Глава 11 Уличный мальчишка, которого он спросил, где находится дом девицы Лян, не задумываясь, грязным пальцем указал на большое деревянное строение, стоявшее недалеко от перекрестка. Когда судья спешился и привязал поводья лошади к кольцу в стене, его взгляд упал на покрытую красным лаком вывеску, красовавшуюся рядом с дверью. На ней были выведены большие черные иероглифы: «Школа боевых искусств». Большая квадратная печать на верху вывески указывала, что надпись одобрена одним из имперских принцев. С сомнением покачав головой, судья вошел в дом. В просторном, плохо освещенном зале было достаточно прохладно. В центре на полу лежала толстая тростниковая циновка. Шестеро здоровенных парней, оголенных по пояс, парами занимались на нем, осваивая приемы борьбы. В дальнем углу двое взлохмаченных юнцов фехтовали на бамбуковых палках. С полдюжины мужчин сидели на деревянной скамье у боковой стены и внимательно за всеми ними наблюдали. Никто не обратил внимания на новоприбывшего. Один из фехтовальщиков получил удар по пальцам. Он бросил свою палку и начал ругаться. — Пожалуйста, следите за своим языком, господин Мо! — прозвучал из глубины зала строгий голос. Фехтовальщик оглянулся, на лице у него был написан испуг. — Да, госпожа Лян, — смиренно проговорил он. — Извините, госпожа Лян. Он подул на ушибленные пальцы, поднял свою палку, и фехтование продолжилось. Судья Ди обошел борцов и направился к стойке. Внезапно он застыл на месте как вкопанный. Не веря своим глазам, он уставился на огромную женщину, сидевшую откинувшись в кресле. Она была одета в куртку с короткими рукавами и широкие штаны из грубой коричневой хлопчатобумажной ткани, какие носят профессиональные борцы. Один красный шарф был туго обмотан вокруг ее бочкообразного торса под необъятной грудью, другой — вокруг бедер, поддерживая огромный живот. Подняв круглое, без всякого выражения лицо, она спросила, как проскрежетала: — Что тебе надо, незнакомец? Взяв себя в руки, судья ответил: — Меня зовут Жень, я учитель кулачного боя из столицы. Мне придется пробыть здесь несколько недель, и господин Шен Па направил меня к тебе за советом, как бы мне найти несколько учеников. Чтобы не опустела моя чашка для риса, понимаешь? Девица Лян ответила не сразу. Подняв тяжелую правую руку, она провела ею по волосам, гладко зачесанным назад и собранным в пучок на шее. Все это время она упорно рассматривала судью. Вдруг она сказала: — Дай мне свою руку! Рука судьи Ди утонула в ее громадной мясистой ладони. Он был физически силен, однако непроизвольно поморщился. Судье пришлось напрячь всю свою силу, чтобы не только выдержать это пожатие, но и противостоять ему — его руку словно зажали в тиски. Потом женщина резко отпустила ее. — Ладно, — произнесла она. — Значит, ты учитель кулачного боя. Похоже, теперь они стали носить бороду и бакенбарды. — Она встала с неожиданной легкостью, обошла стойку и из каменного сосуда для вина наполнила две чашки. — Выпьем, собрат! — сказала она просто. Судья увидел, что она с него ростом. Ее голова, казалось, росла прямо из широких округлых плеч. Прихлебывая очень неплохое вино, он с любопытством спросил: — Где ты научилась этому делу? — Далеко на севере. Я руководила труппой монгольских женщин-борцов, понимаешь? Несколько лет назад, когда мы приехали в столицу давать представления, Третий принц пригласил нас во дворец. Весь двор, господа и госпожи, приходили посмотреть на нашу схватку обнаженных борцов. Я говорю — обнаженных, но на нас были маленькие парчовые переднички, не думай! Мы скромные девушки. Одним глотком она выпила свою чашку, сплюнула на пол и продолжила: — В прошлом году церемониймейстер доложил Трону, что наша борьба неприлична. Неприлична, это же надо такое придумать! Знаешь, кто за этим стоял? Придворные дамы! Они ревновали, не могли вынести, чтобы их мужья видели, что такое настоящая женщина, вот так! Эти костлявые, жалкие создания! Ба, если бы милостивое Небо не одарило их носами, никто бы не смог отличить, где у них перед, а где зад. Так или иначе, Трон приказал принцу уволить нас. — А где остальные женщины из твоей труппы? — Вернулись на родину. Я осталась. Мне нравится Китай. Третий принц дал мне целый слиток золота, когда я уезжала. «Когда соберешься замуж, Фиалка, не забудь дать мне знать! — сказал его высочество. — Я подарю жениху лестницу, всю из чистого серебра, она ему понадобится, чтобы взобраться на тебя!» Он был шутник, его высочество, да, шутник! — Она покачала огромной головой, улыбаясь своим воспоминаниям. Судья Ди знал, что она не хвастает. Министры могли обращаться к принцам только стоя на коленях, однако принцы, эти высокомерные господа, имели обыкновение обходиться с акробатами и фокусниками, которым покровительствовали, как с равными. — Боевые искусства — единственное, что мне интересно, — продолжала девица Лян, — поэтому я и открыла эту борцовскую школу. Люди платят мне только за то, что они пьют, обучение бесплатное. Некоторые из парней — многообещающие. — Я слышал, что двое особенно хороши. Парочка бродячих студентов. Их зовут Дун и Ся, кажется, так. — Устаревшие сведения, мой друг! Дун мертв. Так ему и надо. — Что так? А мне говорили, что Дун был очень способным борцом и приятным парнем. — Да, он был неплох, это так. Ну а насчет приятности... — Она обернулась и рявкнула: — Роза! Худенькая девушка лет шестнадцати появилась из-за занавески, закрывавшей дверь в задней стене. Она вытирала блюдце тряпкой. — Оставь посуду в покое, стань носом к стене и покажи свою спину! — приказала девица Аян. Девушка послушно повернулась к ним спиной. Она расстегнула верхнюю часть платья и спустила рукава с рук. Ее худая спина была покрыта белыми шрамами. Когда она собралась развязать пояс, девица Лян прорычала: — Хватит! Одевайся и заканчивай с посудой. — Это сделал Дун Май? — спросил судья Ди. — Сейчас объясню. Дун часто болтался тут несколько недель назад. Глупой девчонке он приглянулся, и она отправилась с ним куда-то однажды вечером. Он привел ее в какой-то дом в северной части города. В темноте она могла разглядеть только, что это был довольно большой дом. Он привел ее в темную комнату. Ей не видно было, кто там находится, и прежде, чем она успела понять, что происходит, ее раздели, бросили лицом вниз на лежанку и стали избивать. Сам видел результат. Позже вернулся Дун, развязал ее и привел обратно, на эту улицу. Дал ей серебряную монету, велел не болтать и исчез. Дуреха рассказала мне все это только несколько дней назад, когда я случайно зашла в тот момент, когда она мылась, и увидела рубцы. Очень жаль, что Дун умер, я собиралась проделать то же самое с ним, только поосновательнее. Ладно, легкомысленная дурочка получила, по крайней мере, неплохой урок. — Ее и изнасиловали тоже? — Нет, она все еще девушка — пока. Иначе я бы доложила об этом в суде, я знаю свои обязанности. Но девчонка пошла по собственной воле, и с ней расплатились. Так что я могу сделать? — И часто Дун поставлял девушек всяким мерзким развратникам? — Похоже, часто. Но только одному. Это тот же тип, для которого он охотился за редкостями, так мне кажется. Дун недавно, можно сказать, пострадал из-за этого своего милого покровителя. Дун был честолюбивым негодяем, наверно, захотел получить слишком много денег. Но я думаю, что этот подлец Ся перехватил у него работенку. — Ты сказала — Ся ? Почему ты так думаешь ? — Ся не так умен, как Дун, далеко не так. Вчера утром он явился сюда, слегка навеселе, что вполне для него обычно. А необычным было то, что он отдал мне долг за выпитое. Я спросила: «Ты что, налетел на дерево, на котором растут деньги?» — «Нет еще, — ответил он, — но сегодня вечером я рассчитываю получить кучу денег. Я обещал приятелю заманить в ловушку одну курочку». — «Будь осторожен, не попадись в ловушку сам», — сказала я. «Не беспокойся, — ухмыльнулся он, показав все свои зубы. — Это уединенное место, никто не услышит ее кудахтанья! И Дун говорит, что этот человек всегда платит щедро». Я коснулась его плеча рукой, совсем по-дружески, и сказала: «Пошел вон, Ся, мальчик мой, и чтобы я никогда больше не видела твоей уродливой рожи!» Он пролетел через весь зал и врезался в дверь. Очухавшись, он поднялся и стал всячески меня обзывать. Тогда я пригвоздила его рукав к косяку, вот так. Пока она говорила, у нее в руке неожиданно оказался длинный нож. Он полетел через зал и с глухим стуком воткнулся в дверной косяк. В зале воцарилась тишина. Оба фехтовальщика пошли к двери. С большим трудом они вытащили из доски дрожащий в ней нож и с почтительными поклонами вернули его девице Лян. С благодушной улыбкой она проговорила: — Когда я нервничаю, я начинаю бросаться вещами. — Если не поостережешься, в один прекрасный день можешь попасть в беду, — предостерег ее судья Ди. — Я? Да я никого не боюсь! И властей тоже. Когда я уезжала из дворца, его высочество дал мне бумагу с печатью величиной с твою голову. Там сказано, что я принадлежу к императорской свите и что меня может судить только Императорский суд. Ну вот, ты спрашивал про Дуна и Ся. Теперь ты знаешь. Что еще я могу сделать для вас, господин судья? Видя изумление судьи Ди, она усмехнулась: — Неужели вы рассчитывали одурачить женщину, которая, к вашему сведению, долгие годы терлась среди благородных господ? Я узнаю высокое должностное лицо, как только увижу его! А иначе я не стала бы болтать тут с вами, правда ведь? Запомните мои слова, судья: Дун был дурным человеком, а Ся еще хуже. — Ты можешь употребить прошедшее время и для Ся. Сегодня утром его убили, вероятнее всего, это сделал тот же мерзавец, что пользовался его услугами. Ты знаешь, кто это? — Нет, ваша честь, не знаю. Я спрашивала Розу, но девчонка не имеет ни малейшего понятия. Вспомните, ее привязали к этой лежанке ничком, и он не произнес ни единого слова. Только хохотал. Если бы я узнала, кто это, вы могли бы послать своих стражников собрать то, что я бы от него оставила. Ненавижу таких типов. — Ты сообщила мне очень важные сведения. Кстати, Шен Па просил меня замолвить за него словечко перед тобой. Ее широкое лицо внезапно словно засветилось. — Правда просил? — застенчиво проговорила она. Потом нахмурилась и строго произнесла: — Он собирается послать ко мне свата и сделать предложение по всей форме? — Ну, не совсем так. Он только просил... — Замолвить слово за него, да? Упрямый болван! Кого только он не посылал сюда в последнее время замолвить за него словечко! Так вот, я не скажу ни да ни нет, ему придется поломать голову. Он достойный, честный человек — Шен Па, я это признаю. Но у меня свои принципы. — Беда в том, что у него, судя по всему, тоже свои принципы, — проговорил судья Ди. — Я только могу сказать тебе, что у него есть постоянный доход и что я считаю его надежным человеком, с которым можно иметь дело, хоть у него и есть свои странности. Полагая, что он достаточно сделал, чтобы считать выполненным данное советником Хуном обещание, судья поставил чашку и сказал: — Большое спасибо. А теперь мне пора. Она проводила его до дверей. Проходя по залу, она бросила на ходу плотному мужчине, сидевшему на скамье у боковой стены: — Сейчас, если вы не против, мы повторим еще разок прием удушения, господин Го. Человек побледнел, что стало заметно, даже несмотря на его загар, но послушно встал. На улице было жарко, как в печи. Судья Ди быстро вскочил на лошадь, кивнул стоявшей в дверях девице Лян и уехал.