Без часов или окна было трудно сказать, сколько времени прошло, прежде чем Маркус снова появился. Я не была уверена, какой стратегии он придерживался сейчас, потому что, вернувшись, он был одет гораздо небрежнее, чем раньше. Он был босиком, а из одежды только пижамные штаны. И в руке поднос с обязательным сэндвичем. После того, как я увидела его холодильник, вид этого бесчувственного блюда разозлил меня еще больше, чем прежде. Я отвернулась, твердо решив лишь смотреть на стену и не говорить ему ни слова. Если бы я не знала лучше, подумала бы, что страдаю от разбитого сердца. То, что он снова упрятал меня в свой подвал, очень сильно ранило. Я не была кроликом, который просто сбежал из своей клетки. А еще я ненавидела этот ошейник. — Как твои дела? — спросил он, и, поставив поднос возле кресла, подошел к кровати. Он не получит от меня ответа, это я знала точно. Я слышала, как он подошел ближе и вздохнул. — Ты злишься. Сто очков, тебе, тупой идиот, подумала я, пока мои губы оставались неподвижными. — Тебе все равно придется что-нибудь съесть, — сказал он, и наклонился ко мне, чтобы ослабить ошейник. Не глядя на него, я ударила его по руке. — Кэти, — резко предупредил он меня, и схватил за подбородок. Но прежде чем он смог заставить меня взглянуть на него, я плотно закрыла глаза. — Как пожелаешь, — пробормотал он. К моему большому удивлению, он все же ослабил обе цепи. Затем схватил меня за плечо и потащил с кровати. Со злостью я начала биться и вырываться, но единственным последствием этого было то, что он отпустил меня, и я со всего размаха упала на пол. Это выбило весь воздух из моих легких. Подняв голову, я сердито посмотрела на него. — А вот и она, — сказал он, и встал передо мной на колени. Почти нежным жестом он откинул мои волосы назад и погладил по щеке. — Я почти боялся, что ты потеряла свой боевой дух. Мне было известно, что он хочет спровоцировать меня, чтобы я начала оскорблять его, поэтому просто решила не обращать на него внимания. Если он хочет какой-то реакции от меня, чтобы чувствовать себя счастливым, то должен придумать план получше. Выражение его лица было нейтральным, не казалось ни опасным, ни злым из-за случившегося. А какой реакции я хотела, когда он найдет меня в своей постели? Я понятия не имела, почему была такой идиоткой, что понадеялась на счастье. В конце концов, он дал мне понять, что я не более чем обычная секс-игрушка. — Разве ты не хочешь есть? Я имею в виду, ты будешь голодать, не я. Мой взгляд ясно указывал направление, куда ему стоит засунуть свой комментарий, и я могла прочитать по выражению его лица, что он понимал меня даже без слов. Он протянул мне руку, но я проигнорировала ее и встала без посторонней помощи. Маркус жестом приказал мне подойти к креслу. Как только он сел в него, я должна была снова сесть у его ног. Опустившись на колени, я покачала головой, когда он пододвинул ко мне поднос. — Ты должна поесть, Кэти. Мне было чрезвычайно интересно, почему он, с тех пор как вошел в комнату, ни разу не назвал меня зверушкой. Я взяла сэндвич и бросила его в голову Маркуса. Мне было наплевать на последствия. Внутренне я приготовилась к удару, приступу ярости и вероятности снова быть прикованой к кровати. Но Маркус ничего не сделал. Вместо этого он встал и взял меня за руку. Этот жест не был резким, хоть он и тащил меня за собой, но если бы захотела, я без проблем бы вырвалась из его хватки. Он привел меня на кухню, отодвинул один из стульев и, надавив мне на плечи, усадил на него. Затем подошел к холодильнику и открыл дверцу. — Что бы ты хотела съесть? Неужели он действительно думал, что так легко меня проведет? Я задрала нос и скрестила ноги. Когда мои голые бедра соприкоснулись, я поняла, как для меня естественно всегда быть голой в его присутствии. Со стороны я увидела, как Маркус сжал челюсти. Очевидно, я настолько испытывала его самообладание, что ему пришлось стиснуть зубы. Он достал пару яиц, ветчину и сливки из холодильника, затем взял немного специй, соль и перец из ящика рядом с плитой. — Хочешь шоколада? Я предпочла бы дотянуться до той чугунной сковородки, которую он использовал для приготовления яичницы, и расколоть его упрямый череп. Некоторое время он спокойно занимался готовкой, прежде чем повернулся, прислонившись бедром к кухонному столу, и сказал: — Мне жаль. С любопытством я наклонила голову. Маркус отошел от стойки. — Меня сбило с толку то, что ты не сбежала. Он остановился передо мной и прикоснулся рукой к моей щеке. Я не хотела наклоняться ближе к нему, но мое тело решило все без меня. — Почему ты не убежала? — Я уже говорила тебе. Куда я должна была пойти? Меня нигде не ждут. Он пристально наблюдал за мной и, скорее всего, искал хоть малейший признак того, что я лгу. — Это не правда. — Да. Это правда. И поскольку ты снова запер меня, по крайней мере теперь я знаю, что ты тоже меня не хочешь. — Я никогда не говорил ничего подобного. — Тебе и не нужно было. Я не идиотка, — пробормотала я, и внезапно почувствовала невероятную усталость. Прошлая ночь, если это вообще была ночь, истощила меня. За окном было светло, но я была настолько измотана, и казалось, что прошло не меньше трех дней с тех пор, как он вернул меня обратно вниз. Я полностью потеряла чувство времени. Маркус развернулся и снова занялся приготовлением моего омлета. Хотя я вообще не могла представить, что он когда-либо будет готовить для меня. Я почти никогда не могла предугадать его дальнейших действий. — На что ты надеялась, когда ждала меня в моей постели? Секс? Я пожала плечами. — Норм... Начала говорить я, но он перебил меня. Сковорода с грохотом упала на газовую плиту, когда он бросил ее и резко развернулся, чтобы посмотреть на меня. — Нормальные отношения? Правда? Я похож на парня, который был бы способен на нормальные отношения, даже если бы того захотел? Обороняясь, я подняла руки. — Может быть, вы должны позволить мне закончить, доктор. Разве они не научили вас этому во время учебы? Нормальный разговор. Это то, что я пыталась сказать. Я даже не смею думать о том, откуда появились эти следы от ногтей на стенах моей очаровательной резиденции. Очень долго мы пристально смотрели друг на друга. Мне все еще было неясно, кто из нас только что рассказал о себе больше. В то же время я поняла, что одинаково люблю его и ненавижу. Как это вообще возможно? До сих пор никто не мог вызвать у меня таких сильных чувств. Ни одну эмоцию, ни другую, и, тем более, никогда обе сразу. Хоть я не была первой, кто нарушил зрительный контакт, я нарушила тишину. — Я тебя ненавижу. Он снова повернулся к плите. — Нет. Не ненавидишь. С каждой минутой я чувствовала себя все более и более беспомощной, и это при том, что меня никто не связывал. Когда он поставил передо мной тарелку с едой, мне едва удалось заставить себя сказать «Спасибо». Положив вилку на стол, он вышел из кухни. Я посмотрела ему вслед и вернулась к омлету. Пахло хорошо, и, если честно, я была достаточно голодна, но ситуация ошеломила меня. Пока что Маркус не заставлял меня есть. Было странно есть что-то без его присутствия. Это проверка? Поздравляю, подумала я, и поморщилась. Очевидно, ему все-таки удалось проникнуть в мою голову. Я еще немного подождала, а потом решила просто поесть. Я съела около половины того, что было на тарелке, прежде чем у меня пропал аппетит. Подумав, что это будет правильно, я отнесла тарелку и поставила ее в раковину. Потом развернулась и добровольно пошла к лестнице в подвал. До сих пор мне не хотелось быть одной, но сейчас просто не могла вынести мысли о том, чтобы оставаться в его присутствии. Когда я спустилась вниз, увидела, как Маркус стоит перед дверью и устанавливает новую защелку.