– Туда едет Мария, чтобы сменить дежурного техника. Похоже, что это связано с нацистами. У одного из убитых на запястье татуировка «Патриотического фронта». Это может быть связано с анализом Линн сайта Love Dollz. Ее хакерские проникновения на сайт. Вопреки его приказу прекратить это делать, подумал Рикард с ощущением безнадежности. – Ты имеешь в виду мейлы, которые она посылала девушкам? Но если за всем этим стоит Йорген Кранц, который пытался защитить финансистов своей деятельности, тогда почему там лежат трупы его людей? Эрик перевел дух. – Коскинен. Они же оба из той же организации. Из «Патриотического фронта». Я допрошу его снова. Это могут быть какие-то внутренние разборки. А Линн оказалась просто пешкой в чужой игре. В борьбе за власть между лидерами. Может, это те датчане, которые владеют сайтом, кто бы они ни были. Это наверняка «Патриотический фронт». Они же уже пытались в нее стрелять! – Да, вряд ли это Ахмед в данном случае. Если, конечно, он не столкнулся с нацистами в квартире, когда шел туда по душу Линн. И застрелил их. Но это мне не кажется вероятным. Он, скорее, подкрадывается к своим жертвам, душит их. Так что сейчас приоритет – это найти адреса, связанные с нацистами. С Йоргеном Кранцем. И быстро. Если бы они хотели ее убить, они бы просто бросили ее труп в квартире, подумал он. Она жива. Другого быть не может. Рикард набрал номер Герды Ульссон, соседки, которая заявила о ссоре и шуме в квартире Линн. Никакого ответа. Снотворное, наверное, еще действует. Надо попросить Севинч договориться о встрече с ней позже, когда соседка проснется. Рикард остановился перед лифтом в гараже дома полиции и вынул жужжавший телефон. Юнгберг. О господи, только бы он не звонил, что остался дома с больным ребенком! – Привет, ты где? Мы начнем через десять минут. – Эээ… да. – Он быстренько кликнул на предыдущую эсэмэску от Рикарда. Экстренное собрание у Луисы. К счастью, он стоит уже у ресепшен. По совершенно другим причинам. – Слушай, тут про совсем другое дело. – Он мог бы подождать десять минут. Но не мог сопротивляться – так хотелось добавить драматизма. – Мобильник Анны включился. – Да ты что! Не может быть! – И он двигается. Вернее, двигался. Его запеленговали. «Йес! – подумал он. – Наконец-то хоть чуть везения!» – Тогда берем Ахмеда. Ты послал кого-нибудь, чтоб его арестовали? – Этого не надо. Мобильник запеленгован здесь. У нас на проходной. Я держу его в руке. Рикард потерял дар речи. – По словам телефонистки, которая заменяет Севинч на ресепшен, кто-то принес и отдал мобильник, ничего не объяснив. Но это был не Ахмед, а молодой черноволосый и чисто выбритый мужчина. Письмо было помечено: «Расследование дела об университете», так что телефонистка ничего не заподозрила, и он ушел, как и пришел. Я попытался ему позвонить, но такого номера не существует. Скорее всего и фамилии такой тоже. Рикард только головой покачал. – Почему Ахмед отдал телефон? Он же был у него? И где он сам? Наружное наблюдение не докладывало, что он был у себя дома. И на работе он тоже не показывался. Луиса глубоко вздохнула, выходя из конференц-зала. Собрание закончилось, но до конца кошмара было еще далеко. Никто из них не знал, где находится Линн. Или почему она исчезла. Если сведение каких-то счетов в квартире Линн было связано с ее поисками на сайте веб-секса или с нацистами скорее, чем с Ахмедом, почему тогда убиты нацисты? Она потянула себя за пальцы и пошла в кабинет. Вряд ли это было стычкой старых соратников Линн по «Антифашистскому комитету» и правых экстремистов. У шведских антифашистов ведь не было, как у немецких, ни Андреаса Баадера, ни Гудрун Энслин, занимавшихся поджогами и диверсиями. Она полностью доверяла своей группе, и все же не в состоянии была контролировать свое волнение. В животе был полный переворот. А ей ведь предстояло сделать еще один звонок. Своей сестре, матери Линн. И сообщить, что Линн пропала. И что СМИ обвиняют ее в двойном убийстве. Не самые приятные причины для звонка. К тому же они совсем недавно были вместе в Южной больнице, навещали там Линн после того, как ее чуть не подстрелили. Она снова начала себя упрекать. Как можно быть такой дурой, чтобы привлечь к работе родственницу? Юнгберг без стука вошел в кабинет Рикарда. Тот удивленно посмотрел на него. Они же только что виделись на собрании! – Есть секунда времени? Техники вскрыли мобильник Анны. Я просмотрел на скорую руку. Похоже, что он говорил правду. Об их отношениях. Были снимки, которые техникам удалось восстановить, где они обнимаются, сидят за столом в ресторане, поднимают бокалы. Штук двадцать. Пару месяцев назад. Рикард кивнул. Неужели речь и в самом деле идет об измене и безответной любви? Или он узнал, чем она подрабатывала в сети, и это привело его к потере рассудка и убийству? Или, наоборот, он поощрял ее «приработок»? Зарабатывал на этом? А главное, где он прячется? Юнгберг продолжил: – Он наверняка хотел оправдать себя, очистить от подозрений. Или подсунуть нам ложный след. Мы же и так знали, что в мобильнике Анны нет никаких звонков ни от нее к нему, ни наоборот. Но они могли связываться по другим каналам. В телефоне есть и Kik, и WhatsApp. WhatsApp с шифровкой. Может быть, он надеялся, что отсутствие следов докажет его невиновность? – Он посмотрел на Рикарда полным серьезности взглядом. – Но он же держал у себя дома ее мобильник. Почти неделю. Ничего нам не говоря. Это вряд ли снижает уровень подозрений. А может, они с Анной что-то планировали вместе, без всяких телефонов, когда встречались? В университете. Юнгберг сел за свой стол и глотнул кофе. Кликнул на мейл от технарей Tele2, пришедший ночью с телефонными звонками Лиисы. Спешно начал искать имя и телефон Ахмеда. У них ведь были его отпечатки пальцев из квартиры Анны, хотя он вначале и отрицал, что у них были интимные отношения. У него был ее мобильник. Но этого мало, нужно что-то серьезнее. Чтобы доказать связь между убийствами. В списке была масса номеров, хотя он запросил данные периода незадолго до убийства. Чтобы разобраться, ему нужны его новые очки для чтения. Они остались дома. Но и без очков было ясно, что ни номера, ни имени Ахмеда в списке не было. А для детального анализа разговоров Лиисы ему нужна была помощь. С номерами телефонов без абонентской платы, например, он сам не справится. Если их вообще можно отследить, что не всегда возможно. Он выругался и переключился на списки из телефона Анны. Может, есть номера, которые повторяются в обоих списках? Для лучшего обзора он открыл оба списка параллельно друг другу. Перед глазами мельтешили все эти номера. И вдруг увидел. Один из номеров, по которому звонила Анна месяц назад, был, как это ни невероятно, и в списке звонков Лиисы. Лииса звонила по этому номеру в тот день, когда ее убили. Он сравнил номера еще раз. Идентичны. Как Эрик мог прозевать его в списке Анны? Хотя и это бывает, когда перебираешь сотни номеров. Юнгберг решил не беспокоить ответственного за безопасность оператора Tele2, чтобы узнать имя абонента этого номера. И без того было понятно, чей он. Вместо этого он послал короткое сообщение Севинч, сидевшей на ресепшен, и попросил о помощи. И да, он знал, что она выходная и находится где-то в архипелаге на свадьбе. Добавил в эсэмэску время звонков. Буквально через секунду Севинч подтвердила звонки и пообещала перезвонить. Юнгберг опять пошел к Рикарду и постучал в стеклянное окошко двери. – У меня новости. Из списка звонков Лиисы. Ничего, что могло бы ее связывать с Ахмедом. У них не было контактов, и его нет в ее адресной книжке. «Окей, – подумал Рикард, – а чего ж тогда он такой довольный?» – Но! Есть связь между Анной и Лиисой. Рикард нетерпеливо ждал продолжения, зная страсть Юнгберга к театральным эффектам. – Один из номеров есть в списках у обеих девушек. И они звонили не Ахмеду. – Он выдержал искусственную паузу. – Ты, наверное, хочешь знать, куда они звонили? – Давай, блин, рассказывай! У нас нет времени на ребусы и загадки! – Они звонили в Управление полиции. – Что? Куда?! – На коммутатор полиции. Я только что послал эсэмэску Севинч, и она обещала проверить, с кем их соединили. Она на какой-то свадьбе родственников где-то на островах архипелага, и там плохой прием. Но она обещала попробовать позвонить своей сменщице, чтобы та посмотрела и послала ответ по мейлу. Эрик бросил пластиковый пакет на письменный стол. Визит к Коскинену был, конечно, напрасной потерей времени. Даже когда Эрик применил физическую силу, чтобы пробудить его память, тот ничего не сказал о том, где могли находиться Йорген Кранц или Линн. Он высыпал содержимое пакета на стол. Кредитка, коробочка с сосательным табаком снюсом и ключи. Все, что было обнаружено у Коскинена во время обыска. Разумеется, никаких списков адресов, где могли скрываться члены «Патриотического фронта». Только мятая бумажка. «Ланч: улица Грев Турегатан, 36, этаж 2, 13:00». Он погуглил. Никаких ресторанов или кафе по этому адресу не было. Только офисы. И редакция сайта «Скрытая правда». Он пошел на сайт регистрации фирм. Владельцем «Скрытой правды» числился датский холдинг. Никакого имени «ответственного выпускающего» не значилось. Он поискал по регистрации патентов. Потом по всем зарегистрированным в Швеции предприятиям. И застыл. И офис, и сайт управлялись шведским предприятием. «Патриотический фронт». Он выбежал из комнаты. Ну, теперь-то он, блин, его возьмет! Глава 39 Боль от ссадин на спине отдавала во всем теле. Линн повернулась и пощупала ногами пол. Бетон. Неровный и с трещинами. Подвал. Или холодный склад. Где-нибудь в глуши. Извне не доносилось никаких голосов. Не слышно было и движения машин. Только слабый шум. Ветер? Или ей кажется? Она замерла и прислушалась. Скрип. Слабые звуки, как будто кто-то барабанит пальцами по дереву. Опять все стихло. Может, это ветки деревьев шумят на ветру? Или чьи-то шаги в старом деревянном доме? Он же мог ее убить сразу, возле машины! Нет, он тащил ее за ноги. Связанную. Бросил туда, где она теперь находится. В темноте. Она вдыхала воздух ртом. Выдыхала носом. Запах компоста. Земли, листьев и влаги. Не понять было – это ночь или день? Свет из маленького зазора в окне. Это лунный свет? Или свет туманного утра? Она напрягла глаза. Черные пластиковые мешки для мусора и изоляция стекловатой. Столярный верстак. Опилки на полу. Ее лихорадило. Холодный пол, казалось, высасывал из тела все тепло. Суставы болели, а мышцы не хотели слушаться. Перекатившись пару раз, она смогла принять полусидячее положение и повернуться в сторону лестницы. Она вздрогнула. На лестнице стояла темная фигура и наблюдала за ней. Она попыталась всмотреться. Страх пронзил ее, как током. Йорген Кранц. Он был без маски. Хоть он и стал старше, она совершенно четко его узнала. То же заурядное лицо. Гладко выбрит, маленькие, почти женские губы. Редкие брови и светло-каштановые волосы – короткая стрижка, но не совсем как у бритоголовых. Выглядит почти доброжелательно. Любопытен. Взгляд изучающий. Но все это не играло никакой роли. Он уже понял, что она его узнала. Когда он подошел, она свернулась на матрасе в клубок. Он поднял ногу к ее голове и улыбнулся. Потом перешагнул через нее. Послышался шум и грохот – он копался в хламе, сваленном в углу. Нагнулся к крану в стене. Вода брызнула на нее из миски, которую он поставил перед ней на пол. На поцарапанном металле были видны остатки картинки с овчаркой. Собачья миска. Линн по-прежнему смотрела вниз. Он взял ее за подбородок. Осторожно повернул ее лицо вверх. – Почему ты не на моей стороне? Я всегда искал таких, как ты. True believers. Лояльных женщин. Таких мало. Она попыталась вывернуться, но он твердо держал руку. – Когда-то я тебя ненавидел. И в то же время, я думаю, никто не понимал тебя лучше, чем я. Кто ты. Кем ты была. Чего ты хотела. Ты могла бы быть одной из нас. Потемнело, когда двери за ним закрылись. Слышно было, как гремела задвижка. Линн попробовала покрутить пальцами, чтобы восстановить циркуляцию крови. Веревка врезалась в кожу, когда она наклонилась. Как собака, она жадно лакала воду. Казалось, что организм всасывает в себя жидкость. Она дрожала. Зубами ухватила на полу одеяло и попыталась натянуть его на себя. От вкуса плесени ее затошнило. Она глубоко подышала, чтобы помешать рвотному рефлексу. В нее вцепилась тревога. Она крутилась на матрасе. Как будто все вернулось. То, что должно было закончиться много лет назад. То, что относилось к прошедшему времени. Она помнила страх. После того как она руководила разгромом его организации, они ее искали. Охотились за ней. Ошибочно приняли за нее новую девушку, которая только что вступила в «Антифашистскую акцию». Мириам. Ей сломали большеберцовую кость. Раскрошили голову ее кошки и повесили на фонаре, заставив ее смотреть. Когда они поняли, что ошиблись, снова начали охоту. Несколько раз они подобрались совсем близко. В конце концов стало казаться, что тюрьма Хинсеберг была чистым спасением. Местом, где они не могли ее достать. Она стряхнула с себя все эти мысли. Неотрывно смотрела в темноту. Среди хлама должно найтись что-нибудь. Старая пила, ржавое лезвие косы или секатор. Йорген Кранц впитывал в себя свежий лесной воздух. Над ним летали ласточки. Давно он ждал этого момента. Хотя он и не принес ему радости. И он не понимал почему. Линн в подвале. Связана. Сломлена. Но чувство удовлетворения не приходило. Он толкнул ногой камень, валявшийся на земле. Что с ним такое? Он же не начал терять хватку?