Линн беспокойно заерзала на стуле. Мелькнувшая было мысль приобретала четкость. Вот этот ход, пожалуй, мог бы и сработать. Если она не могла напрямую выйти на девушек с сайта Love Dollz, то ведь они могут найти ее? Она вывела пользовательские данные Анны и вошла в защищенный чат сайта. Увидела массу имен. Девушки, работавшие через сайт, болтали друг с другом по внутренней сети. Псевдоним Анны «Шведская Лолита» еще существовал. Она вернулась в положение «администратор» и сравнила список с адресами мейлов четырех десятков имен из чата. Быстро написала короткое сообщение и присоединила паспортное фото Анны. Остановилась. Подписалась именем Ларс Йерн и дала альтернативный адрес. Не стоило рисковать после того, что произошло. Если понадобится, то она объяснится с девушками потом. Мейл ушел по всем тем адресам, которые она нашла в чате. Запрограммировала электронную почту на повторную рассылку того же сообщения через пару часов, как напоминание. Теперь можно сидеть и ждать, клюнет ли кто-нибудь. Может быть, кто-нибудь из девушек больше знал о жизни Анны на сайте Love Dollz? Вдруг ее пронзила тревога. Эти действия выходили за рамки ее задачи. Она поступала, нарушая все инструкции. Наверное, она зашла слишком далеко. Но если это принесет результат, то тогда это не будет иметь значения. Если только хоть кто-нибудь из девушек узнает имя, названное ею в мейле. Куклы. Ролевые игры. Веб-секс, где они переодевались, возможно, наряжаясь «лолитами». А может быть, у убийцы был контакт и с другими девушками, работавшими через сайт Love Dollz? Ей захотелось на свежий воздух, и она позвонила Рикарду, пока он еще не успел добраться до ее дома. Попросила встретить ее у моста Лонгхольмсбру. Все-таки ей не хотелось принимать в квартире полицейского, каким бы симпатичным и воспитанным он ни был. На какой-то момент Рикард заподозрил, что Линн просто избегает показывать ему, где она живет. Когда она коротко сообщила об изменении планов и что вместо ее дома они отправятся на какую-то гулянку на острове Лонгхольмен, у него не было никакого настроения идти на какую-то тусовку, но она настояла. Пообещав, что они все равно успеют посмотреть, чего она достигла в своих поисках. Пришлось смириться. Да и очень уж давно не бывал он ни на каких таких сборищах. Может быть, он там узнает что-нибудь о ее прошлом? Кстати, когда она перестала быть активным членом «Антифашистов»? Действительно ли много лет назад, как думает ее тетя? Или нацисты знают о Линн больше? Он посмотрел на свои брюки-чинос. Скучные черные ботинки датской фирмы «Экко». Он одет совершенно неподходяще для праздника. Да и, надо сказать, его несколько удивило стремление потусоваться со стороны человека, которого только что обстреляли из автомата. Ну, что ж, мы все разные. Линн, наверное, закалилась, будучи членом «Антифашистов». Может, сегодняшний обстрел для нее – привычные будни? Хотя это и маловероятно, размышлял он. Во всяком случае, она успокоила его насчет одежды, сказав, что там, куда они идут, это не имеет никакого значения. Туда приходили, оставаясь самими собой. Это главное. А в пижаме или в костюме – не имеет значения. Это оказалось не совсем правдой, как выяснилось чуть позже. * * * Солнце будто бы колебалось, прячась за слоистыми облаками, но в воздухе все же оставалось приятное, вечернее тепло. Линн показала дорогу к мосткам у бухточки Польсунд, и Рикард достал суши. Она посидела молча пару секунд, а потом начала есть. Впервые она привела чужого человека на свое любимое место. Это был ее сознательный выбор, который теперь показался ей странным. Она понимала, что Рикард считает ее приглашение спонтанным, а ей эта встреча на «ее» мостках вдруг представилась почти интимной: слишком близко к себе она его подпустила. Она смотрела, как он поглощает суши с тоненькой полоской светло-салатового васаби. Он первым прервал тишину: – Мы, вернее, Эрик, потеряли эту черную «Ауди». Но в СИЗО по-прежнему сидит парень из «Патриотического фронта». Линн поерзала, а потом искательно улыбнулась ему: – Должна сказать, что с тобой интересно общаться. Особенно учитывая твой комплекс Супермена. Я в общем-то не считаю себя трусихой, но мне в жизни не пришло бы в голову кинуться в погоню за машиной на лонгборде с такой кручи, как спуск на Седер Мэларстранд. А если бы ты промахнулся и не вмазался в «Ауди» по касательной? Как бы ты затормозил? Разбился бы насмерть, и этот наш разговор вообще бы не состоялся. – Не надо верить всему, что показывают по телевизору в детективных и тому подобных сериалах. В реальности полицейских довольно редко обстреливают из автоматов, когда у них короткий перекусон и они попивают кофе. Именно это, наверное, и подвигло меня к таким импульсивным действиям. Он коротко рассмеялся. – Можно сказать, что я поступил так, как обычно действует Эрик Свенссон, – проскочил стадию анализа последствий своего поступка. Но, по крайней мере, мы взяли одного из стрелявших. Он замолчал и испытующе посмотрел на нее. Линн отвела глаза и упорно изучала кусочек трески, который держала палочками. А когда начала говорить, то понизила голос почти до шепота: – Я не знаю его группу, раньше с ними не сталкивалась. Но они часто меняют кожу. Перегруппировываются, у них происходят расколы, образуются новые фаланги, когда арестовывают ключевых деятелей или подсиживают лидера и заменяют его другим. – То есть те, кто организовал стрельбу, могли быть лицами, с которыми ты сталкивалась раньше? Даже при том, что ты не знаешь Коскинена? Она колебалась. – Не знаю. Организация, должно быть, возникла недавно. Я не узнаю имени и названия с того периода, когда я была активной. Но вообще-то да, это может быть кто-то, кого я когда-то раздражала. Но ведь это было давно. Маловероятно, что они так долго ждали, чтобы мне отомстить. Она взяла новый кусочек суши, сняла рыбу с риса и встала. – Нам что, пора идти? Когда начинается этот праздник? Она покачала головой: – Никакой спешки нет. Когда придем, тогда и придем. Мне просто надо встряхнуться, засиделась. – Она рассеянно бросила несколько зернышек риса черным, как смоль, уткам-лысухам, поспешившим к мосткам. Ей не хотелось скрывать что-то от Рикарда. Но она не могла все рассказать, пока не довела до конца свой план. Пока «Патриотический фронт» не развалился от того, что Йорген Кранц был разоблачен в качестве доносчика, работавшего на полицию. Пришлось отводить глаза, рассказывая Рикарду о своих размышлениях. – Я хорошо понимаю, чем привлекает людей такой тип организаций, хотя они диаметрально противоположны тому, что называется демократией. Она замолчала, глядя на воду. Лысухи ныряли за рисовыми зернышками, которые опускались на дно. Скоро начнут вылупляться их птенчики. Тогда она будет приносить им хлеб. – Их манит принадлежность к чему-то, к сообществу, привлекает лояльность и вера в нечто большее, чем собственная персона. Я сама была такой в молодости. Эта общая цель оправдывала целый ряд поступков, которые, проанализировав позже, я бы не совершала. Не должна была совершать. Она сделала короткую паузу. – В то же время я должна добавить, что нашей идеологической целью никогда не были сегрегация или депортация людей из страны в отличие от правых экстремистов. Их нападки на меньшинства пугают меня больше всего. Особенно при мысли о том, как выглядит развитие здесь, в Швеции, и в остальной Европе. Рикард понимал, что она рассуждает вслух сама с собой, и помалкивал. – Есть риск, что люди начинают использовать те же методы, что и их идеологические противники. Я вынуждена признать, что мы иногда тоже это делали. Но не в связи с «Патриотическим фронтом», во всяком случае я этим не занималась. Это было уже после моего, так сказать, периода времени. Рикард серьезно кивнул: – Я понимаю твой ход рассуждений. «Антифашисты» и им подобные группы балансировали на грани, так сказать, в своих методах. По крайней мере, я так думаю. Она пожала плечами: – Возможно. Но мы же не обязаны во всем друг с другом соглашаться. Они посмотрели друг на друга. У Рикарда возникло ощущение, что она знала больше, но не хотела рассказывать. Что у нее было больше ответов, чем она дала ему. Он внимательно изучал выражение ее лица, но она, судя по всему, не собиралась ничего добавлять к уже сказанному. Глава 27 Они шли вдоль лодочных причалов острова Лонгхольмен туда, где в каком-то саду был праздник и куда они вовсе не торопились попасть. Рикард покосился на Линн. – Тебе удалось извлечь что-нибудь еще из компьютера Анны? – Нет. Веб-секс и сайт Love Dollz. Только следы входа на жестком диске, но не в мейлах. Там только будни. Университетские дела. Ничего особенного, но я могу тебе переслать, если ты хочешь сам проверить еще раз. – Она подумала: – Грегори, приятель, попадается несколько раз. И руководитель Ахмед. Но там речь идет только об их совместной работе. Рикард остановился и посмотрел на нее серьезным взглядом. Линн заколебалась от такой его реакции. Догадывается, что она сделала больше того, чем они планировали? Ей стало неловко, и она попыталась придать своему голосу убедительность: – То есть нам нужно подобраться к сайту Love Dollz. К девушкам. А еще лучше было бы добраться до их клиентов. Да, придется идти через прокуратуру, подумал он. Но это займет кучу времени. Он слышал по голосу Линн, что она тоже расстроена. Не привыкла идти в обход. Предпочла бы ринуться напролом. Но сейчас им не продвинуться дальше с этим сайтом. Он проверил мобильник. От Эрика ничего не было. Они шли и говорили о другом. Она рассказывала о своем детстве с мамой и маминой сестрой, о жизни в Линчепинге. Он – о неделях, которые проводит с сыном, когда Эльвин живет у него. Потом шли рядом молча. В приятной тишине. Он удивлялся тому, насколько само собой разумеющимся казалось такое общение. Им даже не надо было ничего говорить, настолько они сблизились. Молчание не было тягостным. Он надеялся, что и у нее были такие же ощущения. Он полагал, что так и было. Общие переживания при обстреле кафе не только сблизили их. Между ними возникло доверие, о котором можно было не говорить. Оно просто существовало. Невыразимое, но сильное чувство взаимного доверия. Рикард посмотрел на воды бухточки Польсунд. Деревянные лодки стояли аккуратными рядами у мостков. Блеск отполированных бортов красного дерева и лака. Но не того лака, которым пользовался убийца в «кукольном убийстве». Этот лак был подороже. В тишине они приблизились к бывшей верфи Мэларварвет. Встреча, праздник или тусовка должна была состояться где-то здесь, за старой лодочной мастерской. Рикард много раз проходил здесь, но не мог припомнить, что видел ту виллу, о которой говорила Линн. Когда-то она принадлежала богатому купцу-оптовику. А теперь какой-то фонд сдавал комнаты под ателье художников. В саду этой виллы и должны были собраться. Он слабо представлял себе, куда идет, когда она позвала его с собой на этот праздник. Может, народ там одет в балаклавы и люди только кивают друг другу при встрече? А сами втайне держат под полой «коктейль Молотова» и зажигалки? На тот случай, если какой-то полицейский в штатском соберется внедриться в их тусовку. Эта мысль ему не очень понравилась. Потом он вспомнил, что Линн упоминала своего бойфренда Габриеля. Это он и его друзья устраивали тусовку в саду ателье. Так что скорее всего ему предстоит встреча с целой кучей интровертов, замкнутых на себе художников. Еще неизвестно, что хуже. Но раз Линн является приятным для него обществом, то ему придется положиться на ее выбор. Красивый вечер, и уж лучше побыть тут, в непонятной компании, чем возвращаться в Старый город, в свою темную квартиру, куда доносится игра уличных музыкантов из переулков. Выбор был явно в пользу предстоящей встречи. – Это здесь. – Линн показала на тропинку, отчасти скрытую деревьями и кустами и ведущую наверх. Он кивнул и начал подниматься за ней. – Стокгольм – просто фантастически красивый город! В нем столько загадок! Я играл здесь, когда был маленьким, мне казалось, что я знаю тут каждый уголок, а этого дома ни разу и не заметил. Точно как с твоей квартирой. Я там ходил сотни раз, не обращая внимания на существование этой улицы. Они подошли к покосившемуся деревянному забору, выкрашенному красной краской, и вошли в калитку. Народ уже веселился вовсю. Кто-то махал Линн с другого конца сада. Рикард остановился, выжидая. Желтую деревянную виллу, построенную на рубеже веков, окружал огромный сад, в котором было много фруктовых деревьев. Праздничную атмосферу подчеркивали цветные фонарики, развешанные между деревьями, и оркестр, стоявший на временном помосте. Исполнялось нечто, что вполне могло быть одной из песен Жака Бреля, несмотря на необычное сочетание контрабаса, аккордеона и акустических гитар. Длинные столы стояли под деревьями рядами, люди сидели маленькими группами и разговаривали. Он не заметил ни одной балаклавы. Зато здесь собрались, как ему показалось, все хипстеры Седера. Народ ходил вокруг, одетый в брендовые шмотки, которые вряд ли были ему по карману с его зарплатой комиссара полиции. Прям-таки ходячая реклама бренда Nitty Gritty, хотя они и старались выглядеть как грузчики или асфальтоукладчики. Скорее всего они были художниками или мнящими себя художниками, подрабатывавшими в рекламе или в области графического дизайна. Очевидно, эта деятельность давала высокие доходы. Хотя, как он догадывался, никто из участников не заикнулся бы ни о зарплатах, ни об инвестициях, да и вообще ни о чем материальном. Ну, разве что за исключением последней виниловой пластинки, найденной на блошином рынке, или о каком-нибудь последнем достижении концерна Apple. Линн помахала ему, чтоб он шел за ней, и они нацелились на наполненную льдом ванну, стоящую рядом со сценой. Она протянула ему пару бутылок пива и пошла здороваться с кем-то, кто протягивал ей руку. Когда Рикард начал терять счет всем, с кем Линн его знакомила, он побрел в сторонку и сел к столу рядом с горячо что-то обсуждавшей группой. Молодая женщина улыбнулась ему, подвинулась, освобождая место, и протянула полный до краев пластиковый бокал красного вина. На столе уже стояло множество пустых бутылок из-под вина, переполненная пепельница и парочка живых свечей, стеарин которых стекал, застывая, на бумажную скатерть с цветочным узором. Чтобы лучше слышать и перекрикивать музыку со сцены, участники дискуссии прямо-таки нависали над столом, склоняясь друг к другу. Женщина в ярком коротком платье-ретро стиля 1950-х годов с крупными горошинами, сидевшая напротив Рикарда, спорила с парнем в кепи. Ее высоко завязанный «конский хвост» подпрыгивал, когда она качала головой. Другая женщина, светлая шатенка, сидевшая рядом с Рикардом, была несколько старше, ей было лет тридцать. Он посмотрел на нее и поднял бокал в знак приветствия. Они выпили. Женщина положила ладонь на его руку и кивнула в сторону спорящих: – Здесь бывают горячие споры, как слышишь. Меня, кстати, зовут Мелинда. А ты здесь с кем? – Я пришел с Линн. Линн Столь, вон она. – Ему удалось различить Линн у сцены, и он показал на нее. – Вот как. Я не очень хорошо ее знаю, но мы с ней встречались здесь и раньше. – Мелинда задумчиво посмотрела на него. – Вы вместе работаете или просто старые друзья? – Мы работаем вместе всего несколько дней. Только что провели встречу, и она спросила, не хочу ли я пойти сюда. А то я так и сидел бы дома. – «Поскольку я разведен и живу один», – хотел он было добавить, но вовремя остановился. Из опасения, что даст слишком много ненужной информации. Она же его об этом не спрашивала? И могла подумать, что он напрашивается на ее общество. – Тогда, быть может, мы с тобой занимаемся одним делом. Ведь Линн по-прежнему в КТИ, где и занимается исследовательской работой, и преподает? Я тоже преподаватель, в гимназии. В районе Кунгсхольмен. Он колебался. Не любил говорить о своей профессии с посторонними. Так много предрассудков о полиции! У всех свой образ полиции. У кого-то из медиа, у кого-то из собственного опыта. И чаще всего этот образ отрицательный. А это ведет к тому, что ему приходится объяснять и оправдываться в вещах, в которых он не был виноват и к которым не имел никакого отношения. К тому же Мелинда была симпатичной – приятная мягкая улыбка и любопытные глаза. Ему не хотелось ее отпугивать. И врать не хотелось. Да и Линн могла в любую секунду подойти к столу, и все сразу бы раскрылось. – Не-е-ет, мы не в одной с тобой отрасли. Но и ты, и я получаем зарплату из налоговых денег. Я полицейский. Уголовная полиция. Линн помогает мне в расследовании. – К его удивлению, Мелинда звонко рассмеялась, так что даже спорящие по соседству остановились на несколько мгновений. Потом она положила руку на его плечо и наклонилась поближе: – Ты смешной. Я могу себе представить самые разные области, в которых могла бы работать Линн, но полиция там на последнем месте. В жизни бы не догадалась! Ты вообще в курсе ее истории? Или просто шутишь? Рикард понял, что они с Линн должны были казаться окружающим довольно странной парой. Он засмеялся. – Окей, я понимаю, что это из ряда вон. Но такое необычное сочетание все же работает. А что касается ее истории, то она ничего и не скрывала. Скорее наоборот. И у меня никаких проблем с тем, чем она занималась раньше, она – хороший человек. Мелинда налила еще вина. – Окей, ты меня убедил. Недаром же говорят, что «когда дьявол стареет, он становится праведником». – Тут она спохватилась, что поговорка могла быть понята превратно, и торопливо добавила: – Но Линн, конечно же, никакой не дьявол, никоим образом. Она всегда хорошо ко мне относилась, хотя ее политические идеи казались мне немного экстремальными. Мелинда поколебалась, но все же спросила: – Ты, случайно, не со стрельбой на Седере работаешь? Кафе, которое обстреляли из автоматов. Ужас просто. Он покачал головой, и Мелинда замолчала. Очевидно, что ему не хочется говорить о работе. А кому хочется? Рикард оглянулся. Линн нашла еще кого-то из друзей и стояла за сценой, жестикулируя. Перед сценой стояли, раскачиваясь в такт музыке, небольшие группы людей. Кто-то пытался изобразить сольный танец, но сдался и залег в траве со своим пивом. Рикард уже пообвык и чувствовал себя как дома. Музыканты продолжали играть, и вся атмосфера мало отличалась от тех концертов, которые он посещал в молодости, в Ярла-театре и в «Оасен». Не говоря уже о панк-группах 1970–1980-х годов, типа «Tant Strul» и «Incest Brothers», выступления которых он видел буквально в ста метрах от того места, где они сидели, – в амфитеатре на холме острова Лонгхольмен. А о том факте, что его любимой группой в то время была анархистская «Snutslakt»[57], он умолчал в своем резюме, когда подавал документы на должность комиссара уголовной полиции. Рикард улыбнулся своим воспоминаниям и понял, что слегка опьянел. Хорошо себя чувствовал, смог расслабиться, особенно в обществе Мелинды. Протянул ей бутылку пива. Уровень шума в дебатах за столом возрастал, деревянный стол покачнулся. Ему удалось подхватить обе бутылки пива, свою и Мелинды, до того, как они свалились со стола. Она улыбнулась. – Отличный рефлекс, учитывая твой возраст!