– Хватит мне помогать. Я не нуждаюсь в твоей жалости. – А я тебя и не жалею, – отрезал я. – Тогда с чего это вдруг ты со мной такой милый? – Повторяю в сотый раз: я не милый с тобой. С чего ты решила, что я вчера вечером вел себя иначе, чем обращаюсь с Тесс, Хейли или Ларой? Последнюю пару имен я, наверное, придумал. Не знал я никакой Хейли и Лары, хотя в универе наверняка множество девушек с такими именами. Я не силен в том, чтобы запоминать имена девчонок, которых укладывал в постель. Лица, возможно, да. И попки. – Ты со всеми обращаешься ужасно, – с горящими глазами произнесла Техас. – Хочу, чтобы ты и со мной ужасно обращался. В противном случае я не чувствую себя твоей ровней. Она словно вцепилась мне в горло. Дело не в том, что я вел себя как козел – я и так знаю, что вел, – но ее постоянное стремление быть нормальной застало меня врасплох. Сейчас мне захотелось вбить в Техас немного здравого смысла. К сожалению, это была твердая красная черта, которую я никогда не позволил бы себе пересечь. Потому что Грейс Шоу определенно заслужила несколько хороших шлепков. Я наклонился к ее лицу, нацепив на лицо ухмылку «посмотри, как мне насрать». – Вбей себе в голову, Техас: я плохой парень. Я не собираюсь тебя спасать. У меня нет намерений помогать тебе забыть о страхах и стать более сильным человеком. Вся эта фигня доктора Фила не про меня. То, что я не пинаю тебя, когда ты падаешь, не значит, что я классный парень. Будь разумной и помни об этом. Такое для тебя достаточно ужасное обращение? Техас уставилась на меня, ее лицо исказилось от отвращения. Тысячу раз видел такое выражение на лицах родителей. Просто еще одна пятница. Что мне напомнило: сегодня бой, и мне пора ускоряться. Я схватил ее за руки, приподнял, убрал с дороги, словно она была дорожным конусом, и направился в зал. – Ты чудовище! – зарычала она мне вслед, ее голос дрожал от злости. Я толкнул дверь в зал, не обращая на девушку внимания. Как же она права. Подраться с Кейдом Эпплтоном – это вам не в парке погулять, уж точно. Ну, разве что это парк в Чернобыле. Стараясь не подставлять свою задницу, он без конца нарушал некоторые установленные на ринге правила. В результате чего меня побили сильнее, чем за все три года, что я занимаюсь этой хренью. Я совру, если скажу, что имел что-то против. Зал битком набился зрителями, теснившимися друг к другу, как черви, вылезающие из гнилого мяса. Пиво плескалось из красных стаканчиков прямо на липкий бетон, который испачкался кровью, пылью и любовными испражнениями. Здесь никогда еще не было так людно с тех пор, как я поступил в колледж Шеридана. Аплодисменты, крики, свист. Чтобы лучше видеть, девчонки сидели на плечах у парней. В какой-то момент у парней, которые продавали билеты, закончились чернила для печати, которой они помечали оплативших вход. Им пришлось рисовать на руках маркерами. Макс был на седьмом небе. Я практически видел, как в кишащем порнухой мозгу вспыхивают его фотографии в халате Хью Хефнера[9]. На ринге происходила кровавая мясорубка. В первые десять секунд, чтобы раззадорить зрителей, я нанес апперкот по носу Кейда, а следом саданул коленом по лицу, чтобы у него во рту все кровеносные сосуды полопались. Через несколько минут двумя идущими подряд ударами ему удалось разбить мне губу и бровь. Мат под нами скользил и скрипел при каждом движении. Рейн и Ист за моей спиной выкрикивали лишние советы. Глаза щипало от крови и пота, и я не сомневался, что через десять минут после начала боя потерял зуб. Я покачнулся и наткнулся на одну из картонных коробок, которыми ограничили ринг. Мы с Кейдом кружили вокруг друг друга. Начался пятый раунд. За всю мою любительскую карьеру боксера я еще ни разу не доходил до пятого раунда, но Эпплтон был далеко не молод. Его габариты и приемы не казались мне сложными. Я тоже являлся хорошим борцом и боксером, и Кейд понял это, когда я закончил первый раунд ударом, от которого он отлетел, как воздушный змей, и сломал ребро. Вот почему он пихал мне в глаза пальцы, наносил удары ниже пояса и испробовал еще один приемчик третьеклассника, чтобы меня удержать. Даже с травмами я опрокину этого кретина. – Сент-Клер! Сент-Клер! Сент-Клер! Маты под ногами дрожали от скандирования толпы. Кейд сфокусировался на моем лице, его глаза уже сияли двумя фингалами. Такое лицо даже родная мать не могла бы полюбить (разве что она ослепла): нос с двумя переломанными костями, рыбьи глазки, отсутствующие губы. Шея была шире улицы. Мы стояли на противоположных сторонах самодельного ринга. Макс дунул в свисток: – Пятый раунд! Начинаем отсчет, джентльмены. Мы, осмотрительно пригнувшись, приблизились друг к другу. Я увернулся от парочки ударов наотмашь, нагнулся и подпрыгнул на носках, а потом бросился на соперника и направил идеальный хук в голову, от которого у Кейда искры из глаз посыпались. Я увидел, как он падает на мат, который Макс украл из спортзала колледжа. Он лежал с закрытыми глазами в отключке. Публика взревела. Я развернулся, провел рукой по обнаженной груди, вытирая пот и кровь. Рейн обхватил мои щеки руками, исступленно крича мне в лицо. Макс, качаясь, взошел на ринг и, взяв меня за руку, высоко поднял ее в воздух. Рев. Аплодисменты. Громкий свист. Я, не привыкший наслаждаться вниманием, уже почти сошел с ринга, как вдруг услышал за спиной голос. – Это что за хрень! – между коробками полез менеджер Кейда, тупой качок по имени Шон, и ткнул в меня пальцем. – Кейд был не готов. – Да неужели? – я выхватил у какой-то девушки бутылку воды, сделал глоток и расплескал остатки на лицо. – В следующий раз отправлю ему по почте свою стратегию. Истон ткнул локтем меня в бок. – Еще даже пятый раунд не начался, а ты уже нанес последний удар! – заорал Шон и пнул что-то, мешающее ему пройти. Я почуял его провонявшее табаком дыхание, когда он ткнул Макса пальцем в грудь. – Пеппи Длинный чулок даже не свистнула! – Эм, братан, вообще-то я свистел. – Макс встал между нами. – И Кейд первым шагнул к Уэсту. Он дважды попытался нанести удар, пока его не нокаутировали. Шону это не понравилось. Как и Кейду. Как только Эпплтон вскочил на ноги, он принялся орать мне в лицо, утверждая, что его подставили. Что Макс не свистнул, что я устроил ему засаду. Метал направо-налево отговорки. Вокруг нас собралась заинтересованная толпа, желая посмотреть, не начнем ли мы второй бой на халяву. Не собираясь тут ошиваться и спорить до смерти с этими идиотами, я сказал Максу, что встречусь с ним в его «кабинете» на втором этаже, и искренне порекомендовал Кейду отправиться в ад, где ему самое место, да еще прихватить с собой слуховой аппарат и пару очков, раз уж он искренне считает, что бой был нечестным. Кабинет Макса располагался на предполагаемом этаже администрации в торговом центре, который так и не построили. – Тебе не сойдет это с рук. – Эпплтон провел ребром ладони по горлу. – Считай себя ходячим мертвецом, Сент-Клер. – Мертвый или живой, а задницу я тебе сегодня надрал. Не я же отсюда похромаю. Я растолкал восторженную толпу людей, которая хлопала меня по спине. Та девчонка, что подавала воду, помахала мне, улыбнувшись, и захлопала ресницами. У нее были светлые волосы длиной почти до попы, а ее мелкий рост напомнил об одной бесячей провинциалке. – Совершеннолетняя? – на ходу бросил я. Ее подружки толкнули девчонку ко мне, хихикая в ладошки. – Шестого августа исполнится двадцать! Ни к чему уточнения. Я не собираюсь дарить тебе цветы. Я кивнул в сторону лестницы. – Серьезно? – пропищала она. – Давай без разговоров. – Ладно. Конечно. Вполне. Это целых три чертовых слова, но я не стал заморачиваться. – Продолжения не будет, – предупредил я. – Знаю, ты же Уэст Сент-Клер. Меня зовут… Я бросил на нее резкий взгляд. Она не врубалась. – Упс, ладно. Через полчаса Макс с извинениями поднялся наверх, качая головой. Я отправил блондинку обратно на первый этаж. Во время секса я был не в себе, хоть и помнил, что старался доставить ей удовольствие. Голова была забита другими проблемами. Непрекращающимися звонками родителей, без повода трудным и невозможным характером Техас и Эпплтоном, который испортил мне настроение и оказался плохим соперником. Макс пояснил, что Кейд, Шон и еще парочка парней из его свиты подкараулили его после боя и подняли вой из-за проигрыша. Он сказал, что избавился от них, отдав часть своей доли, чтобы замять это недопонимание. Хрень с большой буквы «Х». Все в том зале слышали, как Макс дул в свисток, включая самого Макса. Но если он хочет заткнуть им рот деньгами, то это его проблема, не моя. Макс отдал мне мою долю. Такую сумму я обычно зарабатывал за два месяца боев. Он похвалил меня за физическую форму и отличный вкус в женщинах («Мелани, да? Она шикарная») и отправил прочь. Я радовался, что эта ночь закончилась. Было поздно, у меня все тело ныло от этих запрещенных приемов, которые успел нанести Кейд, а завтра с утра еще предстояла смена на фермерском рынке. Понятия не имел, в каком настроении будет Техас, но если девчонка решила, что я стану мириться с ее хреновым характером, только потому что люди ее жалеют, то она жестоко ошибается. Я поплелся обратно к мотоциклу, припаркованному на задворках торгового центра, чтобы спрятать его от толпы, заходящей через главный вход. Я быстро узнал, что Кристина привлекает фанаток и старшеклассников, которым хотелось забраться на нее и пофоткаться. Кристина была моей первой единственной поблажкой. Я выставлял ее напоказ, играя роль человека, который смог разобраться со своими проблемами. Лишь бы только люди не копались в моей семье, не вытаскивали наружу компромат на меня, узнав, что я беден как церковная мышь. Поэтому я притворялся другим человеком. Тем, кого все боялись.