Стоимость находки, обнаруженной в этом тайнике, просто зашкаливала. Конечно, на такие деньги можно было покупать любые вещи и разбрасывать их как попало. Павла Левицкого задержали через час. Он выходил из подвала — кабачка на Греческой улице. Ориентировки были по всему городу, и почти сразу же он попался на глаза. Когда Левицкого привезли в отделение, он вел себя нагло, бахвалился, даже хамил. Он абсолютно не понимал всей серьезности своей ситуации, а никто не удосужился ее ему объяснить. Терпение оперов лопнуло, и Левицкий получил по полной. Его отметелили так, словно самого задержали с наркотиками на руках. Емельянов не принимал участия в избиении, но все происходило в его кабинете — впрочем, к такому он уже привык. Когда из красивого актера, любимца женщин, Павел Левицкий был превращен в бесформенное, изуродованное тело, от страха и боли трясущееся, как подтаявшее желе, Емельянов легонько пнул его ногой и задал один-единственный вопрос: — Кто в меня стрелял? Левицкий заплакал. Затрусился, как в припадке, а на кровавом месиве вместо лица заструилась мешанина из крови, пота и слез. — Видит Бог… Я не знаю… Меня дома не было, — плакал актер. — Бог тебе не поможет. Его вообще нет, — почти ласково сказал Емельянов. — Я хочу знать, кто в меня стрелял. — Я не знаю… Богом… клянусь… — Левицкий попытался перекреститься, но не смог. — Ладно, — вздохнул Емельянов, — подойдем с другого боку. За что ты убил Киру Вайсман? — Киру? — Реакция, последовавшая за этим, была просто невероятной — Левицкий резко попытался сесть и прислониться к стене. Ему это удалось. — Зачем мне убивать Киру? Я ее любил, — затрясся он. — Поэтому ты накормил ее нембуталом? — спросил Емельянов, не собираясь сообщать дополнительную информацию о том, что Кира Вайсман была убита инъекцией. — Чем накормил, вы что? Кира вообще такого не принимала! Мы из-за этого и расстались. — Из-за чего именно вы расстались? — Таблетки… Я их принимал. Уже не мог без них. А Кира не выносила всего этого. Она просто с ума сходила, когда я приходил к ней под кайфом. А потом она бросила меня… — Почему же все говорили о том, что вы расстались из-за твоего увлечения какой-то актрисой? — Это Кира придумала и специально распустила слухи, чтобы никто не узнал. Она не хотела, чтобы про меня поняли правду. Из-за этого у меня могли быть неприятности. Она… — Левицкий вздохнул, — …она меня любила. — Давно ты сидишь на таблетках? — Уже пять лет. Давно… — В шкафу в стене, в тайнике, только для твоего употребления? — Нет, — Левицкий снова затрясся, в этот раз от того, что прекрасно понимал любую бессмысленность своей лжи, — я… продавал наркотики… — Кому? — Актерам. Техперсоналу. Всем, с кем работал. — А на вырученные деньги покупал одежду у фарцовщиков? — Я же актер!.. Я же должен хорошо одеваться!.. Внезапно Емельянов понял одну вещь: Левицкий признается в торговле наркотиками потому, что по статье за это срок был бы просто смешным, если не условным. То есть несравнимым со сроком за предумышленное убийство… Это означало, что Левицкий был человеком опытным, законы знал и был прекрасно подготовлен ко всему. Поэтому Емельянов сразу спросил в лоб: — Значит, Киру Вайсман ты убил за то, что она знала о твоих махинациях с наркотиками? Чтобы она молчала? — Я ее не убивал! — закричал Левицкий. — Киру Вайсман убили нембуталом, — продолжал Емельянов. — В твоем шкафу нашли целый склад этой гадости, во всех видах. И ты будешь говорить, что ее не убивал? Кто тогда убил? — Я не знаю! Я давно не видел Киру. Она не хотела общаться со мной. Я пытался с ней помириться, правда! Но Кира не хотела со мной разговаривать. Я ее любил. Зачем мне ее убивать?.. Больше допрос Левицкого не дал никакого толку. Емельянов понял, что актер дошел уже до такого состояния, что его можно просто забить насмерть и не услышать ничего нового. Это состояние апатии ко всему было самым страшным в задержанных. Редко кому удавалось выходить из него без потерь. Поэтому опер велел увести актера. А сам принялся писать протокол допроса. На планерке в кабинете Жовтого Емельянов кратко доложил о результатах обыска в квартире актера Павла Левицкого и о своих предположениях, что Левицкий убил инъекцией нембутала Киру Вайсман. Жовтый выслушал все очень внимательно, потом резюмировал: — Сомнений нет, его работа. Давай закрывай дело, пиши все необходимые бумажки и сдавай все, как положено. Дело будем считать закрытым. Это по убийству. А вот по наркотикам… Ты представляешь, Емельянов, как все это испортит нам статистику? Емельянов представлял. Дела, связанные с продажей наркотиков, считались самыми плохими — они портили общий портрет социалистического общества. Но в последнее время таких дел появлялось все больше и больше. Официально наркомании в СССР не было. Точно так же, как не было организованной преступности, педофилии, серийных убийств, секса, трущоб, крупных техногенных катастроф. Наркотики считались уделом «загнивающего капитализма». На протяжении всех лет существования советской власти официальная пропаганда утверждала, что в СССР отсутствует социальная среда, в которой может развиваться наркомания. Мол, явление это свойствено исключительно буржуазному обществу, и с давних времен страдают от наркомании исключительно богатые зарубежные бездельники. А социалистическим труженикам это не грозит. Впрочем, отдельных случаев наркомании никто не отрицал, так как очевидного нельзя было отрицать. Настоящим же бедствием в СССР было пьянство, алкоголизм. На это направлялись основные усилия борьбы. А наркотики считались делом редким и побочным. И конечно, никаких силовых спецподразделений для борьбы с незаконным наркооборотом не было. 8 мая 1964 года было отправлено сообщение Министерства охраны общественного порядка, будущего МВД, адресованное Бюро ЦК КПСС. Оно имело гриф «Совершенно секретно». Министр охраны общественного порядка был крайне обеспокоен тем, что на территорию СССР завозится все больше наркотиков. Основными поставщиками зелья были Средняя Азия и Казахстан. Он писал о том, что за последнее время широкое распространение получило употребление наркотических веществ, особенно гашиша. Для заинтересованных граждан он был самым желанным и востребованым наркотиком. По словам министра, «в погоне за легкой наживой поставщики и спекулянты при перевозе гашиша прибегают к различного рода уловкам и ухищрениям. Они помещают его в специально подготовленные чемоданы с двойным дном, в банки с консервированными фруктами или вареньем, начиняют им резиновые мячи, арбузы, дыни. Нередко пересылают его в посылках или багажом». В качестве перевозчиков использовались, как правило, проводники дальнего следования, работники вагонов-ресторанов, то есть все те люди, которые профессионально были связаны с транспортом. Из сообщения министра члены Бюро ЦК КПСС узнали, что советские наркоманы часто похищают наркотические вещества из аптек, больниц, поликлиник, складов и других мест хранения медикаментов или же по украденным рецептам получают их в аптеках. А другие наркоманы вступали в преступный сговор с медицинскими работниками, покупая у них наркотические средства или получая за определенное вознаграждение рецепты. Килограмм гашиша приносил наркодилерам прибыль в 700–800 рублей, что в 1967 году составляло 8–9 средних зарплат. Считалось, что милиция пресекает примерно всего одну десятую часть противоправных действий в данной сфере. Так, считая очень приблизительно, можно понять, что наркоманы любого крупного советского города могли выкурить за год до 8 тонн дури. Цифра совершенно не маленькая. К примеру, по официальным уголовным делам проходил некто Шнейдерович, крупный наркодилер, который «заработал» 150 тысяч рублей. Для сравнения: глава СССР, первый секретарь ЦК КПСС и глава советского правительства Никита Хрущев, который был отправлен в отставку через несколько месяцев после того, как письмо министра обсуждалось в ЦК, получал зарплату чуть более 600 рублей в месяц. На самом деле денег от продажи наркотиков было гораздо больше. Их оценивали в гигантскую сумму до миллиарда рублей. А это было почти несколько миллионов доз. Но самое поразительное — в соответствии с Уголовным кодексом СССР, введенным в действие с 1 января 1961 года, любому крупному дилеру грозил просто смешной срок. Статья 224 УК «Изготовление или сбыт ядовитых или наркотических веществ», в состав преступления по которой включалось также их хранение и приобретение, предусматривала всего лишь лишение свободы на срок до 1 года, либо исправительные работы, либо штраф в 100 рублей! Правда, за систематическое осуществление подобных действий могли посадить на срок до 5 лет. Но это был максимум! И систематичность еще надо было доказать. В СССР наркомания нарастала и по другим направлениям, не только по гашишу. Ассортимент советских аптек был настоящим клондайком для наркоманов. В них свободно продавались желудочные таблетки на основе натурального опиума, эфедрин, кодеин, ноксирон и, конечно, различного рода барбитураты. Приготовить зелье в домашних условиях желающим не составило бы труда. Но в 1960 годы количество аптечных наркоманов, которые готовили сами, было небольшим. Тогда их интересовали только «чистые» наркотики типа морфина, омнопона, кокаиновых капель, и лекарств, которые отпускались строго по рецепту. Глава 18 Насчет героина руководство страны спохватилось в 1956 году, но не слишком. В справке Министерства здравоохранения СССР говорилось: «Приказом по Министерству здравоохранения СССР № 152 от 6/4 — 1956 года из списка «А» ядовитых веществ исключен препарат героин, как запрещенный к применению в медицинской практике. Дано указание о предметно-количественном учете в аптеках хлористоводородного морфина, экстракта опия и фенадона». О проблеме наркомании в ЦК, правительство и союзный Верховный Совет писало достаточно большое количество граждан. Родители наркоманов жаловались на то, что им никто не помогает в их беде. А бдительные граждане сообщали, что торговля наркотиками идет спокойно по всей стране. Вот письмо одного из таких, адресованное члену президиума ЦК КПСС Анастасу Микояну: «Я понимаю, что пишу не по инстанции. Много говорится и пишется о моральном облике человека, о том, что нынешнее поколение будет жить при коммунизме. Но если вглядеться в молодежь, конечно, я не всех имею в виду, а тех, которые часами праздно стоят и сидят на Цветном бульваре, начиная от Садового кольца и до цирка, особенно в выходные дни. Следовало бы задуматься и спросить: чем они занимаются? Оказывается, продажей опиума и других наркотических средств. Это поколение от 16 до 20 лет. Вечером у кинотеатра «Экспресс» та же молодежь спокойно колется и глотает таблетки, впадая в странное состояние и выражаясь нецензурной бранью. А милиция 17 и 18 отделения, на территории которых находится Цветной бульвар, да и Петровка 38, которая совсем близко, как видно, не интересуется, и делает вид, что проблему не видит. Все взвалили на общественность, которая в основном состоит из пенсионеров — а что понимают пенсионеры в такой проблеме? А милиция занялась только воспитанием. Не слишком ли мало? Пока не поздно, следует принять меры построже. Неужели вы так не думаете?» Письмо отправили для проверки руководству московской милиции, и ее начальник, комиссар милиции третьего ранга Сизов 5 ноября 1964 года сообщил следующее: «Факты, указанные в письме гражданина о сбыте и употреблении наркотиков в городе Москве соответствуют действительности. В городе Москве, особенно в 1963–1964 годах, среди молодежи участились случаи употребления наркотических веществ, особенно анаши и морфия. В целях предупреждения случаев сбыта и употребления наркотиков органы охраны общественного порядка с участием общественности систематически проводят операции в местах сбыта наркотиков. В результате проведенной работы за сбыт наркотических веществ по статье 224 УК СССР были привлечены к уголовной ответственности 53 человека. За это время также были выявлены 160 человек, употребляющие регулярно наркотические средства и вещества наркотического характера. Действующее законодательство никаких мер принудительного характера, кроме моральных, не предусматривает. Это обстоятельство осложняет реальное ведение борьбы с наркоманией». Это письмо, типичный продукт советской эпохи, содержащее просто смешные цифры в 53 и 160 человек, показывало лучше любых других фактов, как игнорировали проблему наркотиков в Советском Союзе. Также оно было отличным указанием к действию для всех сотрудников милиции на местах: проблемы не существует, с наркоманами бороться не нужно, и нечего засорять милицейскую статистику никому не нужными цифрами. В результате молодежь просто семимильными шагами приближалась к настоящей катастрофе. Для нее наркотики были шансом вырваться на свободу, вкусить свободный дух западного общества, который так строго им запрещали. И если бы проблему не замалчивали все, начиная с участковых милиционеров на местах и заканчивая членами правительства, если бы вовремя приняли жесткие меры, катастрофа не стала бы колоссальной. Но замалчивание любых проблем в СССР породило множество проблем. Одной из самых страшных и стала массовая наркомания. Уже в 1967 году цифры неофициальной статистики начинали становиться все более страшными. С 1965 по 1967 год на территории страны было изъято 16 тонн различных наркотических веществ, стоимость которых по прейскуранту черного рынка составила сумму, равную 25 миллионам рублей. Ежегодно 5–6 тысяч наркоманов стали привлекать к уголовной ответственности. Наркотики стоили дорого, обычным путем заработать на них было нельзя, так же как нельзя было покупать их с обычной советской зарплаты. Поэтому наркоманы зарабатывали проституцией, грабежами, воровством. Криминальная ситуация во всей стране стала ухудшаться просто с катастрофической скоростью. Впрочем, насчет масштабов беды поздно спохватились не только в СССР. Интеграция мировой экономики, включая ее техническое совершенствование, дала побочный эффект — интеграцию нелегальной экономики. Наркобизнес, составляющий значительную часть этой теневой экономики (по оценке экспертов, уже в 1960-е годы торговля наркотиками заняла первое место в подпольном бизнесе, потеснив на второе торговлю оружием), по сути, использовал интеграционные процессы для завоевания всего мирового пространства. В результате норма прибыли наркорынка стала постоянно расти и увеличилась с 30 до 200 процентов. Постепенно в СССР начала формироваться мощная система организованной преступности, быстро берущая под контроль торговлю наркотиками и имеющая огромное влияние на финансовые потоки.