— Нет, — ответил он. — Мне нужно подумать. Глава 14 Макс припарковался на обочине перед домом Линдси, выключил двигатель, и какое-то время просто сидел. Прошло уже три дня, как он узнал о том, что у него была дочь, но до сих пор не мог привыкнуть к этой новости. Мысли о том, что его ждала ранняя смерть, не хотели покидать его голову, он никогда не желал заводить семью, но вмешалась судьба, не оставляя выбора, и теперь Даттон испытывал только опьяняющее чувство счастья. Макс всегда считал, что если бы имел свою семью, ощущение ответственности было бы подавляющим. Однако сейчас чувства были прямо противоположные. Он был взволнован и полон энергии. Макс много думал о маленьком выступлении Молли на барбекю. Каждый раз, когда в памяти всплывали её слова, от охватывающей его подавляющей потребности защищать свою маленькую девочку, к глазам Даттона подступали слёзы. Он чувствовал, что-то ещё... глубокую любовь... тот же самый вид безоговорочной любви, которую он испытывал к своим сёстрам и матери, но почему-то сильнее и глубже. Как он мог уже любить ребёнка, которого едва ли знал? Макс посмотрел на дом с пышными цветочными горшками и белыми оконными рамами. Его дочь на протяжении тринадцати лет жила в этом доме. Эта мысль была за пределами воображения. Сегодня была среда. Вчера, после небольшого поощрения от Бреанны, он позвонил Кари, чтобы спросить, не разрешила бы она Молли в течение нескольких дней пожить у него дома, чтобы они могли получить возможность познакомиться получше. Хотя все её тёти, дяди и бабушка вернулись в Санта-Барбару, Бреанна ещё находилась у него. Кари неохотно согласилась. Он был зол на неё, потому что она не рассказала ему об их дочери, однако, сделал несколько звонков. Несмотря на то, что его мать не могла вспомнить, разговаривала ли почти четырнадцать лет тому назад с молодой женщиной, она не исключала такой возможности. Люди, отвечающие за почту от фанатов «Лос-Анджелес Кондорс» объяснили ему, что каждую неделю они получали десятки писем от женщин, утверждающих, что один из игроков стал отцом их ребёнка. Как правило, они требовали денег. Вполне возможно, что письмо Кари сохранили или выбросили вместе с остальными. Одна его часть жалела Кари. Ему потребовался всего лишь пятиминутный разговор с дочерью, чтобы понять, что она была хорошей матерью. Тем не менее, на данный момент лучше, чтобы её не было рядом, и она не могла всё время контролировать Молли, пока он проводит время со своей дочерью. И то, что касалось его чувств к Кари... Теперь Макс больше не был уверен, что испытывает к ней. Мужчина решил разбираться со всем постепенно. Он вылез из машины и пошёл по дорожке к дому. Послеполуденное солнце припекало спину Даттона. Высоко в небе пролетала стая гусей, и громко гоготала, как если бы они хотели объявить о его прибытии. Дверь открылась прежде, чем он успел дойти до неё. Линдси вышла из дома и закрыла за собой дверь. — Привет, Линдси. — Привет, Макс. На ней были джинсы и футболка, и выглядела она так, как он себя чувствовал... эмоционально истощённым. — Я надеялась, — сказала Линдси, — мы могли бы поговорить, прежде чем ты пойдёшь к Молли. Макс ждал. — Молли и Кари – единственная семья, которая у меня есть. Если ты когда-нибудь обидишь одну из них, я буду преследовать тебя, Макс. И сделаю твою жизнь адом. — Я никогда бы не навредил им, — сказал он и засунул руки в карманы. — Это всё? Она покачала головой. — Прошлой ночью я не могла уснуть. Мне нужно знать, есть ли у Кари причины для беспокойства. — В чём? — В том, что ты наймёшь адвоката и попытаешься получить опеку над Молли. Ещё три дня назад он размышлял о том, чтобы провести остаток жизни с Кари, однако сохранил эту деталь для себя. — У меня ещё не было времени подумать над этим. — Как ты можешь быть уверен, что Молли твоя дочь. Макс почувствовал укол сомнения. — Она знает, что я её отец, а я знаю, что она моя дочь, — Даттон прищурил глаза. — Сейчас ты хочешь мне сказать, что это не так? Она опустила свою руку. — Нет. — Хорошо. А теперь, будь добра, отойди в сторону, и позволь мне... Линдси сделала шаг вправо и перегородила ему дорогу. — Что, если Молли не хочет с тобой ехать? — Ты спрашивала её об этом? — Нет. — Почему бы нам тогда не зайти внутрь и не спросить? — Не до тех пор, пока скажешь мне, почему ты не ответил ни на одно письмо Кари. — Я ничего не получал. — И для тебя этого достаточно? — Да, думаю, так оно и есть. А что ты ожидала? Ты думала, что я просто сбегу, даже не попытавшись узнать дочь, о которой никогда не знал, что она у меня вообще есть? Ты думала, что я бы так же внезапно исчез из жизни Молли, как проявился в ней? — Если у тебя есть какие-либо сомнения, что ты сможешь быть хорошим отцом для Молли, то, да. Я думаю, что в таком случае было бы лучше, если бы ты снова исчез из её жизни. — Я никуда не уйду без своей дочери. Так что уйди с дороги, Линдси, прежде чем я сам не помог тебе в этом. Она не дала себя запугать. — Так что там, на счёт проклятья Даттонов? — Хорошая попытка, — сказал он. — Мне ещё нет сорока лет, но я намерен провести отведённое мне время, знакомясь со своей дочерью. — Хорошо. Рада это слышать, — её сердитый взгляд стал приветливым. В один момент она выглядела так, будто хотела выцарапать ему глаза, и уже в следующий смотрела так, как будто была готова бросится ему на шею. — Молли готова? — спросил он нетерпеливо. Она стояла там ещё какое-то мгновение и улыбалась, прежде чем, наконец, сказала: — Сейчас посмотрю, — женщина развернулась, зашла в дом и захлопнула дверь у него перед носом. — Молли, твой папа здесь, чтобы забрать тебя, — услышал он её крик. Папа. Внезапно у него возник комок в горле. Он глубоко вздохнул и почувствовал запах жасмина и чего-то ещё, что не смог определить. Лужайка перед домом, казалось, была засеяна всеми возможными цветами и растениями, какие были известны в садоводстве. Прошло не так много времени, когда дверь снова открылась. На этот раз это были Кари и Молли. Молли надела юбку и расшитую рюшками блузку. Она выглядела так, будто собиралась идти в церковь, вместо того, чтобы провести несколько дней в его доме. Но прежде всего, она вообще не выглядела как девчонка, которую он видел в воскресенье на барбекю или с которой встретился в боулинг центре. Тем не менее, это была их первая совместная поездка, и Макс не собирался ничего говорить о её одежде и тем самым всё испортить. — Ты готова? Молли кивнула. Её маленькое круглое личико казалось бледным и измождённым. Она выглядела такой нервной, каким он себя чувствовал. — Молли, — сказала Кари. — Почему бы тебе уже не пойти к машине, мне нужно недолго поговорить с Максом? Девочка, молча, сделала то, о чём её попросила мать. Макс заметил, что глаза Кари покраснели, будто она плакала три дня подряд. Он снова почувствовал жалость к ней, и это разозлило его. — О чём пойдет речь? — спросил он. — Твой личный телохранитель уже сделал мне выговор, я и так уже задержался. — Я только подумала, что ты должен знать, что Молли спит с включённым ночником, — она говорила тихо, чтобы девочка не смогла услышать. — А ещё она оставляет дверь спальни немного открытой, только небольшую щель, чтобы не чувствовать себя одиноко. — Хорошо, — ответил Макс. — Спасибо за информацию, я действительно ценю это. Глаза Кари блестели. Ему не нравилось чувство, которое она пробуждала в нём, когда смотрела на него таким образом, как если бы он намеренно причинил ей боль. — Хотя она никогда в этом не признается, — добавила Кари, пока следовала за ним к дороге, — Молли любит закутываться ночью в одеяло. Ещё она любит шоколад, но если съест его перед сном, у неё почти всегда начинает болеть живот. И... Макс остановился в конце дороги и повернулся к ней. Кари столкнулась с ним. — Извини. — И? — спросил он. Постепенно он начинал терять терпение. Кари долго смотрела на Даттона своими зелёными глазами. — И она не настолько сильна, какой хочет казаться.