Тяжело вздохнула, открыла дверь и оказалась в длинном мрачном коридоре. Одним из немногих мест во дворце, способных в мгновение вернуть мне ясность ума, была летняя терраса. Потому я не спеша направилась в сторону роскошного, уставленного горшками с цветами, балкона. Здесь, среди всего этого пёстрого великолепия, затесались уютные скамеечки. Присев на одну из них, я задумалась. «Как можно быть таким?! Неужто ему мало одной герцогини? Или какой-нибудь немецкой принцессы? Наверняка одна из них уже намечена ему в жены. И ни одна не уступает по красоте ни Елене, ни сплетнице Ольге. Был бы он хоть немного разборчив в своих отношениях! Но нет! Его действительно интересовала не только каждая фрейлина, но и каждая женщина в этом дворце. Однако, возможно, это у него было семейной проблемой», – хмыкнула я, вспомнив Константина. Это был единственный вечер, который был полностью в моём распоряжении, но я совершенно не представляла, как его провести. В свои покои тоже не хотелось возвращаться, хотя, вероятно, с уборкой уже давно было покончено. Стыдно было тратить летние дни на сидение в комнате, да и я прекрасно понимала, что, оставаясь наедине со своими мыслями, они просто сожрут меня. Я снова вспомнила о той непомерно большой цифре, которую видела на бумажных свитках Константина. Как же там отец? И как заработать столько денег, чтобы отдать хотя бы часть его долгов? Я подошла к краю балкона, осматривая большой куст дикой розы, который небрежно разросся и образовал стену из своих больших белых бутонов. «Красиво, а главное, какой дивный аромат!» – мысленно восхитились я. Откуда-то очень издалека, вероятно, даже не с территории дворцового парка, доносились отголоски женского пения. Вокал девушки был мелодичным, голос звучным и уверенным, как поток воды на горном водопаде. Мне казалось, я знаю эту песню, но разобрать слов не могла. Внимательно вслушивались в тишину, я старалась понять текст, но без толку. Вместо этого я услышала шум приближающихся шагов, судя по топоту, мужских. Я не ошиблась в своих предположениях: через секунду на балкон вышел Александр. Я мгновенно, это происходило у меня уже на уровне интуиции, опустилась перед Великим князем в глубоком поклоне. – Добрый день, Ваше Высочество, – поздоровалась я, будучи уверена, что он уже забыл, как разговаривал со мной двадцать минут назад. – Вообще-то, уже добрый вечер, – улыбнулся он, – и да, Ваше Благородие, я рад снова видеть вас. Я была искренне удивлена, что он помнит меня. Оказывается, с памятью у него все было в порядке. – Вы тоже это слышите? – вдруг спросил он, очевидно решив продолжить разговор. – Вы о пении? – переспросила я. В ответ удостоившись лишь короткого «Угу». – Слышу. Но поют где-то очень далеко, возможно, за Черным озером. – Дивный голос, и песня неплоха.? Знаете ее? – Она кажется мне очень знакомой, но я никак не могу разобрать слова и понять, где я могла её слышать, – призналась я. – Все то, что было между нами – свет угасающих огней, – процитировал вдруг Александр. – А то, что будет дальше с нами, вверяю я судьбе моей. Точно, спасибо! – радостно воскликнула я. Я и правда хорошо помнила мотивы этого любовного романса. И была настолько воодушевлена, вспомнив слова, что на секунду даже потеряла самообладание и позабыла, что говорю с человеком, который всегда был мне неприятен. – Откуда она? – уже менее эмоционально поинтересовалась я. Александр стоял рядом, серьезный и задумчивый, совсем не такой, каким был в покоях с Еленой и Ольгой. Мне на мгновение даже померещилось, будто он презирает меня за что-то. Или, возможно, он просто не знал ответ и сейчас неспешно размышлял над моим вопросом. – Был у нас во дворце прием. В прошлом ноябре, кажется. Вы тогда только появились при дворе, и это, вероятно, был у вас один из первых вечеров, – он подумал несколько секунд, а я ещё раз отметила, что Александр, оказывается, вполне себе знал кто я, учитывая, что даже время моего появления во дворце умудрился запомнить. – Её пели две приезжие с Востока артистки. Хотя, как я узнал позже, приехали они из Ушаковской ресторации, что почти на главной городской площади. И я не думаю, что выступали они только там. Поэтому, вероятно, что Вы слышали ее раньше, – закончил князь. Я напрягла память. Действительно, эта песня звучала на одном из первых балов, но, услышав голоса девушек всего единожды, забыть их было невозможно. А какие тексты были у этих романсов. Они словно жили той же жизнью, что и я, только умели говорить о ней коротко и цепляя за живое. Именно поэтому я так и запомнила эту песню. – Один из любимых романсов моей матушки, кстати, – вдруг добавил он, с прищуром глядя на меня. – Что ж, у нее хороший вкус, – ответила я и улыбнулась, – песня действительно чудная, и я очень рада, что снова смогла услышать ее. Александр не счёл нужным отвечать мне. Лишь легонько улыбнулся и повернулся ко мне. При этом скрыть беглый, оценивающий взгляд он не смог. Стоит сказать, что это был не такой взгляд, каким меня осматривал противный граф Равнин, прицеливающийся к размерам пышности бюста или красоты фигуры. Это был взгляд шпиона, пытающегося проникнуть в тайны моего внутреннего мира и разведать все загадки, чтобы сделать меня уязвимой перед ним. А для него узнать обо мне все было делом секунды. Ну уж нет! Александр был точно не тем человеком, перед которым стоило обнажать душу. И хотя скрывать мне было абсолютно нечего, но и играть с ним в гляделки я не собиралась. Невзирая ни на его божественное обаяние, которым он умело пользовался, ни даже на то, что две секунды он держался в рамках приличия. Однако Александр продолжал вести себя совсем не так, как я того ожидала. Никаких намеков и шуток, которые он позволял себе в гостиной, только необходимая вежливость и предельная учтивость. – Что ж. Я, пожалуй, пойду. Благодарю за беседу, – произнес Александр, неожиданно отводя взгляд. – Хорошего вечера, Ваше Императорское Высочество, – поклонилась я и улыбнулась. Тогда он вновь позволил себе скупую улыбку. Затем быстро развернулся и поспешил удалиться. Постояв несколько минут на опустевшем балконе, я вдыхала вечерний аромат прохлады, роз и влажной от росы травы. С одной стороны летняя свежесть бодрила и придавала мне сил, с другой, забыть о том, что где-то в кабинете Константина лежит документ, по которому у отца могут в любой момент отнять землю и дом, я не могла. И эта мысль практически не покидала меня с момента, как я нашла этот список. Идти куда-то на прогулку больше не хотелось, и я медленно вернулась во дворец, поглощённая размышлениями о скором будущем. Глава 11 Несмотря на то, что время, казалось, тянулось бесконечно, с начала лета мало, что изменилось. Все такой же безлюдный и бездушный дворец, в котором компанию мне, предстоящие пару месяцев должны были составлять только Мария Павловна и Елена. Впрочем, жизнь в пустом дворце была куда приятнее, чем длительные и весьма утомительные поездки к незнакомым и часто не самым располагающим к себе людям. Кроме того, за тот небольшой промежуток времени, что я успела узнать герцогиню, я поняла, что это вовсе не такая бесчувственная и бессердечная женщина, как могло показаться вначале. Мария Павловна была всего лишь фигурой на шахматной доске, такой же незначительной, как и мы все. Да, возможно она была ладьей, а не пешкой, но играл за нее все равно кто-то другой. Поэтому герцогине также приходилось подстраиваться под правила дворца: манипулировать врагами и подчинять себе слабых, чтобы ощутить хотя бы временную иллюзию превосходства. И единственным ее слабым местом был, пожалуй, Александр. Забавно, когда весь дворец обсуждал его новые яркие романы, устраивая по этому поводу бурные дискуссии в гостиной и на коридорах дворца, Мария Павловна словно была в новостном забвении и узнавала обо всем, лишь, когда отношения заканчивались. Я же всегда старалась держаться подальше от всех мужчин, в которых герцогиня могла видеть потенциального жениха. И связано это было не только с тем, что мне дорога жизнь, но и с тем, что большинство из ее фаворитов были мне неприятны в такой же степени как граф Равнин. Именно по причине того, что мы с Марией играли на разных полях и с разными противниками, мы научились мирно сосуществовать. И отныне, даже находясь рядом с ней в одном помещении, я чувствовала себя в относительной безопасности. Единственной и самой волнующей проблемой по-прежнему оставались деньги. Шло время, и я понимала, что затягивать с этим нельзя. Каждый день мог стать роковым для нашего поместья. Как-то я осмелилась намекнуть герцогине на увеличение жалования. Но в ответ на мою просьбу, она, в свойственно ей манере, сделала паузу в разговоре, свидетельствующую о том, что лучше не заводить об этом и речи, а затем продолжила диктовать очередное предложение. Остальные варианты по спасению имущества своим разнообразием тоже не отличались. Нужно было либо обращаться за помощью к Варваре, либо к Афанасии. И если Фаня совершенно точно и бескорыстно оказала бы мне помощь, то вот Варвара легко могла разболтать о неприятностях отца первому встречному. Да и долг возвращать пришлось бы всю жизнь, вне зависимости от того, к кому бы я обратилась. Был, правда, ещё один способ. Я не исключала возможности того, что придется настаивать на личной встрече с Императором и на коленях умолять его дать отсрочку всем выплатам. Но потом я с досадой вспоминала, кто придумывал и утверждал все подобные указы, и как зимой, по распоряжению его Величества, по всем губерниям были разосланы бумаги об открытии несостоятельности каждого банкрота. Это означало лишь одно: имя моего отца уже троекратно опубликовано во всех газетах, все рынки и ярмарки увешаны объявлениями о таких, некогда знатных и состоятельных дворянах, и одному богу известно, когда к нему придут люди в меховых тулупах, выглядевшее как мешки с картошкой, и отнимут у него все. И, несмотря на то, что отец в своих письмах продолжал отрицать то, о чем болело мое сердце, бумага о «неосторожных» банкротах была красноречивее всех отговорок. С каждым днем становилось все страшнее, решений не было, как и шанса на внезапное чудо, потому я все яснее понимала, что худшее неизбежно. Был очередной дежурный день, когда по обыкновению я разбирала с герцогиней почту. Писем было не очень много, и она не только позволяла мне читать их, но и записывать ответы. За небольшой промежуток времени, в который мне достались новые обязанности, я значительно повысила свою значимость в глазах Марии Павловны. Теперь мне разрешалось даже высказывать свое мнение по поводу составления и написания некоторых ответов. Герцогиня окончательно убедилась в моих языковых знаниях и использовала их для всего, что приходило ей в голову: переводов Шекспира, в переписке с великой княжной и даже для разбора мельчайших сносок в газетах, которые она читала исключительно, потому что так было модно. – Напиши, что я не смогу приехать, но буду рада увидеть их в следующем месяце на новой постановке в Большом театре, – Мария Павловна не сильно тратила силы на формулировки, предоставляя мне возможность блеснуть знаниями в этикете. Я быстро переделывала в голове некоторые грубоватые, на мой взгляд, фразы, приводя их в вежливую форму, и после, предоставляла герцогине готовый вариант. – И надо обязательно поблагодарить их. На прошлой неделе барон Дольст предупредили нас о заговорщиках, готовивших покушение на Императора. Надо обязательно пригласить его на ужин в честь возвращения его Императорского Величества в город. Я кивнула и, обмакнув невесомое перо в чернильницу, принялась аккуратно выводить ровные буквы. Едва я настроилась на нужную мысль, продумала тон письма и начала стремительно записывать выверенный текст, как в комнату пожаловал неожиданный гость. Неожиданным он оказался и для Марии, судя по тому, как удивлённо она посмотрела на Александра, заявившегося к ней спозаранку. – Доброе утро, Мария Павловна, – князь еле заметно поклонился, особенно не утруждая себя глубокими реверансами. Затем последовала очередь Марии, которая была куда более старательна в своем поклоне, вполне возможно, что при необходимости она даже стала бы целовать ему ноги. После окончания их приветствий пришел и мой черед выражать «бесконечную радость» от появления Александра. – Доброе утро, Ваше Высочество, – произнесла я задумчиво, все ещё держа в голове заготовленный текст письма. – Доброе утро, – произнес он между делом, изучая обстановку в комнате, словно был здесь впервые. А затем он небрежно развалился на противоположном диване. – Анна, оставишь нас? – прервала меня Мария, едва я вернулась к письму. Я не мешкая собралась выйти из комнаты и обдумать, чем заняться в появившемся перерыве, но меня остановил голос Александра: – Нет, пусть побудет здесь, я ненадолго. Герцогиня удивлённо повела бровью, но спорить не стала. – Так зачем Вы пожаловали, Александр Николаевич? – спросила женщина, мгновенно позабыв обо мне. – Дело в том, – начал мужчина издалека, я не видела его лица, потому что была сосредоточена на тексте, но уверенность в том, что Александр сейчас улыбается, была железной. Впрочем, он всегда улыбался, когда что-то просил, – я писал письмо сэру Эдгару Гранту, Вы должны помнить его, он приезжал примерно год назад и встречался с Императором в Летнем дворце. Так вот, по требованию отца, я должен договориться с ним о новой встрече. – Александр Николаевич, я бы рада была Вам помочь, но только с чем именно, позвольте поинтересоваться? – с непониманием спросила Мария. Ее голос казался неестественно сладким. Александр усмехнулся и, взяв со стола первое попавшееся письмо, принялся крутить в его руках, будто ему было неловко просить ее о чем-то. – Проблема вот в чем: письмо уже почти было готово, оставалось только согласовать его с канцлером, ну и, может быть, – он несколько секунд подумал, словно старался принизить важность проблемы, – может быть ещё проверить у моего переводчика, господина Мельнова. Но вы знаете, что произошло? – Александр вдруг резко повысил голос, давая волю эмоциям, так что даже я оторвала голову от бумаг. – Двадцать минут тому, мне доложили, что рано утром, прогуливаясь вдоль Черного озера, он был укушен змеёй. Сейчас Мельнов ужасно лихорадит и, вероятно, не доживёт до вечера. А вы же понимаете? – он вновь сделал свою коронную паузу. И хотя я не представляла, что, должна была понять, по его интонации сделала вывод – помощь ему требуется как можно скорее. – Я как бы слегка затянул с этим, поэтому мне срочно нужен человека, который способен проверить то, что я написал. – А как же господин Бубнов, он прекрасно владеет английским, он не сможет вам помочь? – Он бы смог, вероятно, но сейчас он на югах. Я бы и сам, конечно, все сделал... – продолжил мужчина с саркастичный усмешкой, всеми силами намекая, что сам бы он не справился. Я хмыкнула про себя, поражаясь его неспособности прямо просить о помощи, и вдруг услышала задумчивый голос Марии: – Анна Георгиевна Вам поможет. Я тут же подняла взгляд, вперив его в герцогиню. – Анна Георгиевна? – голос Александра был удивленным в равной мне степени.