– Нет. – Слушай, за меня дадут выкуп! Вот честное слово! Шторм насмешливо приподнял брови. Заинтересованности в этом жесте не было ни капли. – Целый сундук золота! Ты же преступник, ты любишь золото! – Ты плохо меня знаешь. – И знать не хочу! – Ничего не получится, – все с тем же раздражающим сожалением ответил ильх. Словно ему действительно хоть немного жаль! Врун. – Ты останешься здесь. Тебе не стоило при всех говорить про Саленгвард, Мира. И ты не сможешь сбежать. Я решила не отвечать и просто грести. Хочет болтаться у меня на хвосте как поплавок – пусть! – Мира,– голос Шторма как-то изменился. Стал тягучим и густым, словно мед. И в то же время жалящим как перец… Как смертельный яд. – Мира, посмотри на меня. – Умри. – Мира, я не могу тебя отпустить. И не хочу сейчас применять Зов. Но ты не оставляешь мне выбора. Опять он про этот непонятный Зов! Надоело! – Мира. Он скользнул вдоль борта, и мне пришлось посмотреть ему в лицо. В глаза. Я застыла. В серо-зелёной бездне плескалось море. Живое, бурное, губительное. Совсем не ласковое. Это море было злым и яростным. Волна расплескивалась внутри радужек, билась о гранит зрачков, опадала белой пеной. Я резко втянула воздух. А потом привстала и треснула Шторма веслом. Замахнулась, метя в широкие плечи варвара. Но миг, и волна пошла рябью, а вместо головы человеческой весло ударило чешуйчатую змеиную. Дерево треснуло. Морской змей глянул с бешенством, выпустил из ноздрей влажный пар и с хрустом сожрал оставшуюся часть весла. Нырнул в глубину, длинной извилистой тенью прошел под лодкой, пуская волну и заставляя меня схватиться за борта, чтобы не оказаться в воде. На миг блеснул с другой стороны, топорща плавники. Гибкий, сильный, невыносимо прекрасный. Невероятный и невозможный. То, чего не существует в моей четкой и понятной системе мира и координат. Как и мертвых зверей! Выкинув остатки весла, я обняла колени, опустила голову и задумалась. Что делать дальше, я совершенно не понимала. Морской змей исчез. Легко подтянувшись, в лодку влез Шторм. – Ты огрела меня веслом! – словно не веря, заорал он. – Меня. Веслом! – У тебя было что-то с глазами, – буркнула я. – Может, болезнь какая. От избытка вредности в организме. – Что-то с глазами? – Он хватал ртом воздух, как выброшенная на берег рыба. Я покосилась с сомнениями. С ильхом явно творилось что-то неладное, и оказаться с ним в одной лодке в таком состоянии точно не то, о чем я мечтала. – Да. Цвет менялся. Это ненормально. Я уже видела такое в гроте, в самом начале. Я же говорю – что-то с глазами! Шторм еще раз с силой втянул воздух. Закрыл свои странные изменчивые глаза. Открыл. И так посмотрел на меня, что я едва не сиганула за борт. – Великий Горлохум, – медленно протянул он. – Ты не слышишь Зов. Да чтоб я сдох! – Не знаю, о чем ты там толкуешь, но если собрался, то сдохни прямо сейчас, – посоветовала я. – И не мешай мне валить с этого проклятого берега! – А я думал, что ударил тебя о скалы, когда тащил. Вот ты и… оглохла слегка, – снова непонятно произнес Шторм, уставившись на меня, как на неведомый экспонат. – Так откуда, ты говоришь, прикатила? – Я уже сто раз отвечала. Шторм тихо хмыкнул и неожиданно взял мои руки. Я насупилась, но сопротивляться не стала. В одной лодке со слегка ненормальным мужиком вообще лучше особо не сопротивляться. И удивленно посмотрела на свои ладони. Кожа покрылась кровавыми волдырями. Да уж, гребля точно не мое! – Ну вот, стерла руки и осталась без весла. Я ведь предупреждал. И кстати, было больно. – Ври больше, – устало проворчала я. – У тебя башка бронированная. Ну, когда ты этот… хёгг. – Какие удивительные слова знают в необыкновенном Гарасконе, – с явной насмешкой отозвался Шторм. – Надо приложить мазь с пеплом. К утру заживет. У тебя очень нежные руки, Мира. Держа мои ладони левой рукой, правой он зачерпнул воду. Только она не осталась в пригоршне, а потянулась за мужскими пальцами, словно ниточка за иглой. Почти не дыша, я смотрела, как струйка обвивает мои руки, мягко смывая кровь и грязь. – Как… как ты это делаешь? – завороженная, выдохнула я. Губы ильха дрогнули в улыбке. – Диковинный город Гараскон, где совсем не водятся водные хёгги. И это при том, что он стоит на самом краю моря… – Хватит надо мной издеваться, – огрызнулась я. И ежу понятно, что вру я плохо. Но после прогулки в Саленгвард это уже не имело значения. Шторм негромко рассмеялся, посыпал мои руки пеплом из своего мешочка. Оттуда же вытащил тряпицу и крепко забинтовал. Удивительно, но и порошок, и ткань оказались сухими. А руки ильха – слишком заботливыми. Словно… словно ему не все равно. Хотя мы оба знаем, что единственное, о чем он печется – это пепел. Кости из мертвого города. Ради них он меня лечит. Из-за них не отпускает. – Я все равно сбегу, – тихо и яростно сказала я. Шторм поднял голову, и наши взгляды встретились. Нет, ильх не был спокойным. Он просто очень хорошо умел скрывать свои чувства. И в его глазах снова жило море… Скользнув ладонью по моей руке, ильх провел по шее, отчего мою кожу покрыли мурашки. Мягко завел руку под мои волосы, на затылок, притянул к себе. И поцеловал. Горячий язык прошелся по моим губам, огладил порочной лаской. Разомкнул губы и соприкоснулся с моим языком. Удивительно, но у Шторма был вкус не моря, а пожара. Огня и перца, золы и терпких северных ягод… Или мне так почудилось, потому что от его поцелуя закружилась голова и стало нечем дышать. Осталось лишь одно на двоих дыхание, как было там – на глубине. И мгновение острого, почти болезненного удовольствия от этого короткого, мимолетного поцелуя. Я ахнула ему в губы, и Шторм разжал руки, выпуская меня. Несколько томительных мгновений мы смотрели друг на друга, тяжело дыша. – А вот и ответ. – Ильх втянул воздух и отодвинулся. – Ты совершаешь ошибки, затуманная дева. Это может плохо для тебя кончиться. Жители Последнего Берега – народ жесткий. Долго думать над твоей судьбой не станут. Если узнают, что ты пришла из-за Тумана – отправят в море с камнем на шее. Даже ты с таким не выплывешь. – Как ты понял? – прошептала я. – Твой язык сказал правду. – Ильх усмехнулся. – Когда был у меня во рту. – Ты снова издеваешься? При чем тут… Думаешь, в Гарасконе девы не умеют целоваться? – Я все еще пыталась взять себя в руки. Демон проклятый! Поцелуй длился лишь пару мгновений, да это и не поцелуй почти! Так почему он так на меня подействовал? – Целоваться? – Шторм удивленно растянул слово, словно никогда его не слышал. – Хм… Ты ничего не знаешь о фьордах, ведь так, дева из-за Тумана? На фьордах девы не целуются, лильган. Впрочем, ильхи – тоже. Здесь слышат Зов. И никто не делает так, как только что сделал я. Или ты. Зато так делают в твоей мертвой Конфедерации, не так ли? – Что? – опешила я. Да уж, я снова сплоховала. Хотя чему удивляться. И правда ничего не знаю о фьордах и вру на каждом шагу. От того, что ильх меня рассекретил, я даже испытала облегчение. Хотя и злость тоже. Из-за выбранного им способа! И как-то незаметно для самой себя я выложила ему все. О запущенном в небо фантоме, самолете и бегстве от убийцы, который представился моим мужем. – Вот и все, – тихо закончила я. – Ты прав. Я ничего не знаю о фьордах. Я просто хотела выжить. И с того хёггкара я спрыгнула, чтобы спастись. Шторм хмурился, но молчал, и я не выдержала: – Что ты собираешься теперь делать? Теперь, когда знаешь правду? Ты меня отпустишь? Ты ведь можешь провести меня через скалы! Или сообщить Андерсу Эриксону о том, что я здесь. Уверена, он за меня заплатит… Ильх помрачнел. И я вдруг заметила, что вода вокруг нас тоже заволновалась и пошла волнами, угрожающе раскачивая маленькую лодочку. – Отпустишь? – схватила я ильха за руку. Он посмотрел на наши ладони. Его – сильные и загорелые, мои хрупкие, белые и перемотанные тряпицами. Поднял темный взгляд. – Твоя свобода – это тысяча щепотей пепла, лильган, – сказал Шторм. Что? А ведь мне показалось, что мы почти подружились! Что он все понял, что он поможет! Да я уже попрощалась с Последним Берегом! Дура вдвойне.