– Господи, – Александр сел на стул, – твой отец бы не пережил такого… – Он и не пережил, его нет. Есть только я. – София, – он встал, – это шутка? Цыгане – не люди! Они варвары! Она горько улыбнулась. – Они гораздо лучше, чем многие из нас… – Ромаль убивает направо и налево, в нем нет ни грамма жалости… – В вас тоже, – улыбнулась она, начиная приходить в себя, и наконец протянула ему чашку. – Все мы с грехами. Александр взял чашку и поставил ее на стол, а София отвернулась к окну. – Вы же не желаете мне зла, Александр? Каждый раз, когда нападают на Ромаля, очень сильно ранят меня, мое сердце разрывается на части. Я не хочу каждый день ждать его смерти. Он встал, вдруг заполняя собой все пространство кухни, а София обернулась. – Мы можем объявить перемирие? Александр был потрясен. Только воспитание не давало ему ругаться, быть грубым, тем более эта девочка была неприкосновенна. – О каком перемирии ты говоришь? Ромаль Бахти не может быть мне другом! Но и игнорировать я его не могу, потому что презираю. И, между прочим, начал первым он. Так поговори с ним, пусть уйдет с моей дороги. – Какую дорогу он вам перешел? – Он знает. – Я попытаюсь решить эту проблему, – кивнула София. – Я знаю, что Ромаль гордый, он непростой, но он понимающий… – В «Обсидиане» ты мне все говорила иначе, – усмехнулся Александр и вышел из кухни, даже не притронувшись к чашке. – Как быстро ты меняешь свое мнение. Приведешь его сюда? – Он обернулся к ней, указывая на гостиную. – Ты не поверишь, но он этого ждет. Любой цыган жаждет денег, хорошую машину и большой дом. Жил в сарае, стал жить в особняке. Будет чем похвастаться перед остальными цыганами! Он тебя использует, дорогая моя! Иво хоть тебя любит! София кивнула. Что она могла на все это ответить? – Пусть будет так. Если Ромалю от меня нужны лишь деньги, которых у меня нет, или дом, то я дам ему это. Она наблюдала за шокированным Александром. Он явно разозлился, потому что нахмурился и стиснул зубы. – У тебя помешательство! Когда он успел втереться к тебе в доверие? – не унимался он. – Еще недавно ты говорила совсем другое, а сейчас творишь бог знает что! Послушай себя, София! Что ты ждешь от цыгана? Жизнь с ним покажется тебе адом. Он просверлил ее взглядом, ожидая ответной реакции. И София не заставила себя долго ждать. Она подошла к нему ближе, пристально смотря в глаза. – Жизнь с ним станет для меня раем. – Он убил твоих родителей! – Это лишь слова, но доказательств этому нет. Обвинить может любой, особенно тот, кому это выгодно. – У него были все мотивы убить их, – стиснув зубы, процедил Александр. – Ты будешь жить под одной крышей с убийцей своих родителей, да еще и в их доме… – Это мой дом, – напомнила девушка, а он махнул рукой, давая понять, что с ней бесполезно это обсуждать. Потом прошел в прихожую, схватил плащ и начал его надевать. – Если ты думаешь, что я буду сквозь пальцы смотреть на выходки этого цыгана, то ты очень сильно ошибаешься. Моя ненависть к нему сейчас стала еще сильнее. – Александр обернулся к ней, слегка кивнув. – Всего хорошего, София. Ты по-прежнему являешься моим другом, тем, кто может обратиться ко мне в любой момент. Только прошу тебя, будет бдительной, не давай себя обманывать. Он вышел, оставляя после себя запах дорогого парфюма и сигар. Закрались подозрения, что следом придет Иво. Но его пока не хотелось видеть, терпеть его слезы и истерики не было сил и желания. София задумалась. Оставалось последнее, что она должна сделать в городе, но это будет утром, а сейчас ее ждут кровать и пару часов сна. Закрыв дверь на все замки, София поднялась к себе в комнату, а увидев чемодан, улыбнулась. Правда, страх присутствовал… А если Ромаль не примет ее? Что, если он передумал? Что, если он так сильно обиделся, что не готов простить? Такие вопросы закрались в ее голову и не выходили до самого утра. Телефон умолк, Иво больше не звонил. Скорее всего, Александр дал ему понять, что с ним София поговорит потом. Утром она даже не стала завтракать, погрузила чемодан в машину, закрыла дверь в дом, заперла калитку и села за руль. У нее есть важное дело! Ровно в восемь утра она переступила порог полицейского участка, направляясь к комиссару Томичу, который при виде Софии даже проснулся. – Бог мой, София Андрич! Правильно, важные дела надо делать утром… – Боюсь, что потом мне некогда будет к вам заезжать, – она протянула ему ладонь, и они поздоровались рукопожатием, – а хотелось бы решить кое-какие вопросы. Знал ли комиссар Томич Александра Зеца как Лазара? Этот вопрос тоже крутился у Софии в голове все утро. Они же пересекались после смерти ее опекунов. – Я тебя внимательно слушаю. – Он указал на стул напротив себя, а сам сел за стол. – Я пришла узнать, есть ли новости о смерти моих опекунов и пропаже Милоша. У меня складывается стойкое ощущение, что вы не занимаетесь этим. Грабители найдены? – К сожалению, нет, но зато мы снова открыли дело Милоша и ищем разные зацепки. Для начала мы проверили нашу картотеку… Мало ли, может быть, он бывал в участке или был судим. Нельзя отвергать эти версии. Но, к счастью или к сожалению, у нас не нашлось похожего парня. Ищем дальше. А вот что касается опекунов, то здесь тоже имеются сдвиги – мы вышли на след тех грабителей. В ту же ночь был ограблен еще один дом и точно так же была убита хозяйка. Они от нас не уйдут, не переживай. Хотелось бы верить! София кивнула, вспоминая разговор с Александром возле полицейского участка. Он предположил, что кто-то мог охотиться за тем, что есть у нее, и посоветовал хранить это лучше. Вопрос: возможно, кроме Александра есть кто-то еще, кто хочет заполучить этот ключ? Возможно, но сейчас этим голову не хотелось забивать. Теперь ключ будет спрятан там, где его точно никто не станет искать, – в цыганском поселке. Уходя, София решила еще кое-что уточнить: – Комиссар Томич, мне в голову пришел вопрос: дело моих родителей закрыто, но если я предоставлю новые улики, его откроют заново? – Безусловно, – кивнул он. – В этом деле фигурируют две улики, упомянутые в ваших показаниях: татуировка и браслет. К сожалению, с татуировками все гораздо сложнее, но браслет, как я помню, был уникальным. Если однажды вы его найдете, то мы тут же откроем дело. – Благодарю, – кивнула она и направилась к выходу. Вот и все! Больше Софию ничего не держало в этом городе! Полиция, скорее всего, тоже куплена Лазаром. Она не надеялась на их помощь и на то, что они докопаются до правды. Подойдя к своей машине, София остановилась. Сердце дрогнуло и забилось сильнее, живот скрутило, начало подташнивать, и она поняла, что еще ничего не ела. Рука застыла на дверной ручке машины. Всего лишь двадцать минут отделяют ее от начала новой жизни. Двадцать минут придется ехать до цыганской деревни и надеяться, что ее примут. Двадцать минут в безудержном волнении и постоянных мыслях. Все же рука потянула ручку, и дверца машины открылась, приглашая ее сесть внутрь, оставить этот мир и начать жизнь заново. К удивлению Софии, в дороге все мысли улетучились. Она не думала о том, как ее встретят. Она точно знала, что должна сделать сама – просить прощения! Проехав мимо знакомого ангара, София невольно улыбнулась, она даже кожей ощутила прикосновения Ромаля. Анхеля! Вряд ли он теперь для нее Ромаль… Улыбка спала, волнение снова начало нарастать, когда показались крыши домов. На лобовое стекло упали крупные капли дождя, хотя осадков сегодня не обещали. Тут же заработали дворники, стирая мокрые следы и улучшая обзор. София притормозила, лишь завидев справа знакомый забор. Ворота были открыты, будто приглашали ее заехать. Не мешкая, она свернула направо и заехала во двор. Увидев черный «Мустанг», она припарковала свой красный «Фольксваген» рядом с ним. Девушка не торопилась выходить, хотелось перевести дыхание. Да еще этот дождь… К черту дождь! Чего греха таить – она волнуется так сильно, что руки дрожат, голос пропал и кожа побледнела… София подняла взгляд на вход в дом. Та распахнулась, и на крыльцо выбежала Ясмин. София улыбнулась, забыв про страх и волнение. Господи, как она соскучилась по ней… И надеялась, что та еще не вышла замуж. Прошло не так много времени, скорее всего, не успела. София открыла дверцу и вышла из машины. Ясмин улыбалась, прикрыв рот руками и застыв на месте. Девушка была явно шокирована и не ожидала увидеть Софию здесь. София прошла к багажнику и вытащила чемодан. Она поставила его на землю, чувствуя, как холодные капли дождя стекают по волосам, лицу и плечам. Она поежилась, но не от холода. Схватилась за ручку и покатила чемодан к дому. На лестнице она увидела счастливую Розу, та махала ей рукой, потом сестры переглянулись и засмеялись. Дверь снова открылась, и на пороге появилась бабушка Гюли, следом за ней вышел Ромаль, явно не понимая, что здесь происходит. Но осознание пришло в ту же секунду, как он увидел чемодан. – Если ты сейчас примешь ее, – произнесла бабушка Гюли, – то придется пережить много горя, бед и слез. Шокированный Ромаль перевел на нее взгляд, девочки перестали смеяться, а бабушка Гюли добавила: – Выбор за тобой. Глава 37 Разве может быть выбор, когда перед ним стоит отважная девушка с чемоданом в руке? Никакие горе, беды и слезы не способны изменить принятое им решение. Ромаль молча спустился с лестницы, встречаясь взглядом с Софией. Она уже не надеялась на ответный шаг, особенно после слов бабушки Гюли, но он подошел к ней, не отрывая от нее взгляда ни на долю секунды. Ромаль нежно провел пальцем по ее щеке, затем притянул к себе и губами коснулся ее губ, София закрыла глаза отдавшись поцелую. Она схватилась за его плечи, не испытывая никакого смущения перед зрителями. Кажется, они оба напрочь забыли о том, что на них смотрят. Девочки на крыльце смущенно хихикали. Этот поцелуй… Он стал самым нежным в ее жизни… Руки Ромаля скользнули на ее талию и прижали ее тело к себе еще ближе. Между ними не было расстояния, и хотелось остаться в таком единении на всю жизнь. София скучала по этому мужчине, по его прикосновениям, по его губам, по телу. И не так уж много времени потребовалось, чтобы осознать это окончательно. Поцелуй прервался, Ромаль первым оторвался от ее губ. Он снова заглянул ей в глаза и уже хотел что-то сказать, но София его опередила. – Знаю, что сильно обидела тебя, и не раз, ты можешь не прощать меня. Если понадобится, я могу завоевать твое сердце заново. Только дай мне время, – сказала она серьезно. – Тебе понадобится вся жизнь для этого, – улыбнулся Ромаль. – Готова быть рядом со мной всю жизнь?