За вдохом выдох… Почему этот звук так пугает меня? И почему никто, кроме меня, не обращает на него внимания? Хотя это можно понять. Зал буквально содрогался от рева Агмунд-хёгга, который пытался раздавить лапой Шторма, от грохота падающих камней и разбивающихся стен. Но тогда почему в этой ужасающей какофонии я так явно слышу чужое дыхание? И почему эти звуки едва не останавливают ужасом мое сердце? – Дева… Мира! Очнись! Да что с тобой? Эйтри дернул меня на пол, прижал, не давая подняться. Перед глазами возникло его обеспокоенное лицо. В другое время меня бы это развеселило. Неужели высокомерный ильх тревожится обо мне? Да быть такого не может! Раньше я непременно съязвила бы на этот счет. Но сейчас меня не волновал Эйтри. Меня пугал звук, который казался громким в этом заполненном ударами зале. – Мира! – Ты слышишь дыхание? – шепотом спросила я. – Чье? – Ильх выглядел озадаченным. – Вот именно. Чье… Черный хёгг Агмунда вдруг как-то по-собачьи взвыл, его тело облепила тьма, а когда рассеялась – на камни упал риар Дассквила. И выглядел он ошеломленным. – Мой хёгг, – пробормотал Агмунд, дико озираясь. – Мой хёгг просто… сбежал! Оставил меня! Разорвал призыв! Хеллево пекло! Чего он так испугался? Шторм повернулся к нему, и Агмунд шарахнулся в сторону. – Бергтор! Кирас! – заорал он. – Одлис! Вставай, сволочь! Защищай своего риара! Старый воин посмотрел на Агмунда, потом на свой меч, лежащий у ног. Его рана в плечо казалась легкой, но Одлис лишь покачал головой. – Прости, риар. И не добавил слово «мой». Кирас и Бергтор ошеломленно переглянулись, обернулись на Шторма. И тоже опустили мечи. Мы все посмотрели на ильха, который неторопливо приближался к Агмунду. Время словно остановилось. В клочьях тумана, в крови, с улыбкой на губах и ледяным холодом в глазах, к риару Дассквила шел Ярл-Кровавое-Лезвие. Шел за возмездием, и воины Аргмунда – все, кто пострадал от меча этого ильха, и те, кто еще мог сражаться, – отступали с его пути. Опускали оружие и освобождали дорогу, испытывая почти суеверный ужас перед человеком, идущим мимо. Шторм на них не смотрел. Его взгляд был прикован лишь к Агмунду. Тот, поняв, что защищать его больше никто не будет, выругался сквозь зубы, сделал шаг назад – под укрытие из костей мертвого хёгга. – Сражайся, – сказал Шторм. Агмунд оскалился, показав окровавленные зубы. И снова попятился. – Бери меч и сражайся. – Шторм подцепил ногой валяющийся клинок, пнул в сторону врага, и тот со звоном прокатился по камням. Агмунд снова отступил, но за его спиной теперь было черное озеро – дальше отступать некуда. Воины провожали своего риара хмурыми взглядами. Кирас скривился и плюнул на пол. Агмунд ощерился по-звериному, схватил меч и напал. Он успел сделать один удар, прежде чем короткий кровавый росчерк украсил его шею. Как раз над тонким матовым кольцом. Все замерли, глядя, как падает на камни тело риара Дассквила. Брызги крови оросили останки Вёльхона и темноту внутри его костей. Шторм отвернулся. Словно смерть давнего врага больше ничего для него не значила. Шелест-вздох снова прокатился по залу. Но на этот раз его услышали все. –Это еще что такое? – вскинулся Эйтри. Черное озеро внутри свёрнутого кольцом Вёльхона пошло рябью. От центра к краям потекли тягучие, ленивые кольца. А там, в сердцевине, медленно закрутилась воронка. Все стихло. Все застыли. Даже ветер, кажется, боялся нарушить хрупкое затишье и растворился в тенях и тумане. Раненые воины вытянули шеи, уставившись на круги, расходящиеся по черной воде. Хотя какая же это вода? Нет… То, что я первый раз приняла за зеркало или даже за дыру из-за совершенно гладкой, непроницаемой тьмы, сейчас билось волнами. Они нарастали и нарастали, уже выплескиваясь из малахитовых бортов и оставляя на камнях тягучие, маслянистые капли с красноватым отливом. – Это же… кровь. – В пугающей тишине голос Эйтри прозвучал глухо. – Кровь… хёгга! – Сейчас важнее, что эта кровь скрывает, – ответил Одлис. – Все, кто еще может держать оружие – поднять мечи! Воины, кряхтя и ругаясь, сгрудились спина к спине. Эйтри, стонущий Ирган, я и Шторм – встали рядом. Брика видно не было, мальчик где-то спрятался. Или сбежал. Я хотела в это верить. Черное кровяное озеро забурлило, воронка в центре разошлась. Изнутри снова донеслись звуки дыхания, и это было так жутко, что когда Кирас снова произнес: не к добру – все молча согласились. Из тьмы поднималось…нечто. Масляная кровь Вёльхона медленно стекала с мужской фигуры, выходящей из нее. Сначала показалась голова: длинные, смоляные с проседью волосы и венец из темных бриллиантов. Плечи, облаченные в роскошный бархатный наряд. Черные потоки струились по узкому лицу и худому телу, пока тот, кого веками стерег хёгг, не перешагнул бортик и не поднял голову. Кто-то из воинов Агмунда выругался, не сдержавшись. Остальные просто втянули воздух и наставили мечи на ужас из тьмы. Тот, кто стоял перед нами, когда-то был человеком. Мужчиной. Но теперь из-под спутанных волос смотрело нечто… потустороннее. Правая половина лица этого существа осталась почти нормальной, если не считать мертвенной бледности. И, глядя на нее, можно было увидеть привлекательного ильха, у которого был высокий чистый лоб, яркие темные глаза, крупный нос и тонкие, но выразительные губы. Но если посмотреть слева… То взгляд натыкался на кости черепа, виднеющиеся под истлевшей кожей. И становилось ясно, что тот, кто стоит у черного озера – уже давно не человек. – Нечисть! – выдохнул Кирас. Чудовище рассмеялось, показывая кости челюсти. Это выглядело настолько ужасно, что люди отшатнулись. – Неужели прошло столько времени, что мое имя успели забыть? – Слова хриплым шепотом вылетали из его рта. – Твое имя не забыли. – Шторм выдвинулся вперед, заслоняя меня от чудовища. – Его намеренно стерли из всех летописей. У тебя больше нет имени. – Проклятый риар, – прошептал кто-то. – Владыка Скорби! – Стерли? – Риар пошатнулся. Прикрыл свои жуткие глаза, постоял, покачиваясь. Потом медленно поднял руки и стал рассматривать ладони. Красивую и человеческую – правую, и голые кости на левой. – Люди жестоки к тем, кто от них отличается, – медленно произнес хозяин Саленгварда. – К тем, кто мыслит иначе. И особенно к тем, кто желает изменить мир к лучшему. – Ты хотел погубить этот мир. Даже твой город мертв и предан забвению. И тебе лучше убраться туда же. Владыка Скорби словно не услышал. Он еще постоял, размышляя, потом оторвал взгляд от своих рук, заложил ладони за спину и посмотрел на столпившихся людей. – Что ж, я это предвидел. Даже мой собственный а-тэм предал меня, открыв Саленгвард для тех, кто пришел от меня избавиться. И эта боль навсегда в моем сердце. – И что ты с ним сделал? С а-тэмом? – выкрикнул Ирган. Я удивленно покосилась на парня. А потом заметила быстрый взгляд Шторма. Люди не понимали, как себя вести, и бойкий ильх просто отвлекал внимание Проклятого риара. – Мой подлый побратим будет вечно охранять подступы к Саленгварду, как того и требует клятва верного а-тэма. Его тело приковано в недрах под скалами, в пещере, наполовину заполненной водой. Мой а-тэм останется там навечно. А его душа никогда не уйдет в незримый мир на перерождение и никогда не найдет покоя. Ни его, ни его хёгга. Воины Агмунда отшатнулись, некоторые заметно побледнели. – Но подлость Ёрмуна меня больше не заботит, – задумчиво произнес риар. – Я знал о ней до того, как побратим ее совершил. Я принял меры. Вот только почему ритуал сработал не полностью? Он снова задумчиво осмотрел свое тело. Тронул истлевшую половину лица, хмыкнул. Так, словно гнилая плоть была лишь досадной помехой. Вскинул голову, всматриваясь в лица людей. Жуткие губы растянулись в улыбке. – Три меча разъединили мою суть. Останки не-мертвого Вёльхона, душу которого я поглотил, а кости напитал исцеляющей силой, должны были сохранять мой разум и беречь душу. А вот защитить тело, как подобает, я уже не успел. Совет Ста Хёггов пришел в город слишком быстро… Но и тут я нашел выход. Тот, кто окропил мечи кровью, вернул меня. Но почему я вернулся в том же теле? Ритуал совершен, а значит, я должен был проснуться живым! А чужое молодое тело должно стать моим новым пристанищем. Домом для души и разума. Так отчего этого не случилось? Проклятый риар задумчиво прошелся перед нами, словно вообще забыл о мечах, наставленных на него. Все, что его волновало – это решение новой загадки. Я ощутила осторожное прикосновение к руке. Не оборачиваясь и не сводя взгляда с ожившего Владыки, Шторм провел по моей ладони. И я в ответ коснулась его. Кончики пальцев соединились. Шершавая кожа подушечек, легкое, почти незаметное прикосновение. И дыхание, сбившееся от этой невесомой заботы. – Беги, – едва слышно прошептал Шторм. – Мы… отвлечем. Он убрал руку, и мне захотелось обнять себя за плечи, потому что стало слишком холодно. – Похоже, ритуал не завершен. – Владыка Скорби все-таки нашел разгадку и улыбнулся. Удивительно, но его улыбку даже можно было назвать обаятельной. Конечно, если смотреть лишь с правой стороны! – Тот, кто вернул меня, окропил кровью лишь два меча. И возможно, я не смог бы вернуться, но в этом зале стало слишком много незримого мира. Вы призвали меня смертями и кровью, которой залили могилу не-мертвого Вёльхона. Что ж, я благодарен. И потому отпущу вас. Всех, кроме того, кто совершил ритуал. Так кто же этот смелый и благородный ильх? Проклятый риар качнулся над полом, и все отшатнулись, когда он приподнялся над камнями. Притяжение земли, похоже, не имело над ним власти. Краем глаза я увидела, как на обломок стены опустилась взъерошенная птица. Беркут открыл клюв, но как обычно не издал ни звука. – Так кто же из вас? Я чувствую ток его крови. Молодой, горячей крови… Чувствую юную силу. И тело, закаленное в движении. Мой Зов нашел достойного ильха! Его тело станет моей наградой. Так кто же это? – Убирайся, нечисть! Ты никого не получишь! – не сдержался здоровый, весь украшенный шрамами ильх. Проклятый риар вздохнул с сожалением. Повернул голову. И камни в могильнике завибрировали. От разрушенной стены откололся кусок, пролетел под потолком и свалил воина с ног. – Но камни в этом городе мертвы! – выкрикнул Одлис. – Никто не может управлять ими!