Часть 19 из 21 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Внезапно он замолчал. Мрачный огонек блеснул в его глазах, когда он тихо продолжил:
— Нет, не следует упоминать эту грязную девчонку-рабыню рядом с Золотым Лотосом. Я бы не осмелился тогда убить Золотой Лотос. Разве можно было запятнать кровью это совершенное обнаженное тело? Я только хотел запугать ее, чтобы владеть этой необыкновенной красотой, сохранить ее для себя навсегда, чтобы только я... Такую красоту нельзя губить, нельзя совершить такое преступление! Я не мог убить ее и сейчас, когда она стояла вот здесь, — четыре года спустя, но совсем не изменившаяся...
Он прижал ладони к лицу.
Наступило долгое молчание. Слышен был только дождь. Гуан наблюдал за Янем, подняв брови. Он хотел что-то сказать, но судья остановил его, подняв руку.
Янь поднял голову и деловым тоном продолжал:
— Я велел Дуну навести порядок в павильоне. Лачуга старой сводни стала ненадежной. И она просила все больше и больше денег, и Дун требовал больше денег — больше денег за этих грязных, глупых женщин, которых он доставлял мне. Они были грязные и глупые, но они были нужны мне. Нужны, чтобы отомстить за преступление, которое совершила Золотой Лотос по отношению ко мне.
Я уволил Дуна, пообещав ему месячное жалованье, если он будет молчать. Вместо него я нанял Ся, этого глупого, жалкого, подлого воришку. Но мне был необходим кто-нибудь, кто бы сообщал мне о том, что происходит в этом доме. Этот никчемный доктор продолжал уверять, что Золотой Лотос никогда не поправится. Но я должен был следить за ней, должен был знать все про нее, как она живет, как...
Он замолчал. Потом, взяв себя в руки, продолжил ровным голосом:
— Он был полезен тем, что выуживал сведения у Дуна. Несколько дней назад Ся сказал мне, что Янтарь точно спит с Дуном, так как они договорились о тайном свидании в павильоне после гонок. Эта развратная парочка воспользуется моей лежанкой, лежанкой, которую я поставил там, чтобы привязывать к ней шлюх, мое законное отмщение! Но я не собирался допустить этого. Ся пойдет на свидание, а не Дун, вместо любовника она найдет там человека, который привяжет ее к лежанке, на которой она рассчитывала развлекаться со своим любовником!
Его лицо потемнело. Он выругался сквозь зубы и продолжал говорить:
— Теперь представьте, как этот дурак все испортил! Когда Ся вернулся в город, в дом свиданий возле южных ворот, где мы договорились встретиться, этот болван был в ужасном состоянии. Он лепетал, что когда начал раздевать Янтарь, она ударила его ножом. А он, пытаясь защититься, ее убил. И что еще хуже, за ним следили, когда он шел к заброшенному дому, следили стражники! Я дал ему чашу вина и велел лечь и поспать. Мне нужно было подумать. Укладывая его, я заметил что-то тяжелое у него в рукаве. Я вынул этот предмет и увидел, что это пакет с десятью золотыми слитками!
Ся скатился с лежанки, он хотел бежать из комнаты, но я схватил его за шиворот, а потом за горло. Тогда негодяй сознался: он знал, что Янтарь принесет это золото на свидание, и он, Ся, хотел украсть его и оставить себе. Я спросил Ся, почему она взяла с собой столько денег, и этот доверчивый дурак ответил, что они предназначались для покупки у Дуна Императорской жемчужины! Ся не понимал, что история с жемчужиной была просто трюком, придуманным Дуном и его любовницей, чтобы выманить деньги у Гоу и вместе бежать. Но я, конечно, не стал просвещать Ся. Потому что теперь, когда я отобрал у него деньги, а Янтарь убита, Ся должен был исчезнуть. Я пообещал простить ему попытку обмануть меня и даже дать ему один золотой слиток при условии, что он поможет мне отыскать жемчужину. Я велел ему остаться на ночь в доме, где мы находились, а рано утром отправиться в дом Дуна под видом плотника.
Я тоже поехал туда, сказав своему помощнику, что должен повидать крестьянина, который выкопал какой-то камень с выбитой на нем надписью. Я знаю короткий путь к имению. Проехав полмили, я свернул на грязную дорогу у большого крестьянского хозяйства со службами, потом по рисовым полям поехал к восточному краю Мандрагоровой рощи. Три белых вяза стоят там у начала узенькой тропинки, ведущей через лес к храму, и от этого же самого места начинается другая тропинка, обходящая рощу по кругу и заканчивающаяся позади дома Дуна. Я привязал лошадь у вязов и пошел к дому.
Ну уж Ся и постарался, стоит отдать ему должное! Сначала он обыскал крышу павильона и обследовал пространство под навесом, потому что Дун говорил ему, что спрятал жемчужину в месте, где никому не придет в голову ее искать.
Конечно, Ся ничего не нашел, кроме птичьих гнезд, потому что рассказ о жемчужине был выдумкой. Потом я велел Ся разобрать внутреннюю отделку павильона. Я подумал, что это даст вам пищу для размышлений. Я знаком с вами вот уже больше года, и глупцом вас никто не назовет, судья, за это я ручаюсь! Когда Ся почти закончил свою работу, я взял кирпич и размозжил ему голову. Потом бросил тело в канаву и вернулся в город той же дорогой, которой приехал. Перед тем как уйти, я увидел, что появился этот тупой скряга.
Гуан сердито вскинулся, но судья поспешил задать Яню вопрос:
— Вы, наверно, узнали барышню Ли, когда ее вели в суд сегодня утром?
— Как я мог не узнать эту глупую круглую физиономию? — с отвращением отозвался Янь. — На прошлой неделе я сказал Ся, что хочу ее. Она как раз из тех дур, что орут до потери сознания. Когда я увидел, что ее ведут в суд вместе с тремя бандитами, я понял, что Ся не предупредил парней о расторжении сделки; их поймали с поличным, и они разболтают в суде про дом старой сводни. А она, конечно, тут же выдаст меня, чтобы спасти собственную шкуру. Поэтому я поскорее побежал туда. На этот раз мне повезло, она была одна.
— Достаточно, — сухо проговорил судья Ди. — Пока все.
Он подал знак начальнику стражи. Некоторое время судья молча смотрел, как надевают кандалы на гиганта. Неожиданно он спросил:
— Я так понял, что вы ненавидели госпожу Гоу и госпожу Янтарь, потому что они отвергли ваши притязания. Но зачем вы мучили других женщин? Женщин, которых вы даже не знали?
Янь выпрямился, и его цепи звякнули.
— Не думаю, что вы способны это понять, — спокойно ответил он, — но все же попробую объяснить. Какое-то время меня действительно интересовала Янтарь, потому что я распознал в этом заморыше расцветающую красавицу — как и Гоу. Однако Янтарь была только красивой формой, внутри она оставалась обыкновенной потаскушкой. Что же касается Золотого Лотоса, ее красота совершенна, она светится внутренним сиянием. Это сияние приобретается лишь благодаря нежному очарованию аристократичности и утонченного образования. Золотой Лотос олицетворяет собой абсолютную красоту — то единственное, ради чего я жил, поскольку это единственное, ради чего стоит жить.
Он заговорил быстрее и возбужденнее:
— Красота, заключенная в камне или дереве, серебре или фарфоре, бронзе или золоте, никогда не сможет соперничать с красотой, которая живет и трепещет, воплощенная в женщине. И этой высшей красотой можно наслаждаться, обладая ею физически, любуясь и разглядывая ее каждый день, гладя и лаская, постоянно открывая в ней новое очарование, новые радости. Обладать Золотым Лотосом было главной целью моей жизни, тем восторгом, который бы увенчал долгие годы моего служения красоте — любви к ней, ее защиты и изучения. В ту ночь в храме Золотой Лотос убила меня. Одним жестоким ударом она убила во мне способность наслаждаться красотой, оставила меня калекой, у которого есть лишь одно желание — отомстить. Жгучее желание отомстить за совершенное против меня жестокое, бесчеловечное преступление!
Его глаза засверкали маниакальным блеском, и он воскликнул:
— И я отомстил! Я, мертвец, вставший из могилы! Я покарал женщину, бессердечную убийцу, женщину, которая привлекает и привязывает к себе мужчину, а потом со смехом отталкивает его, и он становится жалкой руиной, изуродованным и телом, и душой. Все, кого я заставлял пресмыкаться перед собой, молили о пощаде ее голосом, это ее плоть я истязал, я видел, как течет ее кровь, ее...
Он замолчал и облизал растянутые в ужасной гримасе губы, на которых выступила пена. Внезапно его искаженное мукой лицо расслабилось. Почти безразличным голосом он произнес:
— Я делал то, что должен был делать. И готов ответить за последствия.
Судья Ди кивнул начальнику стражи. Яня увели. Судья сел в кресло. Он вытер пот со лба. Господин Гуан откашлялся и заговорил:
— Не будет ли ваша честь так любезен и не разрешит ли мне задать вопрос?
Когда судья Ди устало кивнул, Гуан продолжал:
— Господин Янь должен мне довольно большую сумму за два старинных предмета из бронзы, которые я достал для него. Правильно ли я полагаю, что суд в соответствующее время выплатит мне эти деньги из конфискованного имущества казненного преступника?
— Выплатит, господин Гуан, — ответил судья Ди. — Завтра вы будете мне нужны в суде в качестве свидетеля. После этого вы свободны и можете продолжить ваше путешествие, когда захотите.
— Благодарю, ваша честь. — Сокрушенно качая головой, Гуан продолжал: — Я всегда считал господина Яня и доктора Бяня честными дельцами. Все это лишь доказывает, что никакая предосторожность не может быть лишней, когда выбираешь людей, с которыми собираешься иметь дело. Я очень вам признателен, ваша честь, что разрешили мне принять участие в сегодняшнем собрании, это был весьма поучительный опыт. Я так понял, что вы заранее знали, ваша честь, что Янь и Бянь виновны?
— Знал, — ответил судья Ди, чтобы отвязаться от Гуана.
— Удивительно! Вы не поверите, ваша честь, но у меня в какой-то момент мелькнула мысль, что вы подозреваете и меня тоже. Как же мало мы, невежественные купцы, знаем о тонкости ума должностных лиц!
— Вы можете идти, господин Гуан, — не выдержал судья. — И передайте мои лучшие пожелания господину Суну.
— Благодарю, ваша честь. Господин Сун, несомненно, будет в восторге. — Он поджал губы и с беспокойством закончил: — Боюсь, что на господина Суна надвигается очередной приступ. Мне знакомы симптомы. Когда сразу после приема пищи в полдень он начал икать и жаловаться на...
— Не проводишь ли ты господина Гуана, Хун? — прервал его судья Ди.
Гуан низко поклонился. Советник вывел его в коридор.
— Какой несносный тип! — с отвращением пробормотал судья Ди.
Сунув руку в рукав, он вытащил оттуда деревянную руку и осторожно отлепил ее от панциря маленькой черепашки, к которой она была приклеена. Черепашка лежала на столе не двигаясь, ее голова и лапы были втянуты внутрь.
Вернулся советник Хун. Он молча подошел к угловому столику, пощупал, не остыл ли чайник, и налил чашку чая.
— Дай-ка нашему дружку листья, которые ты показывал ему из-за спин троих моих гостей, Хун.
Советник подошел к столу, поставил чашку с чаем перед судьей. Потом он вытащил у себя из рукава пучок зеленых листьев. Как только он положил их на стол, черепашка высунула голову, моргнула, потому что свет свечи попал ей в глаза, и целеустремленно поползла к листьям.
Глава 19
Советник Хун, не говоря ни слова, смотрел, как судья Ди медленно пил чай. На старом, морщинистом лице Хуна было обиженное выражение. Когда судья выпил весь чай, Хун удрученным голосом проговорил:
— Сегодня днем, ваша честь, вы рассказали мне о ловушке, расставленной Гоу, Бяню и Гуану. Но о Яне даже не обмолвились, ваша честь.
— Сядь, Хун, — отозвался судья, распустил пояс своего платья и сдвинул со лба шапочку. Положив локти на стол, он начал: — Пропавшая костяшка домино означала, что число подозреваемых следует ограничить Гоу, Бянем и Гуаном. То, что один из этой троицы действовал по приказу четвертого человека, было мало вероятно, и я держал эту версию в уме только из-за смутного ощущения, что последние два убийства сильно отличались от первых. Ся и госпожа Мэн были убиты с ужасной жестокостью. Я не мог отделаться от мысли, что Гоу, Бянь или Гуан скорее убили бы Ся ударом ножа в спину, чем стали бы разбивать ему голову кирпичом, и что они подсыпали бы яд в чай госпожи Мэн, но не стали бы в порыве злобы душить ее. Далее. Убийства следовали быстро одно за другим, но в расположенных далеко друг от друга местах. Это позволило предположить, что их совершил сильный энергичный мужчина, привыкший к утомительным переездам верхом по сельской местности. Ни Гоу, ни Бянь не отвечали такому описанию, да и Гуан тоже; этот зануда много путешествует, но всегда на барке с удобствами.
Поскольку убийца, судя по всему, был связан с торговлей древностями, я, конечно, сразу подумал о Яне как о четвертом подозреваемом. Физически он соответствовал образу преступника, который я мысленно нарисовал, и у него была такая же возможность совершить преступление, как и у Гоу, Бяня или Гуана. Янь присутствовал на лодочных гонках и выказал особый интерес, когда мы обсуждали причину смерти Дуна; сегодня утром он отправился верхом куда-то вверх по течению, так что он мог убить Ся; и он был недалеко от суда, когда девица Лян явилась сюда заявить о попытке похищения проститутки. Кроме того, против него говорили три пункта.
Во-первых, хоть он и уверял меня, что никогда не был у разрушенного храма, он знал, что алтарь изготовлен отдельно от пьедестала. Это означало, что на самом деле он бывал в храме, вероятно, для того чтобы ограбить его сокровищницу. Во-вторых, его заявление, что он незнаком с Дуном и Ся, казалось крайне маловероятным, поскольку эта парочка занималась тем же делом, что и он. В-третьих, его попытка опровергнуть сведения, сообщенные Шен Па о том, что доктор Вянь нуждался в деньгах. Это заставляло предположить, что Бянь — приспешник Яня, и тот хочет оградить его от возможных подозрений.
Судья подождал, пока советник Хун снова наполнил его чашку.
— Однако каждый из этих трех пунктов мог быть объяснен совершенно по-иному. Янь мог прочитать в каком-нибудь трактате о переделках, произведенных в храме. Дун и Ся могли сознательно избегать Яня как опасного конкурента в торговле редкостями. А доктор Бянь мог так ловко скрывать свои финансовые затруднения, что только всевидящие и всеслышащие нищие Шен Па сумели разузнать про них. И что самое главное: у Яня не было мотива. Я знал Яня и его привычки довольно хорошо; если и существовал мотив, я считал, что его корни должны лежать где-то в прошлом. Однако времени для подробного расследования не было, я должен был немедленно принимать меры. Меры, которые позволят мне проверить собственные логические выводы и собственную интуицию.
Поэтому я и расставил сегодня вечером эту ловушку, предназначавшуюся для всех четверых подозреваемых одновременно. Если преступником были Гоу, Бянь или Гуан, я надеялся, что мое чтение фальшивого письма, мои неясные намеки, что преступник совершил ошибку, мой мрачный рассказ о мстительных призраках, завершившийся появлением белой руки, напугает виновного и заставит его выдать себя — как я объяснил тебе в подробностях, прежде чем прийти сюда. Что я тебе не сказал, так это то, что я ожидал, что Янь, если преступник действительно он, придет сюда, чтобы подслушать, о чем мы будем говорить.
Перед тем как уйти из суда, ты слышал, я велел начальнику стражи следовать за нами сюда и, как только я отошлю слугу Гоу, собрать всех слуг, за исключением привратника, и держать их в задней комнате. Он сам и его люди должны были спрятаться за поворотом коридора. Любого, кто выйдет из библиотеки, они должны были задержать, но они не должны были никому мешать войти. Я отдал эти распоряжения, чтобы быть уверенным, что Гоу, Бянь или Гуан не сбегут в том случае, если один из них окажется преступником, и в то же время помочь Яню подслушать нас, если преступник — он. Так вот, интуиция меня не подвела. Убийцей был Янь, и он угодил в мою ловушку. Он ведь пришел сюда, приготовившись действовать.
— Вы ужасно рисковали, ваша честь! Если бы я знал, никогда не согласился бы с вашим планом. Никогда!
Судья Ди с любовью посмотрел на своего старого помощника.
— Теперь ты знаешь, почему я не посвятил тебя в эту часть своего плана, Хун.
— Вот оно что, ваша честь! Я и так был ужасно напуган! Когда напряжение стало расти, я каждую минуту ждал, что один из этой троицы бросится на вас.
— Я и сам чувствовал себя не слишком-то хорошо, — со слабой улыбкой сознался судья Ди. — Я видел эту комнату раньше только один раз и ошибся, решив, что если канделябры вдоль задней стены не будут гореть, большая свеча на столе позволит мне хорошо видеть и дверь справа от себя, и эту троицу напротив. Я полагал, что если Янь явится шпионить за нами, я замечу, когда он откроет дверь, а если он потом ворвется в комнату, чтобы напасть на меня или на своего сообщника, у меня будет достаточно времени, чтобы схватить его и позвать стражу. Однако на самом деле все справа от меня оказалось погружено в темноту, мне с трудом удавалось говорить и одновременно следить за дверью и за тремя подозреваемыми. Когда я понял, что в комнате кто-то есть, и услышал чье-то дыхание у себя за спиной, я вдруг подумал, что, кажется, на этот раз зашел слишком далеко, испытывая милость провидения.
Судья Ди провел рукой по глазам и продолжал утомленным голосом:
— Теперь, когда я услышал признание Яня, я понял, что все началось с его любви к Золотому Лотосу. Это безрассудное увлечение переплелось с его страстной любовью к произведениям искусства; в конце концов оба чувства слились в одно безумное желание одинокого немолодого мужчины владеть и наслаждаться тем, что он скоро должен будет потерять навсегда. То, что он овладел Золотым Лотосом в разрушенном храме и тут же безвозвратно потерял ее, искалечило его и духовно, и телесно, и породило в нем маниакальную злобу, которую он пытался заглушить, истязая других женщин.
Судья тяжело вздохнул.
— Что касается Бяня, то по закону он должен быть обезглавлен. Однако, поскольку для введенного в заблуждение доктора имеются смягчающие вину обстоятельства, я предложу заменить смертный приговор длительным тюремным заключением. Напомни мне, Хун, после того как решение по делу будет вынесено, отдать распоряжения относительно барышни Ли. Мы вручим ей достаточную сумму из конфискованного у Яня имущества, чтобы отец смог вы купить ее. Она произвела на меня впечатление стойкой девушки, которая заслуживает лучшей участи, чем жизнь в доме свиданий.
Некоторое время судья Ди наблюдал, как черепашка с удовольствием грызет зеленые листья.