– Командир Хальс, объясните, зачем вы снова привлекаете внимание к «Энергосектору» непосредственно перед регистрацией «Энерго-Виты»? – проговорил он сдавленным голосом, указывая на лежащий на полу экзоскелет погибшего каутильца. Среди бело-голубого сверкания медпункта хамелеоновая пленка тоже стала белой с голубыми отблесками, но на рукаве виднелись замысловатые буквы неосанскрита. – Затем, что даже мертвого человека нельзя бросать в открытом космосе! – Но это даже не человек, а каутильский модификант! Будет межпланетный скандал! Каутильцы были, несомненно, люди, только своеобразного телосложения, хорошо приспособленного для жизни на Каутилье, но я не стал спорить с начальником на отвлеченные темы. С трудом разбирая каутильский неосанскрит, я присмотрелся к эмблеме. Витиеватые буквы с трудом складывались в смутно знакомые слова. «Экспедиция «Сатья-Лока-3». Федерация Каутилья.» Да, действительно, кто, кроме каутильских любителей древних легенд мог дать экспедиции имя райской планеты Сатья-Локи! Да и на вид погибший был типичным каутильцем – высокий, с худыми жилистыми руками и ногами, широкой грудной клеткой и угловатыми плечами. При силе тяжести вполовину меньше земной крепкая кость и мощная мускулатура ни к чему. Воздух на Каутилье куда более разреженный, чем на Земле, поэтому объем легких у модификантов огромный. В общем, пока наш Союз Северного Полушария переживал тяжелые времена, предавая проклятию то мутантов, то конструктивную генетику, Индостанская Федерация с выгодой для себя использовала в своих целях и то, и другое. Выгода и государственная польза с самого начала были основой жизни на Каутилье. Недаром эта планета в системе Звезды Барнарда получила имя древнего индийского мудреца, написавшего знаменитую «Артхашастру», то есть «Труд о пользе государственной». Ради пользы государственной Каутилья, современник Александра Македонского, советовал своим ученикам делать все то, что политики делали до него, при нем, и продолжают делать после. А именно – не доверять союзникам, не церемониться с противниками, полагаться на крепкое хозяйство, держать сильную армию, а также смело пользоваться теми средствами, которыми приличные люди брезгуют в частной жизни. Планета Каутилья, разумеется, должна была служить «пользе государственной» Индостанской Федерации. Однако довольно скоро ее модифицированные жители поняли, что извлекать государственную пользу они легко смогут и без помощи с Земли. Результатом этого прозрения стала война за независимость Каутильи, а теперь независимая Каутилья испытывала энергетический кризис и уже дважды начинала новые войны. Последняя война была десять лет назад за Виту, то есть за электроэнергию. Потерпев в ней поражение, каутильцы снова взялись за научные исследования, и теперь один из исследователей лежал мертвым на морфоместе. – Конечно, это происшествие тоже можно использовать в интересах треста… – брезгливо глядя на меня и покойника, проговорил Балиани. – Но не забывайте, Хальс, что десять лет назад война началась из-за гибели экспедиции «Сатья-Лока-2»! Гибель экспедиции была официальным поводом для войны, а ночь начала войны я не забуду до конца жизни, но это все равно не причина для того, чтобы бросать человека в открытом космосе! Балиани не умолкал. – Лицо этого модификанта мне знакомо! Может быть, это действительно можно использовать… – продолжал он вполголоса. Как он смог узнать каутильца по зверски изуродованному лицу? Я пригляделся внимательнее. Кое-что, конечно, можно было понять. Лицо гладкое, без усов, смуглые хрупкие руки без мозолей или следов тренировок – скорее всего, он научный сотрудник, а не боец из охранного отряда – каутильские военные чаще всего носят усы, да и занятия рукопашным боем оставляют свои следы. Очень худой, даже для каутильца, хрупкий и слабый – настоящий хиляк, как говорит генерал-лейтенант. А может, его документы сохранились? Где идентификатор? Я перевернул левую руку каутильца – на внутренней стороне запястья, где обычно вживлен идентификатор, кожа была сорвана до мяса. Но может быть, есть документы на кристаллах? Я поднял экзоскелет и засунул руку в боковой карман на рукаве. Золотистый тонкий кристалл, из тех, что делают на Стике и Каутилье для документов и книг, нашелся на самом дне кармана, под нашивкой «Сатья-Лока-3». Я вставил кристалл в микрокомп, и передо мной поднялся голубой мираж удостоверения личности. «Вишванат Чандра, профессор, доктор биологических наук, экспедиция «Сатья-Лока-3». Так вот он кто такой! Чип услужливо поднял над микрокомпом новый мираж с отрывком хроники двухнедельной давности. Молодой каутилец с резким, звонким голосом рассказывал о возобновляющемся научном сотрудничестве ССП и Каутильи, об изучении Виты и о новой экспедиции, которой он будет руководить. А вот и сообщение об исчезновении молодого профессора. Дата – двенадцатое апреля, сегодня. За моим плечом послышалось фырканье и сопение. Балиани усмехался в усы, топорща бороду. Похоже, он уже придумал, как использовать гибель каутильского профессора в своих целях. – Сегодня же я буду у генерал-лейтенанта, и изложу ему свое видение этого происшествия! – он чуть ли не руки потирал от удовольствия. Надо же, как его вдохновила гибель начальника экспедиции! Вообще-то по правилам кораблевождения в таких случаях командир космического летательного аппарата должен лично передать официальным властям тело и соответствующую докладную. Вряд ли сегодня, в праздник, у меня кто-то заберет тело несчастного ученого, но докладную я отправлю сейчас же, а потом передам лично в штаб. – Господин директор, вам ничего не надо ему излагать, – миролюбиво сказал я. – Я сегодня же передам докладную и оригиналы документов в штаб начальника гарнизона под идентификатор дежурного! А вы сможете спокойно регистрировать «Энерго-Виту». Балиани презрительно фыркнул и вышел из медпункта. Пусть думает обо мне, что хочет, а я все сделаю, как надо. «Гиппократ» открыл дверцу анабиозной камеры. Голубые мягкие манипуляторы обхватили тело молодого профессора, прижали его руки к бокам, завернули в черный пластик и втолкнули внутрь. Готово! Теперь, чтобы никто не вздумал ничего сделать с телом в соответствии со «своим видением» этой истории, надо установить собственный пароль на замке анабиозной камеры. Одну ночь молодой профессор побудет на станции, утром я его передам, а без меня никто ничего не сделает. Чип пронзительно зазвенел тревожным сигналом. Да кончатся эти сигналы сегодня или нет? Опять что-то в техническом коридоре! В коридоре меня ожидало плачевное зрелище. Робот-ремонтник мигал красным огоньком, беспрерывно давая сигнал тревоги, а проход перед ним был перекрыт двумя бесчувственными шерстистыми телами – темным и ярко-зеленым. Шерстинки равномерно шевелились, впитывая кислород и остатки регдондитовой пыли, трубочки корон на макушках обмякли и повисли, изо ртов текла прозрачная слизь. Звезды великие! Отпраздновали Обновление, а теперь оба летают во сне! Яркая мягкая шерсть приподнялась волной, рожки зашевелились, и обновленный дипломат заговорил. – Несчастная случайность… директор Балиани попросил нас помочь здесь… Бесцеремонно схватившись за мягкую обновленную шерсть, я потряс Дигеана. Рожки приподнялись и глянули на меня вполне осмысленно. – Уважаемый командир… в светлых водах…я не должен появляться в посольстве… в таком виде… – забормотал дипломат, его шерсть усиленно зашевелилась. – Я чикальтинан топора, а в представительстве всякие длинношерстные… сплетни…доносы… Сплетни и доносы в посольствах Регдонда процветали так же пышно, как в соответствующих учреждениях у землян, и я хорошо понимал Дигеана. – А может, позвать кого-нибудь, чтобы вас незаметно перевезли? – спросил я дипломата по-долонански. Ярко-зеленая шерсть взметнулась над расплывшимся на полу телом, два рожка-глаза повернулись ко мне, а оставшиеся четыре – к бесчувственному Сигемону. – Не надо … В летающий сундук, спать… Никто не должен видеть…И слышать то, что я говорю… Не должен, так не должен, и «летающий сундук», то есть унимобиль, в порядке. Но спать в нем на безвоздушном открытом поле космодрома нельзя. – В унимобиле нельзя спать на космодроме, это нарушение техники безопасности. Я отвезу вас обоих в гостиницу, – предложил я. – Не надо! Я поставлю унимобиль под куполом гостиницы, там можно в нем спать! – провещал Сигемон совершенно трезвым голосом и мгновенно отключился снова. Ну нет, сейчас он не может поставить не то что унимобиль на стоянку, а даже самого себя на ласты. Я подергал посланника за шерсть. – Дигеан, у тебя есть надежные знакомые на Дубле, чтобы с вами побыл, пока вы спите? Рожки задумчиво закрутились в воздухе. – Скажи Кевиану от Трех Заливов… заменит меня… он чикальтинан багра…– прошелестел он после недолгого раздумья. 5 Наконец энергостанция встала в ремонтной зоне военного космодрома, а Балиани отправился к генерал-лейтенанту и губернатору Хантеру оформлять филиал. Долонаны мирно спали в унимобиле под присмотром Кевиана от Трех Заливов – огромного темно-зеленого долонана с важными манерами. Судя по крепко сидящей темно-зеленой шерсти, регдондит он употреблял, но не злоупотреблял. Величаво расставив ласты на пластике гостиничного коридора, Кевиан будто готовился к торжественному приему посла, учтиво пригнув шесть рожек-глаз и держа средние ласты на символическом подобии багра, знаке чикальтинанского достоинства. Судя по багру, он был не столь родовит, как обладатель топора Дигеан, зато на данный момент не собирался обновляться и был совершенно трезв. Я без колебаний поручил Кевиану бесчувственного посланника вместе с телохранителем. Я вышел из-под купола гостиницы в прозрачный тоннель и встал на движущуюся дорожку. Вот я и на Дубле. Для начала надо бы зайти и проверить, как дошла моя докладная. Штаб гарнизона Дубля размещался в военном катере. Катер был новый, из серии «Воин», но стоял там же, где когда-то был прежний штаб. Хамелеоновая нанопленка на корпусе работала, изображая частью звездное небо, а частью – темно-зеленый пластик космодрома. Перехватчики стояли наготове, двигатели, судя по красноватой подсветке интродов, могли поднять катер в любой момент. Надпись на экране над входом сообщала, что начальник гарнизона военной базы Вита-Дубль генерал-лейтенант Герберт Хантер в штабе отсутствует. Должно быть, принимает парад, или поздравления, или Балиани. Ничего, автоматика и без него разберется и с моей докладной, и с документами молодого профессора. Я вообще не рассчитывал попасть на прием к высокому начальству. Я вошел в шлюз, и пока выравнивалось давление, запустил нанопыль локатора – все ли у меня в порядке? Облачко пылинок облетело меня кругом и сменилось четким миражом над левым рукавом экзоскелета. Да, старым знакомым узнать меня будет трудно. Толстый, неуклюжий, вечно испуганный подросток стал коренастым, крепким взрослым человеком. Пухлое круглощекое лицо похудело, стало скуластым и квадратным, только глаза под изогнутыми светлыми бровями остались те же – желтовато-карие, с зеленоватыми крапинками. С короткой пилотской стрижкой и убранным в воротник пленочным шлемом вид у меня был вполне приличный. Я убрал мираж и приложил левое запястье с идентификатором к датчику следующей двери. Открылась приемная с креслами вдоль стены и большим пультом напротив двери. Над пультом плавал большой черно-золотой мираж – стеклянный купол космопорта, военный космодром, готовые к параду военные машины и люди в экзоскелетах. На передвижной платформе военного миражного синтезатора, как на трибуне, стоял начальник военной базы Вита-Дубль, генерал-лейтенант и губернатор в одном лице Герберт Хантер. По изображению миража пробежала надпись, сообщавшая избирателям, что генерал-лейтенант в этом году будет баллотироваться в президенты ССП. Хантер, кажется, усердно делал политическую карьеру. – Сегодня, в день Космонавтики и в преддверии празднования десятилетия нашей славной победы над модификантской Каутильей, мне особенно приятно видеть здесь тех, чьим трудом, смелостью и честью создавалась эта победа. – услышал я голос генерал-лейтенанта. – Сегодня они стоят здесь рядом со мной на трибунах нашего Проспекта, восстановленного после войны, смотрят наш праздничный парад с орбиты, с боевого дежурства на базовом корабле «Дмитрий Донской», славные дела которого мы все знаем и помним со времен войны. Да, «Дмитрия Донского» я помнил отлично, и даже знал, что теперь Славка служит на нем. Может быть, я сегодня увижу ее? Или не надо? Десять лет назад я был в нее влюблен так, как шестнадцатилетний юнец может быть влюблен в красивую девушку на год старше себя, а она смотрела на меня свысока, хотя и не унижала при всех. Потом она служила на Дубле, я учился в Москве… Нет, надо! Хватит мне робеть и бояться! Я увижу Славку обязательно, только где ее найти? – Лучшие из наших героев пройдут и пролетят перед нами во время сегодняшнего парада. И пусть сегодня друзья порадуются с нами вместе, наши милые дамы полюбят нас еще больше, а враги пусть злятся – мы все равно их всех размажем в нанопленку! – закончил Хантер. Речь получилась торжественная, но не слишком официальная. Избиратели Дубля будут в восторге от такого обаятельного кандидата в президенты. Я вытащил кристаллы с докладной и документами, приложил идентификатор к датчику на пульте. – Антон Хальс, командир энергостанции Х-10, фирма «Энергосектор», передает докладную о полете энергостанции с Земли на базу Вита-Дубль, а также оригиналы документов найденного в открытом космосе трупа подданного Федерации Каутилья Вишваната Чандры, – продиктовал я вслух. Пульт мигнул, на секунду задумался, принял мои допуски и немедленно выдал в мой идентификатор ответное послание, заверенное сложными кодами и паролями уведомление о получении. Дело было сделано, но может быть, я зря беспокоился? Может быть, докладная и копии документов уже давно здесь? Как бы задать вопрос, чтобы пульт принял мой скромный гражданский допуск? Я запросил у пульта последние упоминания экспедиции «Сатья-Лока-3». Продолжая показывать начало парада, пульт поднял второй мираж и немедленно показал мне только что переданную докладную, но больше докладных не было. Вместо них из синих глубин миража вынырнуло худощавое, смуглое и скуластое лицо с пышными черными усами, а ниже просматривался парадный мундир армии Каутильи. – Начальник отряда охраны экспедиции «Сатья-Лока-3» подполковник Тарокнатх Радхаван передает запрос, – отчеканил подполковник. На евроамериканском он говорил без акцента – видимо, еще до войны учился в ССП, тогда каутильцы с большей охотой летели учиться в Москву или Лондон, чем в Дели или Бомбей. С бывшей метрополией освободившаяся колония не желала иметь ничего общего. Что там такое происходит с экспедицией, если начальник охраны у них в звании подполковника? С другой стороны, профессор Чандра погиб, значит, охрана не зря беспокоится. А что за запрос у начальника охраны? – Вторично Штабу военной базы Вита-Дубль направляется запрос о действиях неизвестных отрядов людей в военной форме Союза Северного Полушария, – диктовал подполковник Радхаван в записи. – А также сообщение об исчезновении руководителя экспедиции профессора Чандры. Ни на одно из сообщений ответа не получено, ответ должен быть дан незамедлительно. Кажется, он не случайно отправил свой запрос в устной форме, да еще без строгой секретности. Охрана экспедиции явно хотела огласки и внимания к своим проблемам. Но если они еще не добились ответа, значит, моя первая докладная либо не дошла, либо сохраняется в секрете до выяснения дел. Но что это за неизвестные военные отряды на Вите, наконец? После войны войска ССП могут там находиться, если штаб гарнизона Дубля сочтет это нужным, но почему такие слова – неизвестные отряды? – Руководство экспедиции также просит информировать о местонахождении подданного Стики, Джала Подгорецкого, консультанта экспедиции «Сатья-Лока-3» по вопросам биополя, – закончил подполковник. Ну, биополевик со Стики – это понятно. Каутилья и Стика сотрудничают давно. Можно сказать, большая часть населения Каутильи обязана своим существованием науке Стики, но ученые Стики создали новую расу людей и для своей планеты. Биополевики, обладатели огромного биополя, способные внушать свою волю людям с обычным биополем и слышать мысли любых живых существ, известны всей Галактике. Они единственные из всех человеческих рас могут общаться без аппаратов перевода с аборигенами Стики, летучими хвостатыми алами. У обычных людей не хватает силы биополя не только для того, чтобы передавать алам свои мысли, но даже для того, чтобы слушать их мысленные ответы. На территории ССП биополевики по закону имеют право появляться только в защитных биоволновых шлемах, через которые внушение и слушание мыслей невозможно. Так что же, биополевик тоже пропал? Запрос каутильского подполковника закончился, а я просмотрел список документов до конца. Докладная и документы Чандры были только в том виде, в котором я только что их передал. Голубой мираж свернулся и исчез, а черно-золотистый уже показывал военный космодром. Поверх вида космодрома в мираже плыли светящиеся буквы праздничных объявлений. День Космонавтики на Дубле отмечали с размахом – днем банкет в клубе Космофлота, потом – гулянья и концерт на Проспекте, а вечером встреча выпускников школы прошлых лет. Идти в школу мне не хотелось, вспоминать прошлые годы тем более, но там могла быть Славка. Решено, вечером я иду на встречу выпускников! А сейчас – смотреть парад! Славка и на нем может быть, она ведь еще во время войны служила на «Лондоне»! 6 К тому времени, как я добрался до Проспекта и устроился среди других зрителей у самого стекла с видом на военный космодром. Сверкающая нанопыль витала над космодромом и внутри Проспекта, передавая в миражи грависвязи происходящее. Миражный памятник живым и погибшим покорителям космоса сверкал яркими красками на границе военного и гражданского космодромов. Призрачный обелиск сиял в высоте глубоким синим светом, а золотистая фигура космонавта на вершине подняла руку в приветствии звездам. Другая фигура, мерцая лиловыми отсветами у подножия обелиска, склонила голову в сдержанной скорби – напоминала о погибших. Я видел этот памятник еще десять лет назад, но сегодня в нем появилась какая-то особая ясность и величие. Должно быть, я смотрел на него другими глазами. Или генерал-лейтенант распорядился поставить новый аккумулятор на миражный генератор памятника. В движении на космодроме наметился порядок. Над центром зависли пилотируемые перехватчики, ведущие за собой по два-три беспилотных. Плазмоидные орудия с их плоскими щелями-дулами, шагающие танки на высоких складных ногах, лазерные самоходные пушки, сложившие крылья и застывшие в метре над поверхностью – все построились напротив памятника. Рядом перестраивались модули управления с торчащими во все стороны оптическими генераторами и клубящимися миражами. Миражи убедительно изображали танки и пушки, чтобы ввести в заблуждение противника. Один из модулей повернулся к миражному памятнику, новое изображение смешалось с его миражом, и в поднятой руке верхней фигуры засверкала золотом миражная кружка с пенящимся пивом. Модуль обошел памятник на своих шести ногах, как земной жук, но мираж продолжал держаться в новом виде. Насколько я знал, высшим шиком в таком случае считалось пройти весь парад вдоль Проспекта и, не сдвинув, удержать кружку на памятнике до конца. Десять лет назад рассказывали даже, что Хантер делает вид, будто ничего не заметил, если пивной мираж до конца парада устоит на руке памятника неподвижно, но устраивает разнос с официальным выговором за нарушение дисциплины, если кружка хоть раз дрогнет. На мгновение дорожка Проспекта ушла у меня из-под ног – это взлетели перехватчики с гравидвигателями, рассыпая вокруг себя в черноте космического неба ярко сверкающие облачка нанопыли – красные, зеленые, серебристые. Следом полетели фигурные миражи с гербом Союза Северного Полушария и эмблемой Галактического Арбитража – перекрещенными разноцветными орбитами. Облачка красящей нанопыли поплыли по Проспекту, то и дело опускаясь к зрителям. Девочка-подросток нырнула под моим локтем, стараясь подставить перчатку экзоскелета под красное облачко и таща за собой брата-дошкольника, а тот уже разглядывал зеленую отметину на рукаве. Теперь красящие микрочастицы будут до завтра разыскивать свои облака, но если зрители унесут их домой, то и не найдут. Золотое облачко, сверкая, опустилось на рукав моего «Берсерка». Десять лет назад оплеуха от отца за испорченную вещь была бы мне обеспечена, но теперь я не стал стирать случайный подарок. Дорожка снова качнулась под ногами. «Смотрите, «Дмитрий Донской»!» Зрители закрутили головами, глядя в черноту неба. Из-за зеленого бока Виты выплыл серебристый с красными полосами шар базового корабля. Десять лет назад такого не было. В те времена единственный базовый корабль Дубля, «Лондон», не участвовал в праздничных развлечениях. То ли Хантер экономил энергию, то ли пилоты старика «Лондона» не желали заниматься сомнительным пилотажем в тридцати километрах от поверхности. Стайка из пяти красно-серебряных катеров вылетела из открывшихся шлюзов на сверкающих боках «Донского», каждый выпустил десяток перехватчиков, ведущих за собой облачка разноцветного блеска. Перехватчики закружились вокруг катеров, катера начали вращение вокруг корабля, как спутники вокруг планеты, а сам «Дмитрий Донской» торжественно летела среди звезд. Дорожка так и прыгала у меня под ногами – гравидвигатели у корабля и катеров были сильные. Следом за «Донским» появился синий с золотом «Витязь» и проделал все то же самое, а потом оба корабля скрылись за горизонтом. По полю космодрома пошли пехотинцы в экзоскелетах. Первыми – бойцы гарнизона в пленочных экзоскелетах вроде моего «Берсерка», годных только для того, чтобы облегчать движение. За ними – спасатели из Галактической Спасательной Службы в усиленных двадцатикилограммовых «Центурионах» с двумя двигателями на спине и космическими базуками на плече. Это оружие только так называлось – на самом деле они били не гранатами, как старинные базуки, а тирококсовыми патронами, зато эффект был как от классической гранаты. Последними шагали десантники в трехметровых «Легионерах» с двумя парами двигателей – не бойцы, а человекообразные перехватчики. Зрители в экзоскелетах с откинутыми шлемами смотрели на парад из-за золотистого стекла Проспекта, а полностью одетые стояли на дорожке вдоль посадочного поля. Я встал у стекла, а вокруг меня не стихали разговоры. Все всех знали, у всех среди идущих в колоннах были родственники, друзья и знакомые. – Смотри, смотри, вон отец пошел!…