– Конечно, – ответила она, и напряжение на ее лице сменилось радостью. – Ты мой муж, Фредди. Через десять минут Техас вышла из душа, а я на все сто убедился, что у ее бабушки деменция. Пока я присматривал за миссис Шоу, она расспрашивала меня о незнакомых людях. Видимо, она с ними работала и воспроизводила беседы, которые мы никогда с ней не вели. Она обращалась со мной, словно я – ее почивший муж. В ее поведении не было притворства. Она понятия не имела, кто я на самом деле. Грейс сбежала по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки, одетая в свободную футболку с длинными рукавами, которая служила ей пижамой. Ноги у нее были голыми, и я жадно на них глазел. Идеальные ноги. Загорелые, длинные и спортивные. Я с легкостью мог представить, как она обвивает ими мою талию. Но не стал этого делать. Потому что мы, мать его, просто друзья, о чем я постоянно забывал. Может, мне нужно налепить стикер на веки с обратной стороны. «Просто» и «друзья». Я провел взглядом и по остальной части ее тела. Грейс надела бейсболку, а на лицо снова нанесла макияж. Так вот как ты играешь, Техас? Я встал. – Огромное спасибо за помощь. Я очень ее ценю. Спустившись, Грейс обхватила меня руками и крепко обняла. Ее сиськи прижались к моей груди. Техас не надела лифчик. Уэст-младший сделал мысленную пометку оказать ей услугу посерьезнее, если она отплатит нам обнимашками. Грейс провела меня к двери, вежливо выставляя на хрен. – Что по поводу макияжа? – Что по поводу испорченных отношений с родителями? – открыв дверь, тут же отбила она. В яблочко. Я щелкнул ее по уху. – Раз уж мы так откровенны, помни, что, если ты завтра наткнешься на меня в колледже, я потащу тебя к фонтану и смою всю эту штукатурку. Техас улыбнулась. – Больше не буду. Обещаю на мизинчике. – Она протянула мне мизинец. Я обхватил его своим и притянул ее к себе, поцеловав в здоровую щеку. Грейс ахнула. Ухмыльнувшись, я быстро отстранился, пока она не успела распсиховаться. Спустился по ступенькам, чувствуя удивительную легкость, хотя сегодня у меня был день рождения, а это событие обычно предвещало худший день в моей жизни. Замерев на последней скрипучей ступеньке, я повернулся, зная, что Грейс еще стоит у двери. – Эй, Техас? Она прислонилась лбом к двери и сонно мне улыбнулась. – Тебе стоит немного открыться. – Тебе тоже. – Да вроде я уже. За последние пять лет у меня впервые день рождения, когда я искренне улыбнулся. Даже думать об этом страшно. Я чувствовал себя чертовски виноватым. Неудивительно, что мама, папа и Ист звонили мне целый день. Наверное, думали, что я все-таки довел дело до конца и покончил с собой. Что на сей раз я наткнулся на оленя, который завершил начатое. Грейс прикусила пухлую, словно ее пчелы покусали, губу, и я понял, что она сдерживает одну из своих притягательных улыбок. – Думаю, я тоже. Глава 10 Грейс Вечером, когда мое перо феникса впервые восстало из пепла, я убирала актовый зал, выполняя обязанности помощника режиссера. Это произошло на следующий день после моего почти состоявшегося поцелуя с Уэстом. Тесс с Лорен задержались допоздна, репетируя совместные сцены, и ушли последними. Лорен по-прежнему пыталась выучить правильно свои реплики. Она повесила всех собак на недавнее расставание с ее парнем Марио. Тесс же в своей пассивно-агрессивной манере уговаривала ее убедить профессора Макгроу поменяться ролями. Она приводила аргументы, что у Стеллы не очень много реплик, и эта роль не отнимает столько душевных сил. «Ну правда, Лор, просто скажи Финли и Макгроу, что у тебя и без того полно забот. Поменяйся на Стеллу. Получишь высший балл, а учить придется только половину реплик». Я делала уборку и кружила вокруг них со шваброй. Обе девушки помахали мне на прощание. Тесс задержала на мне взгляд чуть дольше обычного, словно впервые обратила внимание на мое существование. Я и не сомневалась, что это связано с тем, как Уэст утащил меня на днях из актового зала. Закончив с уборкой, я передвинула реквизит за кулисы и развесила костюмы на вешалки. Напевая себе под нос песню Селены No Me Queda Más (потому что девяностые и Селена – это двойное попадание), мыслями я снова убрела к Уэсту. А точнее, к его отношениям с родителями. Он злился, тут сомнений не было. Сент-Клер не распространялся о своей семье, но я, собрав по крупицам всю информацию, поняла, что у них проблемы с деньгами, а Уэст пытался им помочь и горбатился на боях. Собираясь уже выключать свет, я замерла между сценой и закулисьем и выглянула из-за бордового занавеса. Я любила пол сцены. Мое любимое место. От всех выступлений актеров и танцоров за эти долгие годы пол покрылся вмятинами и царапинами. Обшарпанный и поцарапанный, но на нем по-прежнему творилась величайшая магия. Сама того не понимая, я вдруг неосознанно шагнула в центр сцены и сглотнула подступивший к горлу ком. «Тебе нужно открыться». От слов Уэста щекотало внизу живота. Еще шаг. «Не заискивай и не прикидывайся невидимкой». Следующая реплика принадлежала моей бабушке. «Если ты не боишься, это не значит, что ты смелая». Не успела я понять, что происходит, как ноги сами понесли меня через сцену. Топ-топ-топ. Сердце ускорило ритм, во рту пересохло, а дыхание сбилось. Я замерла, остановившись посередине. Одинокая. Храбрая. Испуганная. Но непобедимая. Я стащила с головы розовую кепку, сделала глубокий вдох и выпустила пронзительный крик, отразившийся от стен и сотрясший зал. Он звучал несколько секунд и вскоре стих, но его эхо еще отдавалось у меня в груди. Улыбнувшись, я поклонилась перед пустующими креслами, обитыми красным бархатом. Я представила полный зрителей зал. Люди с бурными овациями вскочили на ноги, хлопали и выкрикивали одобрения. И вот тут я почувствовала, как мой феникс выглянул из пепла. Не целым крылом, а одним безупречным пером. Оно было красного цвета. Как мой шрам. И напомнило меня. – В эту пятницу будет бой. Может, передумаешь и пойдешь со мной? – уткнувшись носом в учебник, плюхнулась рядом со мной на кровать Карли. Я скривила нос и, прислонившись к изголовью, прижала подушку к груди.