Вернестрем медленно вел машину по старым колеям, поросшим травой, когда вдруг раздался звук двух, почти слившихся в один, «выстрелов». Они пригнулись под защиту панели управления. Вернестрем нажал на тормоз. В наступившей тишине отчетливо было слышно шипение выходящего воздуха. Машина потихоньку наклонялась вперед. – Черт! Это шины. Прокол! – Вернестрем осторожно открыл дверь и выполз, прикрываясь дверцей. Звук лопающихся шин предупредил об их прибытии, так что лучше принять меры предосторожности, хотя у дома и не было заметно никаких движений. Он выглянул из-под двери. Оба колеса были проколоты, воздух вышел. У ствола ближней сосны он увидел моток ржавой колючей проволоки. Он прошептал в машину: – Ч-черт, Вальдес, мы напоролись на старую колючую проволоку. Владелец, наверное, вообще больше не пользуется этой колеей. Или какой-то зверь нечаянно потянул проволоку за собой так, что она валяется посреди дороги. Вальдес кивнул, вглядываясь через ветровое стекло. – Ты что-то видишь? Где Пабст и Карлссон? – Вроде все тихо. Если они охотятся за нацистом, то могли преследовать его в сторону воды. Может, у него там лодка? Главное, чтоб они не успели его взять. – Достань служебный пистолет. Пойдем охотиться на тигра. – Йес, сэр! Сняли оружие с предохранителей. Радио вдруг ожило, разрушая иллюзию их избранности, и из машины послышался голос: – ПП 1233, это комиссар уголовной полиции Рикард Стенландер. Немедленно прервите свое продвижение! Повторяю, прервать немедленно! Отбой. Вальдес остановился на секунду и посмотрел на коллегу. Вернестрем показал на ухо и развел ладони, не говоря ни слова, показывая, что он, мол, ничего не слышал. Потом они оба согласно пожали плечами и стали быстро продвигаться к площадке перед домом. Они почти бежали, наклонившись вперед, крепко держа перед собой пистолеты. Вальдес прикрывал сзади, а Вернестрем впереди. Ни один больше не слышал радио. – Остановитесь немедленно! Вы подвергаете свою жизнь опасности. Йорген Кранц вооружен, он и раньше убивал. Кроме того, вы рискуете жизнью заложницы. Ни в коем случае не приближайтесь к дому. Остановитесь и ждите подкрепления! Отбой. Вернестрем уже видел площадку перед домом за деревьями. Ничего не происходило. Его кровь кипела. Слух и зрение обострились. Нервы были наэлектризованы до сверхчувствительности. Явным было ощущение усиления реакции. Горячка боя. Ощущение собственного бессмертия. Поднятое огнестрельное оружие. Власть. Так и должно быть. Он мог видеть себя со стороны, как раньше смотрел на полицейских по телевизору. Архетип полицейского в активный момент. Как те, первые детективы-сериалы по ТВ. Потом появился «Коджак». Но тут было то, чего ни он, ни Вальдес раньше не испытывали. Разве что только на учениях. Или в ходе компьютерной игры Counter-Strike. Но все это была ерунда по сравнению с этим. Это было на самом деле, в реале! Они были уже во дворе. Сердце билось, вены на висках набухли. Они постояли неподвижно пару секунд. Никаких шевелений в окнах, никаких включенных ламп. Куда, черт возьми, все подевались? Вернестрем сделал знак Вальдесу продвигаться к жилому дому, а сам пошел в сторону задвигающихся дверей хлева. Заметил деревянные и не закрытые на задвижку дверцы, ведущие в подвал под хлевом. Он засунул пистолет за ремень и схватился за дверь обеими руками. Удивился, когда дверь легко и тихо поехала в сторону на хорошо смазанных металлических полосках-треках. Он снова выхватил пистолет, стоя под защитой двери и привыкая к темноте в хлеву. Никаких движений. Никаких контуров, которые напоминали бы человека, ни живого, ни мертвого. Он поколебался, но прошел еще пару метров внутрь, держа перед собой пистолет. Потом заметил, что задел натянутый шнур. Страшный грохот швырнул его в сторону. Все почернело, а когда он открыл глаза, то лежал на животе, лицом в пол. Голова была как в тумане, но боли не ощущалось. Сильный запах железа, горелого мяса, пороха и дыма. Вкус крови во рту. Он не понял, что произошло. Почему он кричал. Ему же не было больно. Потом понял, что это не он кричит. Вопль доносился извне. Предсмертный крик измученного. С трудом до него дошло, что в этом крике раненого животного были нотки, напоминающие голос Вальдеса. Он уперся руками в землю, чтобы встать, но упал вперед. Растерянно посмотрел на свои ноги. Увидел то, что когда-то было его ногами, а теперь это было парой кровавых культей. Взрывным устройством оторвало все, от коленных чашечек вниз. Пустым взглядом он смотрел на торчащие обрезки ног, с которых свисали куски сухожилий и кожи, как жуткие декорации к фильму ужасов. Мозг отказывался регистрировать их как часть его тела. Казалось, рассудок не желал соглашаться с тем, что окровавленные обрубки принадлежали его организму. Он не чувствовал никакой боли. Но ног больше не было. Он понял, что произошло, но не мог увидеть никаких следов того, что у него раньше было. Ни кусков костей, ни костной ткани или мышц. Ничего из этого не лежало перед ним на полу. Потом чувства «догнали» разум и начали отражать то, что уже понял мозг. Тело будто вспыхнуло пожаром. Ощущение крайнего перегрева. Вернестрем прикрыл глаза, и его накрыла волна усталости. Бесконечной усталости. Потом все чувства выключились, и он рухнул в темноту. Жизнь продолжала покидать его, толчками, вместе с кровью. На дворе кто-то продолжал кричать от дикой боли. Вальдес услышал оглушающий взрыв в тот момент, когда он сделал большой шаг на лестницу веранды, крепко держа пистолет, и замахнулся ногой, чтобы нанести сильный удар в дверь. Во всяком случае, таково было намерение – сильно ударить. Если бы под ним вдруг не исчезла земля. Когда он перенес вес тела на левую ногу, то подпиленные у входа доски сломались. Раздался грохот. Боль в ноге, которая провалилась между досками, была просто нечеловеческой. Разум был блокирован, так что он будто вообще не понимал, откуда раздался грохот. Но боль была понятна. Он продолжал кричать так, будто хотел отогнать дьявола. Это был даже не крик, а длинный, растянутый вой. Он отпустил пистолет и бросился грудью вперед, чтобы как-то выбраться. Схватившись руками за ручку двери, он попытался подтянуться, чтобы избавиться от боли. Эффект оказался противоположным. Когда он попытался подтянуть к себе ногу, которая не сдвинулась ни на миллиметр, ощущение, что его проткнули стальными ножами, сменилось жжением, будто ему на открытую рану лили жидкую серную кислоту. В глазах потемнело. Он попытался контролировать боль, сконцентрировав внимание на дыхании. Одновременно пытался не дергаться, чтобы не причинять себе еще более страшной боли, и осторожно, медленно переносить вес тела на согнутую ногу, которая не застряла под лестницей. Посмотрел туда, где должен был бы находиться Вернестрем. Из хлева струились клубы серо-белого дыма. Он снова закричал, пытаясь сложить из звуков слова: – Вернестрем, на помощь, иди сюда, блин, Вернестрем! – В последовавшей за его криком тишине слышны были дуновения ветра в листве над его головой. Парочка мух попыталась слизнуть соленый пот, который стекал по затылку и шее. Никто не шевелился в хлеву. Никто не отвечал. Нетвердыми движениями он ощупал ремень, нашел на спине фонарик, но никак не мог найти радиопередатчик. Большим усилием воли ему удалось повернуть голову, и он увидел радио, валявшееся на дворе, довольно далеко. Он зажег фонарик и посветил вниз, в дыру. Нервная система блокировала самую страшную боль, но по телу все равно пробежала ледяная дрожь, когда он увидел, что произошло. В дыре он увидел два железных острия, которые с двух сторон прошили насквозь коленную чашечку и держали ногу, как в капкане. Та сила, с которой он – всем весом своего тела – наступил на подпиленный пол, привела в движение механизм, который и пронзил его мышцы, ткани и кости. Глава 47 Сильный взрыв был оглушающим. Звук шел извне, сверху. Йорген сразу понял, что это. Кто-то попал в мину-ловушку. Он громко выругался. Как могло подкрепление подоспеть так быстро? Он же только что обезвредил первых двух легавых. Он прислушался. Звук. Сначала тихо, потом все громче. Протяжный вой. Он видел, что Линн тоже услышала. Черт побери! Этого еще не хватало. Как будто ему нечем заняться. Скоро припрется какой-нибудь любопытный сосед с собакой. – Я скоро вернусь. Удар ружейным прикладом пришелся Линн по виску. Она упала на пол. Он увидел полицейского в щель между дверьми в подвал. Тот сидел, скорчившись, у дома, но издали казался в сознании. Повернут он был к Йоргену спиной, с фонариком в руке. Ни оружия. Ни рации. Вопль прекратился. Слышно было лишь тягучее постанывание. Он вышел на двор. Даже если легавый у дома еще жив, он не представляет собой никакой угрозы. Он осторожно подошел к воротам в хлев. Как и ожидал, увидел на полу в темноте лежащее тело. С той разницей, что это тело не издавало никаких звуков. Тело было мертвым. Неподвижный труп полицейского. Безногий труп. Йорген кивнул сам себе и пошел обратно во двор. Приготовления принесли плоды. Он увидел, что легавый у дома вперился взглядом в коммуникационную рацию, валявшуюся на земле. Он поднял автомат. – Об этом не беспокойся, у меня для рации найдется получше применение. Вальдес вздрогнул при звуках голоса, не будучи уверенным, откуда он доносится. Ему с трудом удалось повернуть голову, и теперь он лицом к лицу был с тем, кто должен быть Йоргеном Кранцем. Автомат направлен прямо на него. Несколько секунд он был не совсем уверен – в сознании ли он? Или это просто горячечный бред? Единственное, что было несомненно реальным, так это боль. Для человека, который только что думал, что умер, Линн очухалась на удивление быстро. За мгновение до того, как приклад ударил ее в висок, ей удалось вывернуть плечо так, что большая сила удара пришлась на ключицу. Она обычно пользовалась этим приемом, когда падала со скейтборда. Потом лежала неподвижно, как казалось, без признаков жизни. В голове шумело. Она знала, что у нее есть всего несколько минут. Она должна отсюда выбраться. Предупредить Рикарда и Эрика. Если они живы. Или кого-нибудь из АФА, которых он заманил сюда, используя ее в качестве приманки. Покачиваясь, она встала и заметила, как потемнело в глазах. Сделала попытку помассировать виски, но не получилось, трудно было сконцентрировать внимание. Держась за стенку, она закрыла глаза и глубоко подышала. Больше времени не было. Она подошла к окошку подвала и выбила стекло, обмотав руку одеялом. Пустой банкой из-под краски повыбивала последние осколки, оставшиеся в раме, и посмотрела на маленькое окошко. У нее, черт побери, не было ни малейшего шанса проскользнуть. И все-таки именно это она и собиралась сделать. Она была вынуждена улыбнуться сама себе, несмотря на полный пипец. Ее мысли звучали как эхо старого студенческого призыва с 1968 года: «У тебя нет ни шанса – не упусти его!» Она пошарила взглядом по углам. Банка должна быть где-то там. Она помнила, что видела ее. Попинала вокруг ногой. И увидела ее. Проржавела насквозь, но текст еще можно было разобрать. «Смазочное масло». Кислая вонь ударила в нос, когда она открыла крышку. Протухшее масло. Она дернула к себе грязную майку, висевшую на крючке, утопила ее в масле и провела по голове. Потом по рукам. От масла слипались пальцы. Оно жутко воняло. Но это было единственным способом вылезти наружу. Она оттолкнулась и вонзилась головой в окно. Попыталась за что-нибудь зацепиться, но скользнула обратно. Масло действительно помогало ей проскользнуть в окошко, но с таким же успехом она скользила обратно. Она сделала еще одну попытку, но поняла, что не проскользнет наружу, если ей не от чего будет оттолкнуться. С растущим отчаянием осмотрела подвал по новой. Потянула на себя несколько больших банок с краской, поставила их друг на друга и просунула голову дальше, прежде чем потеряла равновесие и упала обратно на пол. Опять встала. Попыталась представить себя невесомой, водрузила весь свой вес на раму окошка, рванулась, но восстановила равновесие и застыла. За окошком она видела траву, мох и гравий – ничего, за что можно было бы зацепиться, чтобы вытащить себя. Дальше лес. Посмотрела в стороны. Нижняя часть водосточной трубы. Единственный шанс. Она вдохнула, встала ровно, размазала масло по мху. Банки шевелились под ее весом. Решительно оттолкнулась. Пальцы скользнули по жести, послышался звук ломающегося дерева, водосток качнулся. Она задержала дыхание и повисла. Болты в прогнившем дереве, казалось, колеблются. Она попыталась сократить свои движения до минимума, крайне медленно подтянулась наверх, чуть вбок, сантиметр за сантиметром, ровными и размеренными движениями. Остатки стекла в оконной раме прорезались сквозь одежду, царапали кожу. Она вылезла и скрючилась на мягкой земле. Облизала израненные ладони. * * * Мужчина в синем притормозил. Лес стоял как арка над пустынной дорогой. Остался один километр. Воздух освежал его лицо. Напряжение начало отпускать. Он обязан сохранить фокус внимания. Ошибкам нет места. Когда он увидел третью полицейскую машину, это его не удивило. Он медленно проехал мимо. Сначала он думал, что эта пустая патрульная машина стояла на дворе Йоргена Кранца, но потом – по фамилии на почтовом ящике – понял, что это не так. Не тот номер дома. Глядя в зеркало заднего вида, он медленно развернулся, проехал мимо стоящей машины полиции и свернул на бревенчатую дорогу немного дальше. Не без некоторых колебаний, но он все же оставил винтовку в багажнике, а вместо нее взял с собой пластиковый пакет. Если вдруг полиция начала бы принимать меры, то его вполне можно было принять за человека, собирающего грибы, хотя на дворе был май месяц. Он направился к дому Йоргена Кранца. Он должен был находиться по другую сторону лесочка, но его не было видно за густыми соснами. Он двигался так медленно и осторожно, что чуть не столкнулся с косулей, которая замерла и смотрела на него, насторожившись. Животное дрожало от страха, ноздри раздувались, уши навострились. Они смотрели друг на друга. Он узнал это ощущение страха и темный взгляд. Тот же самый страх, который он чувствовал во время посещения Лиисы Рундберг. Слабый стон послышался из здания, стоящего впереди. Косуля убежала. Он двигался в сторону дома. Никаких людей не было видно. Он шел дальше, когда вдруг уловил движение. Темная фигура на задней стороне дома. Не камень. Он напряг глаза. Женщина. Линн. Он улыбнулся. Из огня да в полымя, причем во второй раз. С восхищением он констатировал, что ей удалось выбраться через крошечное подвальное окошко, которое он увидел за ее спиной. Удивился тому, какими жирными казались ее волосы. Линн лежала, свернувшись в калачик, но перекатилась на спину и перевела дух. Осторожно начала красться вперед. Он должен подойти близко, чтобы схватить ее. Она встала на колени, но была неподвижна. Как будто поймана в движении. Может, она ранена? Может, боль мешает ей двигаться? Линн поднялась на корточки и вдохнула прохладный лесной воздух. Посмотрела на деревья. Ей нужно было сделать всего несколько шагов, чтобы скрыться в лесу и оказаться на свободе. Она замерла. Краешком глаза она заметила движение. Или это просто ветер шевелит ветками? И тут весь воздух из нее вышел. Из темноты леса появилась фигура и направилась к ней. Ее охватило бессилие. Как это возможно? Значит, кроме Йоргена, были и другие люди? Которые наблюдали за фермой? Или он просто играл с ней в «кошки-мышки», притворяясь, что дает ей шанс на спасение, а сам ждал ее под окошком? Хотел насладиться ее мучениями? Дать ей лучик надежды, чтобы тут же погасить его? Тень между деревьями сделала еще несколько осторожных шагов по направлению к ней. Казалось, он не понял, что она его заметила, когда он крался к ней все ближе. Это был ее единственный шанс. Микроскопическое преимущество. Если бы у него было огнестрельное оружие, ему не нужно было бы подкрадываться к ней так близко. Если, конечно, он не наслаждался ситуацией охоты. Этот шанс она должна использовать. Мгновенно вскочив на ноги, она побежала. У нее были и тренированность, и мышцы, позволявшие ей бежать дальше, чем большинство, если бы только она правильно выбрала скорость. Она побежала быстро, как спринтер, к торцу дома. Если она успеет свернуть за угол, то сможет исчезнуть в лесу. А там либо бежать дальше, либо залечь и ждать помощи. Она слышала, как трещали ветки, когда он помчался за ней. * * * Мужчина в синей спецовке выбежал из леса, преследуя Линн. Ветки трещали под его ногами. Он проклинал себя, что не взял с собой винтовку. Она приближалась к углу фермы. Он ее не догонит. Она бегает слишком быстро, да и фора у нее была. Черт, подумал он, когда она скрылась за углом. Потом она вернулась. Он замедлил бег и остановился, когда увидел, что она пятится назад, не глядя в его сторону. Почему она не убегает? Он понял, что она с кем-то разговаривает. Кого он не видел. Значит, если она не бежит от него, то по другую сторону дома ее караулил кто-то с оружием в руках? Йорген Кранц. Или полиция? Но если бы это была полиция, она бы попросила их о помощи. У него не было никакого желания встретиться лицом к лицу с вооруженным нацистом, да еще и в состоянии стресса. Особенно поскольку он сам не был вооружен. Поэтому он потихоньку отступил в темноту леса. Спрятавшись за деревьями, он видел, как Йорген Кранц приказал Линн бежать впереди него по тропинке, ведущей от дома. Он приготовился следить за ними на расстоянии. Идти обратно к машине за оружием было бессмысленно.