– Не в этот раз. Еще один шаг. Демоны, почему эта доска такая узкая? И почему Шторма это совсем не заботит? Он даже под ноги не смотрит. Может, и его хромота – обман? Но нет… я видела, как плохо ему было на скалах. Тогда ильх не притворялся. Или я снова заблуждаюсь? Я ведь поверила, что вижу перед собой почти обычного человека! На скалах Шторм на миг снял свою маску, и я ощутила, насколько он опасен. Но потом позволила себе снова расслабиться, снова обманулась легкой улыбкой и заботой. А сейчас мой инстинкт самосохранения просто вопил о том, что надо бежать от того, кто стоит со мной на одной доске. Что этот ильх опаснее, чем кажется. И гораздо, гораздо смертоноснее. Что свой знак на лице он получил заслуженно. И что истинные истории о Ярле-Кровавое-Лезвие страшнее, чем рассказанные у костра сказки. Вот только бежать было некуда. – Зря ты сюда полезла, Мира, – задумчиво протянул он. – И все же я рад, что ты узнала. – Почему? – прошептала я. – Я хочу, чтобы ты понимала, кто я, когда мы будем в воде. Я всегда этого хотел. – С чего ты взял, что мы будем в воде? – Нет? Шаг-шаг. – Нет. Он склонил голову, словно соглашаясь. – Жаль. – Жаль, что не остался на берегу? Он улыбнулся, и это была совсем другая улыбка. Понимающая. Проклятье, вот сдались мне эти морские мори! И почему их появление настолько меня задело? Отвечать на этот вопрос я не хотела даже мысленно. Я втянула воздух и сделала еще один шаг назад. Но проклятая доска закончилась. Похоже, черный хёггкар подыгрывал своему проклятому капитану. Я рухнула на борт «Ярости Моря», роняя нож. Тело привычно сгруппировалось, и, мягко перекатившись, я потянулась к оружию. И вскрикнула, потому что на лезвие наступила нога в грубом сапоге. Я дернула рукоять – бесполезно. Шторм даже не шелохнулся. Поняв, что клинок я бездарно потеряла, откатилась в сторону и вскочила. Ильх смотрел на меня, даже не пытаясь поднять трофей. – Когда напал медведь, я кинула тебе нож, – вспомнила я. – Почему ты его не взял? Почему-то это казалось важным. Очень важным. Как много таких важных мелочей я упустила с ним? – Я не беру в руки оружие, лильган, – обманчиво мягко произнес Ярл. И добавил: – Если не собираюсь убивать. Пнул ногой, и нож улетел за борт. Я торопливо оглянулась, пытаясь найти хоть какое-нибудь оружие. Но палуба «Ярости» была совершенно чистой. Выскоблена до блеска! А на то, чтобы оторвать кусок борта, у меня явно не хватит сил. Шторм – по привычке я все еще звала его так – снова сделал ко мне шаг. Скользкий, совершенно беззвучный. – Не подходи! – Разве ты меня боишься? Вряд ли я могла внятно объяснить, какое именно чувство испытываю. – Я знаю, на что ты способен. – Не думаю. – Вот именно! – выкрикнула я. Разум метался, ища пути спасения. Внизу бился Белый Ёрмун, иногда встряхивая корабль. Скользкий шаг. – Я сказала – не приближайся! – Ты не можешь стоять на этой палубе вечность, лильган. – Я не лильган! – обозлилась я. И снова быстро осмотрелась. Надо заговорить ему зубы, отвлечь… – Хватит так меня называть! У меня есть имя. – Как скажешь, лильган, – отозвался он. В свете луны глаза ильха казались серебряными, никакой зелени. И никаких эмоций. В умении владеть собой он мог бы потягаться с лучшими бойцами Конфедерации. И задери меня демоны, проклятый ильх мог бы победить! Но каким-то чутьем я знала, что варвар далеко не так спокоен, как показывает. Может, об этом рычала волна, все яростнее бьющая в борт хёггкара. – Довольно, Мира. Слишком быстрое движение. Но я уже научилась их замечать и видеть тот миг, когда ильх срывается с места. Я не обладала его скоростью, но я начала движение на один вздох раньше. Рванула в сторону, уцепилась за натянутые тросы, провернулась в воздухе и двинула Шторма ногами в грудь. Вложила в удар вес своего тела и силу инерции – его собственной. А потом отцепилась от веревок, ударила его под колено раненой ноги, отпихнула. Шторм пролетел пару шагов и кувыркнулся прямиком за борт! Только вот в самый последний момент уцепил и меня! Его ладонь обхватила мое запястье, когда ильх тяжело повис за бортом. С тяжелым хрипом я глянула вниз. Белый Ёрмун бился о хёггкар, ожидая подношение. – Мира, отпусти! – крикнул Шторм. – Отпусти меня! Что? Я непонимающе уставилась на наши руки. Это не он держался за меня. Это я держала его. Настоящее и прошлое сплелись воедино. Я дышала раненым зверем, я ничего не понимала! Внизу была пропасть. Вокруг билась стихия. Я видела свою руку – тонкую, детскую. Такую слабую… «Не отпускай меня, Мира!» – закричал Майк. – Мира, отпусти меня! Все хорошо. Просто отпусти! Ни за что! Я захрипела, не чувствуя, как из глаз катятся слезы. Я не отпущу ни за что. Даже если останусь без руки. Даже если ее оторвет к демонам! Я не разожму пальцы. Я не позволю этому снова случиться… – Мира! Когда-то один ильх с невозможными глазами спросил, чего я больше всего боюсь. И я ему соврала. Ведь боялась я только этого. Разжать ладонь и отпустить того, кто дорог. Кто так дорог, что жизнь без него становится невыносимой. – Посмотри на меня! – Его голос приказывал, и я сморгнула с ресниц влагу. – Дай мне вторую руку. Я протянула, не думая. Подчиняясь новой незнакомой власти в голосе варвара. Он умел подчинять. Рывок. И мы оба полетели в белую бездну, раскрывшую жадную пасть у борта хёггкара. Глава 22 Прошлое и настоящее. Снова в одной связке, в одном узле. Сложном, как на тряпице, которым Шторм бинтовал мою руку. Потом я смотрела на этот узел и думала о том, что таким вяжут корабельные снасти. Я могла бы догадаться раньше. Все-таки ушлый Брик слишком часто просил рассказывать о Ярле. Я упала на самое дно. Белая пелена Ёрмуна обнимала со всех сторон. Но рядом был тот, кто оттолкнулся ногами и потянул меня наверх. На этот раз не морской змей, а человек с черным знаком опасности на лице. И он не отпускал мою руку, когда тащил. Когда прижимал к скользкому боку хёггкара. И когда целовал. Его язык скользнул внутрь – по распахнутым губам, по самому краю. А потом сразу жадно и порочно! Наружу и снова внутрь…С глухим стоном, с первобытным желанием, со вкусом соли. С хриплым дыханием. С горячим, возбуждающим шепотом. Вокруг бушевал поток, но в глазах Шторма не было ни капли страха. Да и сами глаза уже мало напоминали человеческие. – Шторм… – Знаешь, как трудно сдерживаться, когда ты в воде, лильган? Как трудно не прикасаться к тебе? Каждый раз… Когда ты заходила в грот, мне приходилось вспоминать самые отвратительные моменты моей жизни, чтобы удержаться от прикосновения. Но это плохо помогает, когда ты рядом. И когда вокруг – вода. Каждая капля шепчет мне о тебе. Я чувствую их, стекающие по твоей коже. Ощущаю. Они ласкают тебя так, как не позволено мне. Я почти сходил с ума, лильган. Ты даже не представляешь, что я хотел с тобой сделать. Что до сих пор хочу… Он медленно – нарочито медленно – слизал соленые капли с моей шеи. И меня затрясло от желания. – И эти ваши проклятые колдовские поцелуи. Я думал о них. Снова и снова. О губах. О том, какой у тебя вкус. Меня трясло от его рук и слов. От его несдержанности и возбуждения. От прикосновений. – Я спрошу еще раз, Мира. Ты поплаваешь со мной? Словно я могла сказать нет, когда тело пылает от желания. Когда каждая ласка обжигает и клеймит. – Скажи. Я хочу слышать. – Я поплаваю… с тобой. – Еще.