Вот только их ждет разочарование. Мы найдем над чем поработать сегодня, потому что мне не хочется портить весь день сыну своим видом, если придется торчать дома. Лучше уж отправлюсь на стройку. В детстве Коула все было по-другому, и между нами существовала крепкая связь. Мы многое делали вместе, часто общались, и он хотел проводить побольше времени со мной, но потом она добралась до него. Мать Коула знает, что может влиять на меня лишь через него, и с радостью воспользовалась этой возможностью. Она манипулировала сыном словно шахматной фигурой. И в конце концов он поверил в то, что я был злодеем, а она — невинной жертвой. Будто в ее поступках не было ничего плохого, а в моих — ничего хорошего. Поэтому через какое-то время я решил просто оставаться рядом, в надежде, что со временем Коул поумнеет, мы преодолеем это и рано или поздно он разгадает ложь в словах матери, независимо от того, сколько терпения и аргументов для этого потребуется. Поэтому нам повезло, что Джордан поселится с нами. Она станет хорошим буфером в наших отношениях. Несмотря на то что меня выбило из колеи, когда я узнал, кто она такая. Я закрываю глаза тыльной стороной ладони и вспоминаю ту ночь. Мне было весело с ней в кинотеатре. Ее остроумие, чувство юмора и то, как просто мы нашли общий язык. Джордан легко расслабилась рядом со мной во время фильма, и это выглядело так естественно. А как она мне улыбалась… Нет, я не позвал бы ее на свидание, она слишком молода, к тому же сразу обмолвилась, что у нее есть парень. Но эта мысль возникла у меня на пару мгновений. Ведь Джордан такая классная. Неудивительно, что я почувствовал злость, когда узнал, кто она такая. Помню, как сжал челюсти, подслушав ее телефонный разговор. Я разозлился, потому что позавидовал сыну. Да я бы позавидовал любому девятнадцатилетнему парню, которому посчастливилось бы встречаться с Джордан. У нее безупречная кожа и дерзко вздернутый нос. А еще восхитительная нижняя губа, которая притягивала мой взгляд, и, уверен, она это заметила. А как она откинула голову на спинку кресла, положила ноги на впереди стоящее сиденье и так удобно устроилась рядом. Кажется, ей тоже было комфортно со мной. Вот только девушка моей мечты под запретом. Она принадлежит Коулу, и ей всего девятнадцать. Так что у меня нет никаких шансов. Она ребенок, и мне следует запрятать свои мимолетные грязные мысли подальше. Телефон начинает вибрировать на тумбочке, я тянусь за ним, а затем смотрю на экран. С губ тут же срывается стон. Только не это. Но я все же поднимаю трубку и, закрыв глаза, прижимаю сотовый к уху. — Рановато для звонка, тебе не кажется? В ответ раздается знойный, сексуальный и отрепетированный смех моей бывшей, Линдси. Эта женщина привыкла получать то, чего хочет, от любого. Ну, почти любого. — Но ведь ты уже не спишь, — дразнит она. Я сдерживаю смешок. Некоторые женщины, став матерями в юности, позже жалеют, что упустили свою молодость. Вот только к Линдси Кенмонт это не относится. Она не упустила ни мгновения, потому что не сдерживалась ни во время беременности, ни когда Коул был малышом. — Как он? — спрашивает она. Зевнув, я отбрасываю одеяло, свешиваю ноги с кровати и сажусь. — Накормлен, в тепле и безопасности. — Я провожу рукой по волосам. — Это все, в чем я сейчас уверен. — Но потом добавляю: — Кстати, меня удивило, что ты не стала возражать. — Так вот почему ты предложил ему переехать? Надеялся, что на самом деле этого не произойдет? — требовательно спрашивает она. — Я не против, что он поживет с тобой. Самое время тебе взять за него ответственность. Самое время мне… Господи. Я смеюсь себе под нос и, покачав головой, встаю с кровати. — Так что ты хотела, Линдси? Знаешь ведь, что я не люблю начинать свой день с разговора с тобой. На мгновение в трубке повисает тишина. — О, ты и сам знаешь, чего я хочу, — отвечает она с вновь появившимися дразнящими нотками в голосе. И, несмотря на презрение, которое я испытываю к ней сейчас, кровь вопреки рассудку все же устремляется к моему паху. В конце концов, когда-то нам с ней было весело. И мое тело это помнит. К тому же я уже давно ни с кем не спал. Но я не настолько отчаялся, чтобы воспользоваться этим приглашением. Во всяком случае, пока. — Так вот в чем дело? — Прижав телефон плечом к уху, я поднимаю джинсы со скамьи в изножье кровати и натягиваю их. — Думаешь, я примчусь к тебе, когда ты порвешь с очередным парнем, напьешься и захочешь потрахаться? — А почему бы и нет? — парирует она. — Неважно, кто появляется в наших жизнях, но всегда останется то, что у нас получается лучше всего, верно? — Конечно, Линдси. — Мой голос просто сочится сарказмом. — Ты же ни с кем не встречаешься? — спрашивает она, хотя и сама знает ответ. — К тому же мы не раз прыгали в постель друг к другу за все эти годы, чтобы немного выпустить пар. И не помню, чтобы ты возмущался. — Ага, — тяжело вздыхаю я. — Но это связано лишь с отсутствием выбора. Мы живем в маленьком городке, ты и сама это понимаешь. — Засранец. С губ невольно срывается смешок. Следует отдать ей должное: обычно эта женщина не скупится на оскорбления. Но, если честно, она права. После нашего расставания, когда Коулу исполнилось два года, мы все же встречались время от времени. Но и я не соврал. Несмотря на отличный секс и ее великолепное тело, мы ладили, лишь находясь в одной кровати, поэтому я возвращался, только когда не было другого выбора. В нашем городке каждая вторая женщина — чья-то сестра или дочь, поэтому, если вы решите трахнуться с ними, будьте любезны через какое-то время надеть им кольцо. А к этому я не готов. Особенно после того, как в девятнадцать лет стал отцом. Если когда-нибудь от меня и забеременеет еще одна женщина, то это будет моя жена. А ею станет только та, кем я не смогу насытиться. Да, я хочу еще детей. И всегда хотел. Но в свои тридцать восемь, за два года до сорока, понимаю, что Коул, скорее всего, останется моим единственным ребенком. Я слишком стар, чтобы начинать все сначала. — Ну давай же, — уговаривает она. — Что ты теряешь? Я же знаю, ты помнишь, как нам хорошо вместе. И как тебе все это нравилось, Пайк. Помнишь то лето, когда мне было семнадцать? Это лучшие воспоминания в моей жизни. Да, но не те, что появились после. — Помнишь, как мы с тобой занимались сексом под одеялом на диване, пока родители спали наверху? — интересуется она, словно я мог это забыть. — К тому же я знаю, что у тебя все еще очень хороший аппетит. Возбуждение опаляет мою кожу, и я замираю. — Приходи ко мне, трахни меня, — уговаривает она. Я недолго раздумываю над ее предложением, но затем качаю головой. Оно заманчивое. И мое тело хочет этого. К тому же стоит признаться хотя бы самому себе, что я чертовски одинок, и, если задуматься над этим хоть на секунду, на меня накатывает тоска. Я слишком часто просыпаюсь в пустой постели, что мне совершенно не нравится. Но от этого предложения откажусь. Устал переступать через свою гордость всякий раз, когда она зовет меня. — Мне пора на работу. Я вешаю трубку, прежде чем успеваю передумать, засовываю мобильник в задний карман и иду к комоду за футболкой. Но тот снова гудит. — Какая же она упертая, — ворчу я и вытаскиваю телефон из кармана. Но на этот раз на экране отображается имя Датча. Я принимаю звонок и прижимаю трубку к уху. — Да. — Идет дождь. — Да неужели? Ты не шутишь? — смеюсь я, натягивая футболку через голову. — Да ты капитан Очевидность. — Выгляни в окно. Я замираю, и каждый мускул в теле мгновенно напрягается. Черт побери. По его тону несложно догадаться, что я там увижу, но все же подхожу, отодвигаю занавеску и вглядываюсь в утреннее небо. — Черт. По обеим сторонам дороги несутся стремительные потоки дождевой воды, которые сбивают побелку с бордюров и скрываются в стоках ливневой канализации. Сама улица превратилась в оркестр. Капли барабанят по земле и капотам автомобилей, а дождь такой сильный, что едва можно рассмотреть дом, стоящий напротив. — Мы с ребятами договорились встретиться в магазине, — говорит Датч. — Хотим закупить брезент и мешки с песком, а затем отправиться на стройку. — Буду через двадцать минут, — отвечаю я, и мы одновременно кладем трубки. Достав из ящика несколько пар носков, вновь прячу телефон в карман и, быстро почистив зубы, выхожу из комнаты. Я шагаю по коридору мимо пустой спальни, общей ванной и закрытой двери второй спальни, тут же вспомнив, что она больше не пустует. Но стоит мне добраться до лестницы, как в нос ударяет сладкий и пьянящий запах, заставляющий кожу гудеть. Я останавливаюсь и делаю глубокий вдох. Желудок тут же напоминает о том, что его неплохо бы чем-то наполнить. Вчера Джордан задула свечку после ужина. Неужели она оставила одну гореть на всю ночь? Видимо, стоит поговорить с ней об этом. Помимо того, что это небезопасно, мне совершенно не хочется, чтобы из-за всей этой ароматерапии мой желудок думал, что в доме есть черничные кексы, хотя это не так. Ступени скрипят под ногами. Оказавшись на первом этаже, оглядываюсь по сторонам и замечаю, что в гостиной горит свет, а из кухни доносится тихая музыка. Войдя на кухню, вижу Джордан, сидящую в темноте за кухонным островком. Она расположилась перед ноутбуком, зажав в ладонях чашку кофе. Я замираю на мгновение, удивляясь, насколько по-другому она сейчас выглядит: глаза мерцают в тусклом свете экрана, а лицо окутано паром, поднимающимся от кружки. Пряди светлых волос, выбившиеся из небрежного пучка на макушке, обрамляют щеки девушки. Она вытягивает губы и дует на кофе, чтобы остудить его. Узкий подбородок, длинные ресницы, маленький носик и… Прежде чем я успеваю себя остановить, мой взгляд скользит к ее безупречным, гладким, загорелым ногам, которые виднеются из-под коротких пижамных шорт. Возбуждение тут же ощущается в животе, и я, нахмурившись, отворачиваюсь в сторону.