– Ты хочешь сказать, что он был в курсе моих исследований и существования ДИМАСа? – Я хочу сказать, что ему надо было впутать в это дело нас обоих, Саломон. Убив моего напарника и устроив финт с клеем, он нас объединил. Ты прав: это он правит балом и он выбирает танцоров. – Но зачем ему вовлекать нас? – сказал профессор, пристально глядя на нее, и Лусия заметила, что он встревожен. – Точнее, почему он выбрал именно нас? Ты думаешь, что он скрывается где-то в нашем общем прошлом? Она точно так же пристально взглянула на него, но ничего не ответила. 31 Вечер воскресенья Когда они вышли из ресторана, было уже темно. Температура воздуха быстро падала. Все магазины закрылись. Небо очистилось, и на нем зажглись звезды. В отель они возвращались не спеша. – А насчет мальчика у тебя есть какая-нибудь гипотеза? – спросила Лусия. – Ты говоришь о двойном убийстве возле туннеля? По-моему, мальчик не входил в первоначальный план. Может быть, он спал на заднем сиденье, и с шоссе его не было видно. От выстрелов он проснулся, чем немало удивил убийцу. Тот его либо сразу убил, либо похитил и избавился от него позже. В любом случае его ликвидировали и он уже давно мертв. Оставить свидетеля в живых убийца – или убийцы – не могли. Лусия вздрогнула. Исчезнувший мальчик во всей этой мрачной истории был основным сгустком мрака. Они вошли в отель и попросили ключи от номеров. Девушка, стоявшая за стойкой администратора, жестом попросила их подойти. – Для вас оставили конверт, – сказала она Лусии. – Для меня? Поскольку вопрос был риторический и ответа не требовал, девушка положила на стойку крафтовый конверт. Лусия его внимательно осмотрела. Ее имя было написано крупными буквами шариковой ручкой с синими чернилами. Марки на конверте не было. – Кто-нибудь еще его трогал? Девушка подняла глаза и, прищурившись, смерила Лусию взглядом. – В каком смысле? – Кто, кроме вас, прикасался к конверту? – Никто. Лусия достала из кармана перчатки, натянула их и открыла конверт. Внутри лежал сложенный пополам листок. Она достала его и развернула. Письмо было напечатано на компьютере, явно с помощью текстового редактора: Лусия, Вам следует сосредоточиться. Это не так уж трудно. И все же я оставил вам указатели: чашку с аяуаской, клей, картины… Главное – не то, что вы видите, а то, как вы смотрите. А каким взглядом вы смотрите? Вы уверены, что смотрите в нужном направлении? Кстати, мои соболезнования по поводу вашего напарника. Через это пришлось пройти. Но он не мучился, если это может вас утешить. Что же до бедного Габриэля, то он был в таком состоянии, когда я с ним познакомился… Просто в удручающем. Но Рикардо навел порядок в этом бардаке. Наш Габриэль стал объектом психиатрических исследований, а я тем временем с помощью аяуаски обнаружил в нем множество еще не открытых личностей. И конечно же, заставил вновь ожить личность Рикардо… Рикардо вообще не было, пока не появился я, понимаете? Правда, хорошо придумано? Вы замечательная женщина, Лусия, и даже представить себе не можете, сколько у нас с вами общего. Как только вы найдете, что именно нас объединяет, то станете близки к тому, чтобы найти и меня. Я знаю, что вы сейчас чувствуете: ненависть, гнев… Я не жду, чтобы вы меня поняли. В ваших глазах я – существо мерзкое и гнусное. Убивая их всех и проливая кровь агнцев, я испытывал удовольствие. Огромное удовольствие. Знайте, я не испытывал ни малейшего чувства вины, ни малейших угрызений совести. Я – хищник, и хищник плотоядный. Травоядные не вызывают у меня ничего, кроме презрения. Я знаю, какой вопрос не дает вам покоя: что сталось с тем ребенком? А вот на этот вопрос, Лусия, вы должны ответить сами. Мне на него отвечать страшно. И не рассчитывайте, что я отвечу на все ваши вопросы. А пока – вот вам еще одна подсказка: «Ты – моя мука и мое преступление; На твоей могиле надо написать, что ты погибла от моей руки; Это я – творец твоей смерти. И все-таки в чем же состоит мое преступление? Его можно назвать разве что преступлением игры – или преступлением любви». – Черт, ну и мерзость! – крикнула Лусия. Администраторша оторвалась от своих бумаг и бросила на нее мрачный и злобный взгляд. – Кто вам это передал? – спросила Лусия. Девушка пожала плечами. – Понятия не имею, – натянуто сказала она. – Письмо лежало в почтовом ящике. – У вас нет полиэтиленового пакета или какой-нибудь папки-конверта? – К сожалению, нет, – отрезала девушка таким тоном, чтобы все поняли, что к конвертам она отношения не имеет. – Мы конвертов не держим. И она снова уткнулась в разбросанные по конторке бумаги, качая головой и всем своим видом показывая, что их поведение переходит границы дозволенного. Лусия вздохнула, достала удостоверение и сунула его под самый нос девице. – Изворачивайтесь как хотите, но достаньте мне мешочек. Он наверняка должен у вас быть, ясно? И ПОТОРОПИТЕСЬ, ПОТОМУ ЧТО У МЕНЯ ЕЩЕ МНОГО ДЕЛ! – бросила она девице, у которой был такой вид, словно должность сменного администратора в пятизвездочном отеле уравнивала ее с принцессой Астурийской. А может, девицу сбило с толку то, что испанские туристы менее расточительны, чем, например, американцы или китайцы? Как бы там ни было, но она сразу растеряла всю свою спесь и поспешно ретировалась. – Это очень интересно, – сказал Саломон, который прочел письмо из-за плеча Лусии. – Можно сказать, он взялся нас направлять, помогать нам в расследовании… – Или хочет пустить нас по ложному следу, – уточнила она, чувствуя, как в ней нарастает нервное напряжение. Криминолог перечитал послание. – Цитата написана в старинном стиле, уже вышедшем из моды, – констатировал он. – Он взял ее из какого-нибудь классического произведения, а может, и выдумал сам. И в том и в другом случае нам бросили кость. Он знает, что мы попытаемся найти оригинал этого отрывка и разобраться в его смысле… – Ты действительно думаешь, что у цитаты есть какой-то особый смысл? – И еще эта фраза: «Как только вы найдете, что именно нас объединяет, то станете близки к тому, чтобы найти и меня». В очередной раз он отсылает их в прошлое. Как бы там ни было, а он появился здесь. И он знал, что ты здесь будешь… Что мы здесь будем… Он бросил беспокойный взгляд на вестибюль у них за спинами, потом покосился на большой пустой зал справа от стойки администратора. – Все это мне не нравится, – сказала Лусия, повторяя его слова. – Есть среди ваших клиентов кто-нибудь, кто приехал сразу после нас? – спросила она у вернувшейся администраторши. Та с виноватым видом заглянула в компьютер. – Нет, никого… Сегодня последние клиенты – вы. Лусия вдруг почувствовала себя беззащитной и снова огляделась вокруг. – Никто не знал, что я сюда поеду. Должно быть, он ехал за нами от самого Грауса, а может, и раньше. Надо проверить мои телефон и машину. И твои тоже. На случай если он в определенный момент «срисовал» нас и поехал следом. – Он чувствует, что силен, – признал Саломон, – и бросает нам вызов. У него маниакальное стремление к власти и контролю. Он считает себя всемогущим и думает, что нас перехитрил. Это хорошо. Он обязательно допустит ошибку. Но тон его явно противоречил его уверенности. На лице криминолога проявлялось все больше тревоги. Они быстро огляделись. Уже почти настала полночь. Кругом все было тихо и спокойно. – Подумаем об этом завтра, – сказала она. – А ночью закроемся в номерах и поспим. Если услышишь у своей двери что-нибудь подозрительное, сразу звони мне. В любое время. Тут медлить нельзя. Ты сам сказал: «Он уже добрался сюда». Может быть, он все еще здесь. – Спасибо, что успокоила, – усмехнулся Саломон. – Спокойной ночи, Лусия. * * * Как только вы найдете, что именно нас объединяет, то станете близки к тому, чтобы найти и меня. В свете прикроватной лампы, когда Лусия раз за разом перечитывала письмо, эта фраза все время бросалась ей в глаза. Она сидела в изголовье кровати, подложив под себя большие, пахнущие свежестью белые подушки и держа перед глазами прозрачный пакет с письмом. К чему он клонит? О каких таких объединяющих моментах толкует? Может, просто хочет нагнать туману и запутать? Или он не шутит? Главное – не то, что вы видите, а то, как вы смотрите. А каким взглядом вы смотрите? Вы уверены, что смотрите в нужном направлении?