* * * ПРОЛОГ Песня Каждое утро одно и то же. Свернувшись в позе эмбриона, я стараюсь не замечать камушки, впивающиеся мне в щёку; грязь, настолько глубоко въевшуюся под ногти, что даже почернела ногтевая пластина. Я не думаю о своих длинных светлых волосах, слипшихся от грязи. Или о вони, исходящей от моего тела, потому что давно не принимала душ. Я стараюсь не давиться повисшим в воздухе смрадом моих же испражнений, который окутывает комнату и въедается под кожу. Все это когда-то беспокоило меня. Теперь же я едва обращаю на это внимание. Потому что могу думать только об одном — о том, что происходит сейчас. В темноте. В пустой комнате. Равномерное биение моего сердца. Воздух, вдыхаемый и выдыхаемый из моих лёгких. И песня. Она начинается со свиста. Пронзительного. Самый ужасный звук, который я когда-либо слышала. Я прикрываю уши. А когда это не срабатывает, затыкаю их пальцами. Но всё равно его слышу. Свист. Ненавижу его. А он всё продолжается и продолжается, и продолжается. И затем превращается в нечто, напоминающее глухое пение. Будто кто-то напевает мотив с закрытым ртом. Тон напева то возрастает, то понижается. Вверх и вниз. Без слов. Просто мелодия. Одновременно знакомая и внушающая ужас. Она громкая. Слишком громкая, по сравнению с тишиной, к которой я привыкла. Диссонирующая. Не попадающая в тон. Звучит это так, как будто мелодию, которая должна по своей сути быть прекрасной, зажевали и выплюнули обратно. Как в фильме ужасов. А потом она прекращается. И начинается пение. И в этот момент становится хуже всего. Потому что я понимаю слова. Я знаю их, даже если и не узнаю голос, который поёт. Я знаю слова. Хотя и не понимаю, откуда именно. Они заставляют меня грустить. И злиться. Почти сводят с ума… Но ещё более ужасно то, что я чувствую любовь. Глубоко внутри. Вырванную из моего кровоточащего сердца, разрушившую меня на множество мелких острых осколков. Любовь. Я её чувствую. Но не понимаю. И слова не прекращаются. Я отчаянно хочу узнать, кому принадлежит этот голос. Я кричу, пока горло не начинает саднить и кровоточить. Я кричу до тех пор, когда уже просто больше не в состоянии кричать. А песня всё продолжается. И продолжается. И продолжается. Напоминая мне о прошлом. Забирая будущее. Никто не будет скучать по маленькой пропавшей девочке… ГЛАВА 1 День 1 Настоящее Двадцать веков беспробудного сна. Бип. Бип. Бип. Я прихожу в себя. Голова пульсирует от боли, и я уверена, что прокусила нижнюю губу. Во рту чувствуется привкус крови. Металлический. Как после облизывания монеты. В горле пересохло, и я не могу сглотнуть, хоть и сильно стараюсь. Никогда в жизни мне не хотелось пить так сильно, как сейчас. Со стоном переворачиваюсь на бок и подтягиваю ноги к груди. Мне больно. Очень больно. Боль ощущается в каждой клеточке. Нет ни одного места на теле, которое бы не болело. Такое впечатление, что я с разбегу врезалась в кирпичную стену. Распахиваю глаза и не могу ничего разглядеть в размытой темноте. Через грязное окно льется слабый свет, но я вижу лишь тени. Ощупываю своё лицо и обнаруживаю, что мои очки пропали. Я мгновенно чувствую подавляющую панику. Мои очки пропали! Без них я ничего не вижу! Прищурившись, оглядываюсь вокруг, пока глаза привыкают к плохому освещению, но без очков я не могу разглядеть хоть что-нибудь примечательное. Уверена, что я больше не в Канзасе. Но определить, где именно нахожусь, не могу. Я медленно сажусь и отползаю назад, пока не упираюсь спиной в стену. Подо мной жёсткий бетонный пол. Я не сдерживаю тихого писка, но быстро захлопываю рот, пугаясь собственного голоса. Тру ладонями глаза; в голове стучит и от этого мне тяжело думать. Где я? Трясу головой и стону от боли, распространяющейся по телу, как паутина. Пробегаю пальцами вверх по шее, вздрагиваю от того, какой стала на ощупь моя нежная кожа. Я распахиваю глаза настолько широко, насколько могу, отчаянно пытаясь увидеть. Нуждаясь в этом. Ничего! Я ничего не вижу! Где мои очки? Ползаю на четвереньках, шарю руками по полу, надеясь, что они просто упали.