О, да потому, что я думаю о нем, как о высокомерном, повернутом на себе кретине, который при любой возможности станет приставать ко мне снова, как он это делал на вечеринке моих родителей. Кроме того, у меня нет ни малейшего желания говорить с ним о своем душевном состоянии. Я коротко постучала в тяжелую деревянную дверь и подумала, зачем вообще мне нужно было это делать. Он уже видел, как я пришла, и мог бы сам открыть дверь. Когда, наконец, он показывается в дверном проеме, мне требуются почти все силы, чтобы выдавить из себя улыбку. Хотя она больше напоминает гримасу. Доктор Престон опускает взгляд вниз на меня, отходит в сторону и жестом приглашает войти. — Привет, Кэти, как поживаешь? Он произнес мое имя, будто лаская его. По моему позвоночнику пробегает дрожь, потому что это кажется неподобающе интимным. С другой стороны, я ведь не могу попросить его обращаться ко мне более официально... или могу? К моему большому удивлению, в помещении нет классического дивана с креслом у изголовья, что я обычно представляла себе в кабинете терапевта. Вместо этого, друг напротив друга стоят два белых кожаных диванчика. Между ними находится черный столик на тонких ножках, а на нем кувшин с водой и два стакана. Все выглядит хорошо спланированным и, предположительно, должно соответствовать внешнему виду дома. Тем не менее, я уверена, что эти тонкие ножки больше подходят для императорского стиля. Я разочарована, что доктор Престон не исследовал этот вопрос лучше. Присаживаюсь на один из диванов и думаю, куда мне смотреть, чтобы не глазеть на него слишком откровенно. У ковра под моими ногами узор из завитушек, от которого у меня кружится голова, когда я смотрю на него слишком долго. — Ты не ответила на мой вопрос, — говорит он мне, когда садится напротив и берет кувшин. — Как твои дела? Хочешь воды? — Нет, спасибо. Я прекрасно себя чувствую, и понятия не имею, почему моя мать навязала мне этот прием. Его умные и немного холодные глаза останавливаются на мне. — Предполагаю, что она беспокоится о тебе. Довольно необычно так долго не спать. — Кто это сказал? В конце концов, ведь для кого-то же были придуманы все эти ужасные ночные телепрограммы. Он немного наклоняет голову. — Это то, что ты делаешь по ночам? Смотришь телевизор? — Я так не говорила. — Опускаю взгляд, стряхиваю какую-то воображаемую пылинку с белой кожи и позволяю упасть ей на ковер. Нежелательное покалывание распространяется по всему животу. Не могу отрицать, насколько невероятно привлекателен доктор, к тому же, я сижу к нему так близко, что могу почувствовать его соблазнительный запах. Я жду следующего вопроса, который планирую встретить с сарказмом, но он молчит. Вместо этого он откидывается на диван и внимательно смотрит на меня. В его поведении нет ничего обидного, скорее он, кажется, оценивает то, что происходит за моим фасадом. Предполагаю, он надеется, что мне надоест молчание до такой степени, что я начну лепетать, чтобы заполнить пробел, и расскажу ему все, что он хочет услышать. Ошибается, ведь он никогда не присутствовал на обеде в доме моей семьи, когда не было других гостей. Никому из нас нечего было сказать друг другу, и если моя мать не начинала говорить о каких-то мелочах, мы ели в пронзительной тишине. Лично я очень люблю тишину. Минуты тикали, и я погрузилась в свои мысли. Я думала о том, какую книгу хотела бы прочитать следующей. Стоит ли ехать в кино и смотреть последний фильм из того трейлера, который мне так понравился? Прошло, по крайней мере, семьдесят минут из отведенных девяноста прежде, чем доктор Престон вздохнул. — Кэти, я просто хочу помочь тебе. Что я могу сделать, чтобы ты мне поверила? Приподнимаю одну бровь. — Может я и сижу в кабинете психиатра, но уверена, что не схожу с ума. Его громкий смех наполнил комнату, отчего мой желудок внезапно задрожал, последний раз я такое чувствовала на американских горках. — Ты мне не доверяешь? Позволяю своему взгляду пройтись по нему и его офису. — Нет. — Почему нет? — Интуиция. Его улыбка стала шире, потому что он был уверен, что наконец-то убедил меня поговорить. — Странно. Мои пациентки обычно не реагируют так сдержанно. — Так вот в чем дело? — О чем ты? — нахмурился он. — Вы хотите трахнуть меня, поэтому убедили мою мать, что вам нужно со мной поговорить. Выражение в его глазах изменилось, становясь более отдаленным и скрытным. — Почему ты так думаешь? Твоя мать... — Чушь собачья! — жестко перебила его я. — Моя мать даже не вспомнит когда я родилась, не взглянув на мое свидетельство о рождении. Она попросила вас о помощи, и это не сработало, так что она, должно быть, сдалась. Доктор Престон, мы оба знаем, что это вы должны были убедить ее в том, чтобы я сидела здесь. На этот раз он молчал, пока не сформулировал идеальный ответ, который, как он думал, я хотела услышать. — Попался. Я восхищен тобой. — Почему? — Потому, что ты совершенно не похожа на других девушек твоего возраста. Но это не меняет того факта, что мы не можем игнорировать твою бессонницу и что я хотел бы помочь тебе. — Другие девушки здесь, в Атлантик-Бич? Он кивнул. Я задумалась над тем, как должна отреагировать на его псевдоисповедь. С одной стороны, я впечатлена, что он не вышел из себя, несмотря на мою провокацию, а с другой — это только в моих интересах: однажды снова поспать. — Давай начнем с нейтрального уровня. Как долго ты страдаешь бессонницей? — Пять месяцев. — Прописать тебе лекарства? Я покачала головой. — Они не решат мою проблему. Хоть одна лишь мысль о полноценном ночном сне звучит заманчиво, я все равно не хотела бы попасть в зависимость от наркотиков, как половина знакомых мне женщин. — Ты спишь одна? — Простите? — я скрещиваю руки на груди в оборонительном жесте. — У тебя есть парень? Может он храпит или переворачивается слишком шумно, чтобы это могло повлиять на твой уже крепкий сон? Я тут же расслабляюсь. — Нет. Я сплю одна. — Ты пробовала спать в течении дня? Медленно киваю. — Но я сплю не более получаса, потом просыпаюсь и чувствую себя еще более измотанной, чем раньше. Впервые он записывает что-то в свой блокнот, который до этого момента лежал рядом с ним на диване. Мне очень интересно, что именно он записывает, но я бы предпочла откусить язык, чем спросить его об этом. Тем не менее, это дает мне возможность незаметно взглянуть на него поближе. Я и не обратила внимания при нашей предыдущей встрече, какие у него полные губы. — Боюсь, что на сегодня наше время уже вышло. Может, назначим еще одну встречу на следующей неделе в шесть вечера, Кэти? Я округлила глаза и спросила: — А у меня есть другой выбор? — Нет. — Отлично. — Я просто хочу помочь тебе. — Он повторяет эти слова как мантру. Независимо от того, что он говорит, я ему не доверяю. Может самонадеянно думать, что он хочет залезть в мои трусики, но именно этого я и боюсь. И я понятия не имею, что он во мне нашел. Вероятно то, что я отвергла доктора Престона, привлекло его, потому что он к этому не привык. Взгляд темных глаз и греховная улыбка заставляют меня чертовски нервничать.