Я моргаю и пытаюсь отвернуться. Его карие глаза из-за кухонной лампы кажутся зеленее, а мокрые после душа волосы успели высохнуть, и сейчас Пайк больше похож на старшего брата, чем на отца Коула. Я скольжу взглядом от его улыбки к узорам на руках, пока он ополаскивает посуду. А затем отворачиваюсь и, подняв свой телефон с кухонной тумбы, уже собираюсь уйти, но тут кое-что вспоминаю. — Могу я узнать ваш номер телефона? — повернувшись, спрашиваю я. — На случай, если вдруг возникнут проблемы или потеряю ключ, или случится что-то еще. Прервавшись на секунду, он смотрит на меня через плечо. — Ой, верно. — Затем выключает кран, берет полотенце и вытирает руки. — Отличная идея. Сейчас. Он хватает телефон, снимает блокировку и протягивает его мне. — Запиши пока свой номер мне. Я протягиваю ему свой телефон и забираю его, а затем вбиваю номер и свое имя. Как хорошо, что я про это вспомнила. Ведь могло случиться все что угодно. А вдруг затопило бы подвал или доставили бы посылку на его имя, или я не успею приготовить ужин в один из вечеров, и мне придется его об этом предупредить… Теперь я живу не в том месте, где могу самостоятельно принимать все решения. Я возвращаю ему сотовый, а он отдает мой, но тут из него начинает литься громкая музыка. Отец Коула удивленно смотрит на экран моего телефона. Видимо, случайно открылся музыкальный плеер. Проклятие. Кухню заполняет песня Джорджа Майкла Father Figure[3], и брови мистера Лоусона взлетают вверх, когда начинается двусмысленный припев. От этих слов у меня просто перехватывает дыхание. Я выхватываю телефон и выключаю его. А отец Коула начинает смеяться. Великолепно. — Музыка восьмидесятых? — удивленно спрашивает он. Я провожу пальцами по волосам, а затем засовываю сотовый в задний карман. — Да, я не шутила. Спустя мгновение я поднимаю глаза и вижу, что он с едва заметной улыбкой смотрит на меня. Но затем отводит взгляд, наклоняется и поднимает с пола журнал «Дом и сад», который, видимо, выпал из моей сумки. — И, пожалуйста, зови меня Пайк, — протягивая мне свою находку, просит он. — Не мистер Лоусон, хорошо? Мы стоим очень близко, но я не в силах на него смотреть, потому что под его взглядом все внутри переворачивается. Я киваю и забираю журнал, так и не посмотрев на него. Пайк возвращается к посуде, а я поворачиваюсь, чтобы уйти, но замираю. — Ты же знаешь, что не обязан делать это? — спрашиваю я, подразумевая посуду. — Коул обещал, что сам помоет. Я вижу, как его плечи начинают трястись от смеха, пока он наклоняется, чтобы положить несколько столовых приборов в посудомоечную машину. — Мне тоже когда-то было девятнадцать, — посмотрев на меня, отвечает он. — Поэтому я знаю, что «позже» означает «когда-нибудь», и не факт, что «когда-нибудь» наступит сегодня. Я фыркаю, слегка расслабившись. Он прав. Мне не сосчитать, сколько раз я просыпалась с утра и находила полную раковину грязной посуды. Конечно, меня не очень радует, что отец Коула выполняет за него домашние обязанности. Но пусть они сами с этим разбираются. Главное — что это приходится делать не мне. — Спасибо, — благодарю я и подхожу к холодильнику за бутылкой воды. Но тут мне в голову приходит одна мысль. — А у тебя есть еще дети? — спрашиваю я. Думаю, мне следует знать, могут ли в доме появиться другие люди. Но когда я поворачиваюсь к Пайку, вижу, что его челюсти напряжены, лоб нахмурен, а выражение лица серьезное. — Уверен, Коул сказал бы тебе, если бы у него были братья или сестры. От его укоризненного тона я вытягиваюсь в струнку. Ну конечно же, Коул сказал бы мне об этом. Мы знакомы уже довольно давно. — Верно, — поспешно отвечаю я и качаю головой, делая вид, будто этот глупый вопрос возник у меня из-за небольшого помутнения рассудка. — К тому же я никогда не был женат, — добавляет он, и его кадык дергается. — И появление нескольких детей от разных женщин — не та ошибка, которую мне хотелось бы совершить. Мне становится настолько плохо, что я замираю и молча смотрю на него. Коул оказался незапланированным и даже в какой-то степени нежеланным ребенком для его молодых родителей. Так что мне теперь отчасти понятно, почему у них такие плохие отношения. Но сложно не оценить его прагматизм. Молодой Пайк Лоусон быстро понял, что не стоит делать детей с кем попало. Я не хотела бы испытать подобное вообще. Кажется, Пайк только осознал, что сказал и как это прозвучало, потому что замирает, а затем поворачивается ко мне с извиняющимся выражением лица. — Я… не это имел в виду. Я… — Я понимаю, что ты хотел сказать. Все в порядке. Указав большим пальцем себе за спину, я отступаю в гостиную. — Пойду учиться. Этим летом я собираюсь взять несколько кредитов, так что… спокойной ночи. Он поворачивается к посудомоечной машине, добавляет порошок и включает ее. — Еще раз спасибо, что позволили нам поселиться здесь, — добавляю я. Пайк смотрит на меня. — Спасибо за ужин. Прежде чем выйти из кухни, я подхожу к столу, на котором горит ароматическая свеча. Надо будет поинтересоваться у Пайка, не против ли он этих специфичных запахов в доме. Склонившись над столом, я закрываю глаза, делаю вдох и, как всегда, загадываю, чтобы завтра было лучше, чем сегодня. А затем задуваю пламя. В ту же секунду в нос ударяет резкий запах дыма, поднимающийся в воздух от остывающего фитиля. Я все время загадываю одно и то же желание, когда задуваю свечки. Мечтаю жить такой жизнью, от которой никогда не захочется отдохнуть. Вот к чему я стремлюсь. За исключением спички, которую я задула в кинотеатре. В тот вечер я загадала кое-что другое. Когда открываю глаза, вижу, что Пайк смотрит на меня, но быстро выпрямляется и отворачивается. Выйдя из кухни, прохожу мимо лестницы в гостиную, затем бросаю журнал на край столика рядом с диваном. Теперь здесь кто-то живет. Глава 3 Пайк Я просыпаюсь, медленно поднимая отяжелевшие веки, пока тускло освещенная комната не перестает расплываться перед глазами. На улице еще темно. Обычно я встаю не раньше половины шестого. Так почему… Ой, подождите-ка. Ворча, я открываю глаза немного шире и замечаю слабые отсветы, танцующие на стене спальни. Капли дождя. Вот черт. На улице день, просто небо затянуто тучами. Переворачиваюсь на спину и, прищурившись, вглядываюсь в потолок. И тут же слышу стук капель по водосточным желобам. Я вздыхаю. Черт возьми, что за напасть. Протираю глаза, пытаясь стереть остатки сна, а затем смотрю на часы на прикроватной тумбочке: 5:29. Да уж, как всегда. Я давно отказался от будильника, потому что привык просыпаться каждый день в одно и то же время. Поэтому устанавливаю его просто на всякий случай. Протянув руку, нажимаю на кнопку сбоку, чтобы отключить звонок, пока он не сработал. Из-за дождя придется приостановить стройку, и это собьет весь график. Мне нужно появиться на работе примерно через полтора часа, но половина парней, скорее всего, позвонит и поинтересуется, стоит ли выходить на всю смену в такую погоду и можно ли остаться дома, чтобы поваляться в постели.