Новый план в голову не приходил. Во-первых, всегда больно расставаться с мечтой, а во-вторых, в последнее время Алле Мироновой было чем занять мысли и помимо предстоящего юбилея, будь он неладен. Она просто физически чувствовала разлитое в воздухе напряжение. Что-то было не так, и не из-за проклятого вируса. Им Алла и Володя переболели в декабре, поэтому к Новому году, а потом и к ее дню рождения пришли с бесценным подарком в виде антител, так что кончики пальцев и затылок немели вовсе не от боязни заболеть. Юбилей был совершенно некстати, по крайней мере, думать о нем не хотелось. И тут-то ближайшая и самая любимая подруга Вера вдруг спросила, не хочет ли Алла провести детективную вечеринку. Миронова подумала и решила, что да. Как автор детективных романов, сценарий она написала сама, тщательно обдумав фабулу преступления, место действия, антураж, распределение ролей между гостями, поведение «жертвы» и следствие, в ходе которого собравшимся предстояло вычислить убийцу. Юбилейное торжество было намечено на последнюю субботу января. Все было готово, но для того чтобы воплотить план в действие, требовался союзник. Немного подумав, Алла приняла решение пригласить на день рождения Инессу Перцеву, в ближний круг не входившую, а также посвятить ее в замысел всего мероприятия. Инна выслушала внимательно, в необходимости подобной инсценировки усомнилась, свои возражения высказала, но приняты они не были, и в конце концов помочь она все-таки согласилась. И наконец день Х настал. Виновница торжества, одетая в нарядное вечернее платье, немного нервничая, стояла посередине арендованного ресторанного зала и встречала гостей. Ресторан был тоже выбран необычный. По большому счету и не ресторан вовсе, а авторская студия итальянской кухни Антонио Алесси. Владелец и шеф-повар прибился к их маленькому городу много лет назад, чтобы научить готовить персонал первого ресторана итальянской кухни, да так и остался. По замыслу Аллы, убийство должно было произойти между первой сменой блюд, а вычислить убийцу предстояло аккурат к десерту. Новый ресторан, в котором гости сами готовили себе горячие блюда под руководством шеф-повара, открылся меньше полугода назад, большинство Аллиных гостей там еще не были, что привносило в торжественный вечер дополнительную изюминку. Да и антураж для убийства казался более подходящим, чем классический ресторан с кучей столиков и случайных свидетелей. Володя стоял рядом с Аллой, одетый в синий с искоркой костюм, но заранее скучающий. Как и Инна, затею он считал дурацкой, да и вообще, по метким наблюдениям именинницы, скучал в ее присутствии все чаще, так что несостоявшаяся поездка в Исландию, возможно, и не оказалась бы такой уж чудесной, как Алла себе вообразила. С Володей они были вместе уже три года и, по ее убеждению, прекрасно дополняли друг друга. Известная писательница и успешный адвокат, что может быть романтичнее? К их случайной встрече у общих друзей – брат подруги Веры, тоже адвокат, однажды привел Владимира Гридина с собой на какое-то семейное торжество – тот тоже был разведен, а значит, свободен. Он уехал вместе с Аллой прямо в вечер знакомства и через неделю переехал насовсем, потому что они идеально подходили друг другу – совпадали житейский опыт, интересы и темперамент. На юбилей Володя подарил Алле бриллиантовое кольцо от «Тиффани», словно вину какую-то заглаживал, – по крайней мере, дорогой подарок, стоивший как небольшая машина, она оценила именно как извинение. Кольцо сейчас сияло на ее пальце, пуская солнечные зайчики и подчеркивая тот неоспоримый факт, что Алла Миронова – настоящая королева и звезда. Часть гостей уже была в зале. Первой приехала Инесса Перцева, поскольку ей предстояло весь вечер выполнять ответственное поручение, а значит, опаздывать было нельзя. Ее спутник – высокий худощавый мужчина с темными, очень выразительными глазами – учтиво поздоровался, поздравил Аллу с днем рождения, вручил букет цветов, отошел к окну и стал изучать хранившуюся на стеллаже коллекцию виниловых пластинок с итальянскими мелодиями. Как знала Алла, известная журналистка была счастливо замужем за владельцем крупной сети продуктовых супермаркетов. Как и сама Миронова, она могла позволить себе заниматься любимым делом, не оглядываясь на финансы. У Аллы были детективы, у Инны – журналистика, но картины в целом это не меняло. Кроме того, по гастрономической студии, разглядывая ее с явным интересом, бродил бывший муж Дмитрий, заранее предупрежденный, что сегодня его должны отравить, со второй женой Мариной, ради свадьбы с которой бизнесмен Миронов и развелся с Аллой. Конечно, особой любви именинница к разлучнице не питала, но и претензий не имела, поскольку их с мужем развод состоялся цивилизованно и к обоюдному удовлетворению. Впрочем, Алла не преминула отметить, что Марина выглядит измученной и явно расстроенной. Будучи на двенадцать лет моложе писательницы, она сейчас, пожалуй, казалась ее ровесницей. Синяки вокруг глаз, дрожащая жилка на виске, дерганые движения и дрожащие руки добавляли ей лет. Странно, болеет, что ли? По большому счету здоровье и настроение Марины Аллу не волновали ни капельки, просто сегодня она невольно замечала все мелочи, и бледность бывшей соперницы наводила на некоторые размышления. Ждали только Веру с мужем и двумя детьми. Все остальные были в сборе. Несмотря на круглую цифру, состоящую из пятерки и ноля, компания сегодня собиралась довольно узкая. Во-первых, из-за коронавирусных ограничений, во-вторых, из-за детективной задумки, которая исключала возможность включения в квест посторонних. – Мамочка, ты, как всегда, сияешь, поздравляю с двадцатипятилетием, желаю счастья в личной жизни, Пух. – Впустив в помещение морозную свежесть, в ресторан вошел сын. Ну да, конечно, прикидывая, кого еще нет, Алла совершенно упустила его из виду. Она вообще часто забывала о том, что он не позвонил, не приехал, опять нагрубил. Володя объяснял это тем, что мозг Аллы просто блокирует все неприятное, связанное с Мироновым-младшим, и она не могла не согласиться. Несмотря на то что к тому моменту ему уже исполнилось двадцать три, сын тяжело пережил их с Дмитрием развод, при этом обвиняя в случившемся не отца, нашедшего новую любовь, а именно мать, не сумевшую того удержать. – Если бы для тебя существовали не только ты сама и твои дурацкие детективы, если бы ты обращала внимание на реальных людей, а не на вымышленных персонажей, живущих в твоей голове, папа бы никогда не ушел. – С этих слов началась их первая крупная ссора, и за пять лет они, пожалуй, не помирились, а скорее, просто примирились друг с другом. К счастью, единственный наследник жил отдельно, снимая квартиру, а потому стычки между ним и Аллой происходили гораздо реже, чем могли бы, живи они бок о бок. К появлению в ее жизни Володи сын отнесся философски, и, когда все-таки забегал ненадолго, любил поговорить с любовником матери, к примеру о политике и мировом устройстве. К Володе у него претензий не было. – Спасибо, Сашуля, – нежно проворковала Алла, помня, что хотя бы сегодня нужно удержаться от колких комментариев, язвительных замечаний и постараться сыграть роль мудрой матери. Именно этим вечером это было особенно важно. – О, Шурочка, как я рада тебя видеть. – Последние слова обращались уже к подруге сына, которую, так же, как и его, звали Сашей. Александр и Александра, боже, какая пошлость! Подруга ее сына пробормотала что-то неразборчивое, находящееся между «поздравляю с днем рождения» и «пошла бы ты к черту», подняла голубые глаза на стоявшего рядом Володю и покраснела маковым цветом, тяжело, мучительно. Неровные красные пятна предательски расползлись по шее и открытому декольте, выдавая крайнее волнение. Влюбилась эта дурочка в него, что ли? – Можно выносить аперитив? – К Алле подошел шеф-повар, с которым они договаривались, что в самом начале вечера всем гостям будет предложена домашняя сангрия. – Или будем ждать недостающих гостей? Алле показалось или он «ел» ее глазами, в которых помимо подходящего к мизансцене подобострастия крылось что-то еще. Интерес? Обожание? Обида? Ярость? Впрочем, думать об эмоциях повара, пусть даже и лучшего, было неинтересно, да и некогда. До намеченного на сегодняшний вечер убийства оставалось слишком мало времени, чтобы размышлять о ерунде. Напряжение, охватывающее Аллу Миронову, достигло апогея, заставив сердце биться неровными толчками, и тут же пропало, спугнутое громкими возгласами от двери: – Алка, солнце, с днюхой! Вот утром вроде все сказала, а сейчас дай я тебя расцелую. – Подруга Вера, когда-то учившаяся с Аллой на одном курсе, успешная бизнесвумен, одна из самых ярких акул местного бизнеса, ворвалась как ураган. Она всегда не входила, а врывалась, не ездила, а неслась, не шла, а топала, и все это сопровождалось громким голосом, ярким макияжем, брызжущими во все стороны эмоциями и нескончаемой суматохой. Алла подругу любила, хоть та и была невероятной стервой. – Спасибо, Верушка, – сказала она, напрасно стараясь, чтобы от объятий и поцелуев не пострадала праздничная прическа, – привет, Валя. Крестнички мои, здравствуйте, идите же, я вас расцелую. Валентином звали Вериного мужа, которого Алла считала никчемнейшим на земле созданием. Когда-то давно, в их с подругой юности, он пел в популярной рок-группе, созданной такими же безусыми юнцами. Группа со временем, разумеется, распалась, юнцы выросли, получили образование, обзавелись семьями и научились зарабатывать, а Валя так и застрял, как он это называл, «в творчестве», не имея никаких способностей ни к чему другому. Пел он, надо признать, неплохо, вот только ни в одном коллективе не приживался, работать не хотел, с худруками скандалил. В кормильцы семьи он не годился совершенно, и Вера, когда-то влюбленная в его голос и творческую неприспособленность к жизни, махнула рукой и стала зарабатывать сама. Вере Воронцовой сейчас принадлежал крупнейший в их городе завод, производящий цистерны для перевозки всего на свете – от молока до нефти, в кормильце она не нуждалась, и захребетник-муж жил как у Христа за пазухой, катался как сыр в масле и вел примерно такой же образ жизни, как Алла, подолгу валяясь поутру в постели, обедая в шикарных ресторанах, расплачиваясь золотой картой, оформленной на его имя женой. Только Алла при этом все-таки была женщиной, а еще писала детективы, которые позволяли ей считаться довольно известной писательницей, а Валентин Воронцов не делал ничего и был никем. Никчемушником, как когда-то называла таких персонажей Аллина бабушка. Думая о людях, Миронова частенько, забываясь, называла их персонажами. Валентина она терпеть не могла, зато их с Верой детей, своих крестников Ирину и Рафаэля, обожала, тем более ладить с ними у нее получалось гораздо лучше, чем с собственным сыном. Двадцатичетырехлетняя Ирина, получившая образование художника-монументалиста, в начале пандемии в одночасье осталась без работы и вернулась к маме под крыло из Питера, где училась и жила. Двадцатилетний Рафаэль весной прилетел домой из Франции, где, по мнению Веры, учился, а по подозрению Аллы, лоботрясничал. Сначала думали, что на пару месяцев, пока не кончится карантин. А сейчас, по всему выходило, – надолго. Как бы то ни было, парочка тоже уютно расселась на Вериной шее, но подруга, похоже, от этого совершенно не страдала. Мужа она по-прежнему любила, детей обожала и могла дать отпор любому, кто посмел бы сказать про них хоть одно недоброе слово. – Тетя Алла, какая вы сегодня красивая. – Иринка поцеловала именинницу в щеку и посторонилась, давая дорогу брату, несшему роскошный букет цветов. – Сашка, привет, можно я тебя поцелую? Шурочка, ты только не ревнуй, я на правах старого друга. Глаза девушки вспыхнули – то ли от противного имени Шурочка, которое она не терпела, то ли действительно от ревности. Надо признать: если бы Алле пришлось выбирать, то она, разумеется, предпочла бы Ирину с ее точеной фигуркой, огромными карими глазами, волосами цвета воронова крыла, закрывающими лопатки, высокой грудью и дополнительным бонусом в виде Веры и ее доходов. Но болвану Сашке нравилась его похожая на манный пудинг Шура, то есть, разумеется, Саша, Александра, в меру унылая, в меру умненькая, работающая вместе с ним в IT-сфере, причем добившаяся там каких-то небывалых успехов. В современном мире программист, разумеется, более востребованная профессия, чем художник-монументалист, не поспоришь. Но кто сказал, что женщина должна быть успешной, а не просто украшать собой мир? По крайней мере, глядя на богатую толстуху Веру – девяносто килограммов живого веса! – Алла всегда испытывала чувство превосходства. – Все гости в сборе, – объявила она. – Можно начинать. Дорогие мои, рассаживайтесь за столом в соответствии с расставленными на нем именными карточками. Антонио, можно разносить ваше чудесное вино. Повар снова кинул на именинницу взгляд, значения которого она не поняла. Что интересно, этот взгляд заметила и Инесса Перцева, и он заставил ее задумчиво сдвинуть брови. Что-то было не так. Впрочем, спустя мгновение господин Алесси уже метался между гостями, раздавая бокалы с рубиновой сангрией, из которой аппетитно выглядывали кусочки фруктов. Вино было сладким, с легкой кислинкой, пахло апельсинами и летом. Если зажмурить глаза при глотке, забывались морозы и сугробы за окном, можно было представить, что ты в Италии, где мостовые пропитаны солнцем, слегка скрипит песок под ногами, когда возвращаешься с пляжа, соленый ветер доносит запах моря, и вдруг без всякой причины накрывает острое ощущение счастья. Инна Полянская, она же Инесса Перцева, судорожно втянула ноздрями воздух и резко открыла глаза. Пахло дорогими духами, пряными приправами, вкусной едой, но ни лета, ни моря, ни солнца, ни, пожалуй, счастья не наблюдалось. – Итак, дорогие друзья, – говорила между тем Алла Миронова, дождавшаяся, пока гости, выпившие положенный аперитив, рассядутся за большим дубовым столом, – объясняю правила сегодняшней вечеринки. Все вы наверняка читали роман Агаты Кристи «Объявлено убийство». Так вот и сегодня, в день моего рождения, я объявляю убийство. С того момента, как мы обнаружим среди нас жертву, каждый из вас станет подозреваемым, и задача всех остальных будет состоять в том, чтобы до конца вечера вычислить преступника. – А почему среди нас? – спросил смазливый юноша, Рафаэль Воронцов, крестник Мироновой и сын ее лучшей подруги. – Тетя Алла, разве ты не можешь кого-нибудь убить? Почему ты изначально вычеркнула себя из списка подозреваемых? – Потому что это моя игра и мои правила, – расплылась в улыбке Алла. – Ну, и кроме того, у меня юбилей, а значит, сегодня все можно. – Не скромничай, тебе всегда все можно, – с гримасой, видимо, означающей улыбку, сказала Марина, нынешняя жена бывшего мужа именинницы. – По крайней мере, живешь ты именно по такому принципу. – Ну что ты, дорогая, – с легким снисхождением отбила подачу Миронова, – если бы это было так, ты бы сейчас была не замужем. «Один – ноль, – подумала Инна. – Язык у Аллочки как бритва. Достойный противник, ничего не скажешь». – Итак, перед вами лежат конверты, вскрыв которые вы можете прочитать правила игры. До конца сегодняшнего вечера вы не можете отказаться отвечать на вопросы, которые будет задавать вам главный сыщик. Эта почетная миссия возлагается на присутствующую здесь Инну Полянскую, более известную как журналист газеты «Курьер» Инесса Перцева. Драматическим жестом она указала на Инну, и все глаза тут же устремились на нее. В одних Инна прочитала любопытство, в других – интерес, в некоторых – изумление, а еще в одних – тревогу. Любопытно-любопытно! – После того как жертва будет убита, никто из вас не сможет покинуть пределы этой комнаты до окончания расследования, – продолжала между тем Алла. – Сейчас мы с вами съедим закуски, чтобы у вас было время выучить свои роли, затем сделаем перерыв, а потом я запру входную дверь. – Мам, ты в себе? – басом спросил Александр Миронов. – Может, ты с нас еще штаны снимешь, чтобы мы не сбежали? Это все-таки ресторан, а не камера предварительного заключения. – Сыночек, я знаю, что ты считаешь свою мать несносной, – проворковала Алла, нимало не смущаясь, – но тебе сегодня придется вытерпеть все мои закидоны и утешиться мыслью, что недолго осталось. Итак, приступаем к закускам и тостам. Примерно полчаса гости отдавали должное изысканным салатам и итальянским деликатесам, поздравляя именинницу и поднимая бокалы за ее здоровье. Мужчины пили водку, женщины – белое вино, и только Алла – красное. Отдельная, ее собственная бутылка стояла прямо перед ней. Антонио открыл ее в начале вечера, плеснул немного в пузатый бокал, из которого Алла понемногу отпивала, принимая поздравления. – Ну что ж, перерыв, – сказала она, заметив, что общий разговор начал угасать, и залпом допила вино. – Через десять минут начинаем наш квест. Снова задвигались стулья, кто-то из гостей направился в туалет. Мужчины пошли в курительную комнату, откуда тут же потянуло дымом. Женщины разбрелись по залу, беседуя друг с другом и разглядывая интерьер. Движуха и броуновское движение, могла бы охарактеризовать ситуацию Инна. Признаться, именно так и было задумано, люди предсказуемы. Немного подумав, она решила, что тоже может отлучиться покурить, а когда вернулась, все гости уже сидели на своих местах. Именинница стояла во главе стола, привлекая к себя внимание. Жестом она попросила Гридина налить ей вина, тот выполнил просьбу. – Итак, в конвертах, кроме правил, прячется еще и второй, а в нем причина, по которой каждый из вас терпеть не мог жертву. В конверте каждого – не свой повод для убийства, а чужой. Ваша задача – обвинить в убийстве соседа и оправдать себя. Подозреваемые все, а убийца только один. В конверте об этом написано, так что его задача на протяжении вечера как можно сильнее запутать всех остальных. Ну что? Начинаем? – Начинаем, – вразнобой ответили гости, и у Инны в который раз уже мелькнула мысль, что все происходящее неправильно. Дверь была заперта, ключ Алла спрятала в вырез роскошного вечернего платья – черного, переливающегося миллионами искр, выгодно подчеркивающего ее не по годам стройную фигуру. Все мужчины в зале невольно проследовали взглядом за движением ее руки, скользнувшей по высокой, обтянутой мерцающим лифом груди. Вот ведь провокаторша! – Ну что ж, раз мы договорились, то я объявляю имя жертвы. Алла взяла лежащий перед ней конверт, точно такой же, как у остальных, надорвала его, вытащила кончик белого листа, но остановилась, лукаво глядя на своих гостей. Кажется, это называется «подвесить интригу». Чтобы еще больше затянуть паузу, она взяла стоящий на столе бокал с вином, сделала глоток, второй, третий, протянула руку, чтобы поставить его на место, но не рассчитала. Бокал скользнул по столу, задел стоящую тарелку, перевернулся и упал, заливая красной жидкостью белоснежную скатерть. Дзынь-дзынь… Словно в замедленной киносъемке Инна наблюдала, как скатерть поехала, заставив прийти в движение тарелки со снедью, а пошатнувшаяся Алла с хриплым стоном осела на пол, увлекая за собой тарталетки с икрой, карпаччо из говядины, брускетту с помидорами и базиликом. Господи, платье-то как жалко! С грохотом перевернулся стул, и в зале воцарилась тишина, в которой на одной ноте протяжно и страшно завизжала вдруг девушка Александра, Шурочка. Отмерев, Инна метнулась к упавшей имениннице, присела рядом с ней, подняла скатерть, чтобы посмотреть на лицо с закрытыми глазами, приложила руку к шее, туда, где обычно бьется пульс, быстро отдернула пальцы, опустила скатерть и встала, медленно оглядев собравшихся. – Алла мертва, – помолчав, сказала она. – Кто-то из вас ее убил. Замершие гости задвигались, зашумели, разом заговорили, перебивая друг друга. Какофония звуков оглушила Инну, и ей захотелось закрыть уши ладонями, уйти во внутреннюю эмиграцию, но поступить так было нельзя – раз уж Инна согласилась оказаться на этом странном дне рождения, значит, теперь придется идти до конца. Ее спутник подошел поближе и протянул руку, помогая Инне подняться с корточек. – Ты в порядке? – спросил он. – Я – да, – слабо улыбнулась журналистка и быстрым жестом заправила за ухо прядь волос, открыв маленькую нежную мочку уха, полыхавшую сейчас красным. Когда Инна волновалась, у нее всегда горели уши. – Надо полицию вызывать, – мрачно сказал адвокат Владимир Гридин. – А вы уверены, что Алла действительно умерла? – Я уверена, – припечатала Инна, – или вы думаете, что это первый труп, который я вижу за свою биографию? – Ваша биография мне неинтересна. – Гридин начал заводиться. Интересно отчего? От волнения или оттого, что в чем-то замешан? – Полицию? В мой ресторан? Да ко мне же больше никогда никто не придет! – На Антонио Алесси было больно смотреть. Стоя с побледневшим лицом, он мял в руке поварской колпак, в котором ходил, видимо, для пущего эффекта. – Вы уверены, что мы не обойдемся без полиции?