Глава труппы ЦОП по расследованию убийств, краж и вымогательства кивнул и погладил усы. – Прошу прощения, профессор, но на той стадии расследования мы не могли доверять вам в достаточной мере. – А Гюэль? – Конечно, Улисс не мог действовать один, – сказала Лусия, – но у меня все меньше уверенности, что убийца – Гюэль. Нет, всех убивал Улисс… Она спрыгнула со стола, на котором сидела. – Нам удалось связаться с полицией Сомерсета и Эйвона, в чьем ведомстве находится Бат. В Англии ребенок считается уголовно ответственным с десяти лет, и его имя может быть занесено в полицейскую картотеку. Исходя из информации, которую мы получили, Улисса Джойса неоднократно задерживали в возрасте от десяти до четырнадцати лет за кражи в соседских домах, за неоднократные попытки поджечь здание школы. Потом он успокоился. – Либо потому, что бывал под арестом, либо потому, что стал гораздо хитрее и его не смогли поймать. О черт! – Саломон вздохнул и оглядел всех. – В общем, получается, что по профилю он подходит идеально… 57 Вечер четверга – Все люди – хвастуны, – объявил Пенья. – Продолжим расследование завтра. Мы с подполковником комендатуры решили, что подозреваемый до утра останется здесь в наручниках. Идите отдыхать. Завтра утром вы нужны мне в хорошей форме… – Пойдем пообедаем? – предложил Саломон Лусии с видом побитой собаки, и она не смогла отказаться. Электричество починили, но гроза все с той же силой бушевала над городом, раздирая молниями ночное небо и размывая контуры двух кафедральных соборов с колокольнями. Дождь всю дорогу до исторического центра барабанил по крыше автомобиля, и в узких улицах его слегка потряхивало на мокрой плитке. Они выбрали маленький ресторан возле Пласа Майор. Теплый зал был украшен черно-белыми фотографиями и керамикой, с потолочных балок над баром свисали окорока. Они заказали поросенка с белыми грибами для Саломона и фаршированных кальмаров с черным рисом для Лусии. Погрузившись в свои мысли, профессор едва прикоснулся к тарелке. – Как подумаю, что он почти все время был рядом со мной, а я ничего не заподозрил… – сказал он, нервно разминая хлебный мякиш. – Он действительно был парень странноватый и держался особняком, но… социопат? И я, опытный криминолог, дал этому мальчишке себя облапошить? Лусия посмотрела на него. – Иногда то, что мы ищем, лежит у нас под носом, и именно поэтому мы его не замечаем. Саломон потерянно усмехнулся. – «Украденное письмо»… – Что? – Да так, ничего… Новелла Эдгара По, который был виртуозным выдумщиком разных полицейских загадок… А ты действительно думаешь, что ДИМАС не сам отыскал связи между преступлениями? Что все подстроил Улисс? Но тогда, значит, программа провалилась… – Я не специалист и на этот вопрос вряд ли смогу ответить. Дождь слезами катился по окнам. Лусия различила на темном стекле отражение растерянного взгляда своего собеседника. – Что же я смогу завтра сказать на пресс-конференции? – пробормотал он. – То же, что и раньше: что ДИМАС – один из ключей к успеху этого расследования, что вы нуждаетесь в хорошем финансировании, в средствах. Такая программа нам нужна, Саломон… Валяй, не стесняйся приукрасить действительность. В конце концов, Улисс хотел закрепить успех ДИМАСа, сыграв роль подражателя, но ведь ДИМАС все же обнаружил связь между двойными убийствами? – Как ты думаешь, каким образом Улисс сумел догадаться, что вы у него на хвосте? – Не знаю. А ты не задавал себе вопрос, почему он выбрал мишенью своих «друзей»? – Счастливая пара, – предположил Саломон. – И они все время мозолили ему глаза. Такое зрелище для него невыносимо, вот он и не выдержал… Как думаешь, он уехал из Саламанки? Боковым зрением Лусия уловила за окном какое-то движение и быстро повернула голову. Но это был всего лишь прохожий, который под дождем спешил либо домой, либо в тепло любимого бара. – Не знаю. Но я не успокоюсь, пока мы его не арестуем. * * * Дождь лил как из ведра, и из водосточных труб на потрескивающую плитку мостовой улицы Замора выливались целые реки, когда они бегом влетели в «Дания Палас». Вот уж потоп так потоп… Между автомобилем и дверью дома было не более двадцати метров, но они промокли до нитки. Саломон вызвал лифт, отряхиваясь, как мокрая собака, и разбрызгивая вокруг себя капли воды. Лусия увидела, как чей-то силуэт в темном капюшоне быстро прошмыгнул вдоль застекленной двери в отсветах грозы, и поняла, до какой степени нервничает. Тесная кабина лифта едва не вызвала у нее приступ клаустрофобии. На площадке Саломон отпер двойную дверь, а когда закрывал, Лусия проверила, хорошо ли закрыл. Под ударами грома, дождя и ветра дом скрипел и стонал, как старик. – Если б ты был Улиссом, что ты предпочел бы: действовать тихой сапой, как вор, или отколоть что-нибудь дерзкое? Долго не раздумывая, он ответил: – Парень слишком горд и самоуверен. Конечно, он захочет отыграться и выправить положение, а потому выберет дерзкую выходку… Лусия пристально на него посмотрела. Когда они вошли в узкий коридор, заставленный книгами, вода стекала с их одежды на паркет. – А кого ты выбрал бы мишенью для этой выходки? Он мрачно покосился на нее. – Либо тебя, либо меня. Она покачала головой и сказала: – Вот и я об этом думаю… И что может послужить лучшим местом для атаки, чем этот дом, где все спят? А лучшее время для атаки – гроза, конечно… – Что ты предлагаешь? – Я полагаю, оружия у тебя нет? – Нет. А зачем оно мне? – Ладно, – сказала Лусия. – Будем дежурить по очереди. Твое дежурство первое. Свари себе кофе и устраивайся в гостиной. Если услышишь подозрительный шум – сразу кричи. Я легко просыпаюсь. – Хорошо, а если я задремлю? Она пошарила в кармане и вытащила какую-то коробочку. – Выпей одну таблетку, но только одну, не больше. – А что это такое? – Модафинил, мощное средство от сонливости. Позволяет бодрствовать много часов подряд. Его используют в службе захвата. Ты случайно не сердечник? – Гм… нет, мой врач говорит, что у меня сердце молодого человека, – ответил профессор, взяв из ее рук коробочку. – Может, это немного чересчур? – Саломон, ни у тебя, ни у меня не должно быть желания заснуть, пока Улисс бродит по улицам, размышляя, как бы до нас добраться. – Отлично, я понял. Иди спать. Я буду сторожить на совесть. – Сначала я приму душ и поставлю будильник в телефоне на три часа. Счастливо. Теплая вода согрела ее и немного успокоила. Она стекала по телу, прокладывая себе путь по волосам, вдоль спины, по затылку, плечам и по изображению Рафаэля с раскинутыми на кресте руками. Потом Лусия вытерлась, высушила волосы и вошла в спальню. Зажгла лампу на ночном столике и уже в пеньюаре, который ей любезно предоставил Саломон, улеглась и набрала номер. Квартира профессора располагалась на последнем этаже, и было слышно, как ветер завывает в черепице. – Лусия? – раздался в трубке голос ее бывшего мужа. – Привет. Можешь дать мне Альваро? В трубке помолчали. – Ты на часы смотришь? – Пожалуйста, Самуэль: всего на пять минут. Он в любом случае снова заснет. Ты ведь знаешь, спит он крепко… – Нет, Лусия, извини. Уже очень поздно. Позвони завтра. Она сдержала поднимающийся в душе гнев. – Самуэль, прошу тебя… Мне действительно надо с ним поговорить. Позвонить раньше я не могла. День у меня выдался… очень трудный. – У всех бывают трудные дни, Лусия. Ты что, думаешь, одна такая и трудные моменты случаются только у тебя?