— А я не сплетни на коммунальной кухне собираю, чтобы интересоваться вашими хотелками, — так же твердо ответил Емельянов. — Поэтому вы будете отвечать на вопросы. А если нет — я вызову вас повесткой и привлеку к ответственности за сокрытие важных показаний. — Насколько я знаю, Сема покончил с собой, — девушка взглянула на него, и Емельянов понял, что взял верный тон. — Почему вы расстались? — спросил он. — Он изменял мне, — вздохнула девушка, — и я узнала это. Выследила его. Он встречался со мной и одновременно водил к себе другую женщину. Редкостный гад… — Вижу, вы плохо расстались, — заметил Емельянов. — А как вы думаете? Я придушила бы эту сволочь своими руками! — воскликнула, не удержавшись она. — Бабник и подлец. Можно возразить — мол, творческая личность, все художники и музыканты такие. А я скажу, что подлость либо есть в крови, либо ее нет. И никакое творчество здесь ни при чем. А в его крови была. — Вы знаете, кто эта женщина? — Знаю. Римма Веллер. Дешевая актрисулька, подрабатывала танцовщицей на закрытых вечеринках. Проститутка. Встречалась с каким-то высокопоставленным партийцем, поэтому приходила к Семе тайком. Все время наставляла ему рога. Насколько мне удалось выяснить, Веллер — это ее девичья фамилия, хотя она была замужем кучу раз! — Вы не пытались поговорить с ней? — А на кой черт? — девушка даже удивилась. — Не хватало еще дорожить таким, как этот Лифшиц! Я плюнула ему в рожу и послала подальше, таскаться по проституткам. Я сейчас встречаюсь с хорошим, порядочным человеком. Он не творческая личность. И хочу забыть все это, как страшный сон. Из филармонии Емельянов вышел лишь спустя несколько часов. Ему нужно было найти эту Римму Веллер. Ведь если она встречалась с покойным скрипачом, была близка с ним, он мог доверять ей свои секреты. Что только не выболтает женщине влюбленный мужчина в постели! А раз так, то эта актриса тоже оказывалась под угрозой. Если она была в курсе тайны скрипача, из-за которой за ним охотился убийца, ее жизнь висела на волоске. Значит, она могла обладать той же информацией, которой обладал Дато Минзаури и за что он поплатился своей жизнью. Пообещав себе обязательно найти актрису, Емельянов вернулся в свой кабинет, чтобы позвонить в русский театр. Но не успел. Едва он появился в дверях, как его тут же направили на место преступления. Старенький уазик, дребезжа, свернул с проспекта Мира на улицу Бебеля, замедлил ход. — Куда мы едем? — Емельянов тронул за локоть шофера. — Спокуха! Нужное место, — хмыкнул шофер, — на улицу Бебеля. Прямиком в КГБ. — Труп напротив КГБ нашли, — пояснил Емельянову один из оперов, — весело! — Еще как весело, — мрачно фыркнул Емельянов. Дом стоял почти напротив страшного здания, наводившего ужас на весь город. Ранним утром было безлюдно, но Емельянов знал по опыту, что и днем, и вечером здесь всегда мало людей. Никто не хотел лишний раз проходить мимо здания, мрачная слава которого, словно темное облако, нависала над всем городом. Была какая-то странная, страшная ирония, что сейчас они едут именно туда. Оперативники вошли в нужный двор. Там стояли перепуганный дворник и местный участковый. Зевак не было. Все жители двора предпочитали прятаться по домам. Следом за опергруппой приехала машина экспертизы. К своему огромному удовольствию, Емельянов увидал, что прибыл не Грищенко, а бывший врач. Никого из госбезопасности видно не было. — Мы ее без изменений оставили, ничего не трогали до вашего приезда, — затараторил Емельянову участковый, — точно так, как дворник нашел. Труп находился в узеньком простенке между домами. Это было нечто вроде очень тесного колодца, который никуда не ведет. Тело запихнули стоймя. В простенке было так мало места, что оно даже не смогло осесть, а стояло как по стойке смирно. Емельянов разглядел длинную прядь черных волос, безжизненно трепетавших на ветру. — Кто нашел тело? — Емельянов повернулся к участковому, явно напуганному таким страшным зрелищем. — Я. В пять утра двор начал подметать, — выступил вперед дворник, — вдруг, глядь, шо-то в простенке есть. Стоит. Ну, я поближе подошел. А там — она. И ясно, что уже без жизни. Я по телефону-автомату в милицию сразу позвонил. Емельянов разрешил эксперту вынуть тело. Это была молодая женщина с длинными черными волосами. Даже после смерти была видна ее удивительная красота. Женщина была одета странно: на ней был плащ и нижнее белье черного цвета, в том числе чулки на поясе. Комбинации не было. Обуви тоже. Внизу, в простенке, виднелась черная вечерняя сумочка. Сумочку быстро вытащили, но Емельянов уже знал, кто это. — Тут паспорт, — один из оперов протягивал ему документ. — Римма Виллер? — сказал Емельянов, не заглядывая в паспорт. — Точно! Откуда ты знаешь? Веллер Римма Викторовна. Родилась в Одессе… Прописка — улица 1905 года… Не глядя, Емельянов засунул паспорт себе в карман. Над телом принялся колдовать эксперт. Емельянов отпустил участкового и дворника. — Странно одета. Что думаешь? — заметил появившийся на месте следователь, слава богу, не Сергей Ильич — Емельянову сегодня просто везло. — Нет. Вполне объяснимо, — ответил он. — Насилие? — нахмурился следователь. — Думаю, нет. Она была актрисой. И, предполагаю, выступала на закрытой вечеринке, — вздохнул Емельянов. Подошел эксперт. — На запястьях разрезы в форме перевернутого креста. Но предполагаю, что они сделаны после смерти, — сказал. — И еще на ее животе вырезана надпись… — Mea culpa, — перебил его Емельянов. — Точно, но… — Судмедэксперт смотрел на него во все глаза. — Как Дато Минзаури, — вполголоса пробормотал Емельянов, — вот она, черная месса… — Так, вижу, что я тут лишний, — быстро отреагировал следователь. — Ну, вы тут разбирайтесь, если уж ты в курсе. А я пошел. Жду докладную, Емельянов. И исчез. Емельянов обернулся к эксперту: — Вы можете вскрыть ее прямо сегодня? Это очень для меня важно. — Вообще-то вы знаете процедуру, — он внимательно посмотрел на Емельянова. Вздохнул. — Ладно. Приходите завтра с утра. Сегодня я это сделаю, к вечеру. — Спасибо, — голос Емельянова потеплел. — Интересно, почему ее нашли в таком странном месте? Напротив… — Судмедэксперт приглушил голос. — Оно не странное, — Емельянов покачал головой, — предположительно, она была на допросе в КГБ. — В таком виде?! — эксперт опешил. — Арестовывают всегда в том, в чем застукают! — усмехнулся Емельянов. — Не так ли? И я точно знаю, что смерть наступила не от ран на руках. Никакой крови в простенке нет. — Труп могли подкинуть, — сказал эксперт, — всегда так делают. — И подкинули, — кивнул Емельянов. — Но с какой циничностью! Поражен. После того как тело увезли, Емельянов не поехал на работу с опергруппой, а пошел по проспекту Мира к телефону-автомату. Ему было просто необходимо сделать очень важный звонок. К вечеру Емельянов был в Валиховском переулке. Бывший врач открыл ему двери и запустил в небольшую комнатку, в которой сильно пахло дезинфекцией — хлоркой, формальдегидом. — И вы были правы, и я прав, — улыбнулся судмедэксперт, поправляя огромные, нелепые очки, — смерть наступила от остановки сердца. А раны на запястьях были нанесены уже после смерти. Даже более того — где-то через час после наступления смерти. Внутри разрезов даже капельки крови не было. Резали острым ножом — я бы предположил финку или охотничий кинжал. — Остановка сердца? В 38 лет? Значит, по-вашему, это естественная смерть? — нахмурился Емельянов. — Выглядит как естественная смерть, — ответил эксперт, — но… Но я готов сделать вам подарок. В крови дамочки я обнаружил следы того же самого неизвестного вещества, что и в крови вашего вора Паука. Там тоже была остановка сердца. — Так я и думал, — вздохнул Емельянов. — Что еще? — Надпись на животе вырезали тогда же, когда нанесли надрезы на запястья — через час после наступления смерти. — Ее изнасиловали? — Нет. Следов насилия не было. Более того, перед смертью у нее не было и полового акта. Я бы сказал, минимум двое суток. А вот в крови у дамочки был алкоголь. Но не крепкий. Я бы предположил сухое вино. — Она была пьяна перед смертью? — Нет. Грамм 200 алкоголя. Не больше. И еще кокаин. Она, кстати, была заядлой кокаинисткой. Слизистые носа сильно разрушены. И нюхала кокаин давно, минимум 5 лет. А вот содержимое желудка пусто. Она не ела вообще в последние сутки. Только выпила вина и нюхала кокаин. — А другие следы на теле? Может, синяки или следы веревки? — Нет. Никаких синяков, ран, следов. Ничего такого. Никто ее не бил, если вы это имеете в виду. Не били, не связывали. Если б не неизвестное вещество, я бы сказал, что это абсолютно естественная смерть. Глава 26 В этот раз они встретились в Горсаду. Здесь профессор выглядел не так колоритно и импозантно, как в университетской библиотеке. Может быть, потому, что на нем был обыкновенный серый костюм без галстука, что придавало ему более простой вид. — Вы слышали последнюю новость? — улыбнулся он, дружески пожимая руку Емельянову. — Они все арестованы. Все до единого. Вчера была облава в катакомбах, в районе 13 станции Большого Фонтана. Там, где они проводили свои черные мессы. На алтаре обнаружили человеческую кровь.