторонам, спросила Виктория. – А, все, нам туда, – она дернула практиканта за рукав и пошла вправо, где заметила дверь, которая действительно вела на лестницу.