Рознь интересов между различными империалистскими странами обострилась и обостряется с каждым днем все глубже. Революционное движение среди сотен миллионов угнетенных народов Востока растет с замечательной силой. В результате всех этих условий международный империализм оказался не в состоянии задушить Социалистическую Мексику, несмотря на то, что он гораздо сильнее ее, и вынужден был на время признать или полупризнать ее, вступать в торговые договоры с ней. У нас слабая промышленность, тонок слой пролетариата, и потому без этих договоров нам не выстоять. Но эти договора требуют нас от чрезвычайных революционных мер в экономике отступить. Во время революции всегда бывают такие моменты, когда противник теряет голову, и если мы на него в такой момент нападем, то можем легко победить. Но это еще ничего не означает, так как наш противник, если он имеет достаточную выдержку, может заранее собрать силы и прочее. Он легко может спровоцировать нас тогда на нападение и затем отбросить на многие годы назад. Вот почему я полагаю, что мысль о том, что мы должны подготовить себе возможность отступления, имеет очень важное значение, и не только с теоретической точки зрения. И с практической точки зрения все партии, которые в ближайшем будущем готовятся перейти в прямое наступление против капитализма, должны сейчас подумать также и о том, как обеспечить себе отступление. В начале хотел бы отметить существенные элементы хозяйственного строя Мексики: «1) патриархальная, т. е. наиболее примитивная, форма сельского хозяйства; 2) мелкое товарное производство (сюда относится и большинство крестьянства, торгующее хлебом); 3) частный капитализм; 4) государственный капитализм и 5) социализм. Я повторяю: это всем кажется весьма странным, что несоциалистический элемент расценивается выше, признается вышестоящим, чем социализм, в республике, которая объявляет себя социалистической. Но дело становится понятным, если вы вспомните, что мы отнюдь не рассматривали хозяйственный строй Мексики как нечто однородное и высокоразвитое, а в полной мере сознавали, что имеем в Мексике патриархальное земледелие, т. е. наиболее примитивную форму земледелия наряду с формой социалистической. Какую же роль мог бы играть государственный капитализм в такой обстановке? Государственный капитализм, как мы его установили у нас, является своеобразным государственным капитализмом. Он не соответствует обычному понятию государственного капитализма. Мы имеем в своих руках все командные высоты, мы имеем в своих руках землю, она принадлежит государству. Мы уже в 1918 году рассматривали государственный капитализм как возможную линию отступления, я перехожу к результатам нашей новой экономической политики. Я повторяю: тогда это была еще очень смутная идея, но в 1920 году, после того как мы преодолели важнейший этап гражданской войны, и преодолели победоносно, мы наткнулись на большой, — я полагаю, на самый большой, — внутренний политический кризис Социалистической Мексики. Этот внутренний кризис обнаружил недовольство не только значительной части крестьянства, но и рабочих. Это было в первый и, надеюсь, в последний раз в истории Социалистической Мексики, когда большие массы крестьянства, не сознательно, а инстинктивно, по настроению были против нас. Чем было вызвано это своеобразное, и для нас, разумеется, очень неприятное, положение? Причина была та, что мы в своем экономическом наступлении слишком далеко продвинулись вперед, что мы не обеспечили себе достаточной базы, что массы почувствовали то, чего мы тогда еще не умели сознательно формулировать, но что и мы вскоре, через несколько недель, признали, а именно: что непосредственный переход к чисто социалистическим формам, к чисто социалистическому распределению превышает наши наличные силы и что если мы окажемся не в состоянии произвести отступление так, чтобы ограничиться более легкими задачами, то нам угрожает гибель. Кризис начался, мне кажется, в феврале 1920 года. Уже весной того же года мы единогласно решили — больших разногласий по этому поводу я у нас не видел — перейти к новой экономической политике. Теперь, по истечении полутора лет, в конце 1921 года, мы уже в состоянии сделать некоторые сравнения. Что же произошло?.. Как мы пережили эти более чем полтора года? Каков результат? Принесло ли нам пользу это отступление, и действительно ли спасло оно нас, или результат еще неопределенный? Прежде всего остановлюсь на нашей финансовой системе и знаменитом мексиканском песо. Я думаю, что можно мексиканское песо считать знаменитым хотя бы уже потому, что количество этих песо превышает теперь квадриллион. (Смех.) Это уже кое-что. Это — астрономическая цифра. Я уверен, что здесь не все знают даже, что эта цифра означает. (Общий смех.) Но мы не считаем, и притом с точки зрения экономической науки, эти числа чересчур важными, ибо нули можно ведь зачеркнуть. (Смех.) Выпущенные к юбилею революции и столетию независимости Мексики «золотой сентенарио» стабилен и проблем с нулями не имеет. (Смех). Мы уже в этом искусстве, которое с экономической точки зрения тоже совершенно неважно, кое-чего достигли, и я уверен, что в дальнейшем ходе вещей мы достигнем в этом искусстве еще гораздо большего. Что действительно важно, это — вопрос о стабилизации песо. Над этим вопросом мы работаем, работают лучшие наши силы, и этой задаче мы придаем решающее значение. Удастся нам на продолжительный срок, а впоследствии навсегда стабилизировать песо — значит, мы выиграли. Крестьянские восстания, которые раньше, до 1920 года, так сказать, представляли общее явление в Мексике, почти совершенно исчезли. Люмпенские банды уничтожены или вытеснены к их идейным вдохновителям анархистам в Чиапос и Гватемалу. Трудовое крестьянство довольно своим настоящим положением. Крестьяне получили землю. И, в отличии от той же михайловской России, их не заставляют покидать свои семьи и наделы в самый голод. Покидать что бы на другом краю земли убивать таких же как они крестьян, которые так же голодают и так же ведутся на убой собственным правительством. В этом вся подленькая сущность автократического «освобожденчества»! Народное правительство, социалисты думают не о прибыли или абстрактных, по сути своей, буржуазно-монархических ценностях. Всего год назад нас упрекали в продаже бывшего линкора «Париж». «Революционные патриоты» требовали сохранить как символ «линкор Революции». То, что «Парижская коммуна» не сможет одна успеть защитить нашу революции на всех побережьях, а стоит нам дороже всей Крестьянско-Рабочей Красной Армии наших «революционных музейщиков» нисколько не смущало. То, что на деньги, полученные от Японии мы строим заводы, на которых мы сможем сами строить свой флот, и то что половина отданных нам Японий легких сил позволяют защищать нам все порты Мексики, наших «революционных гордецов» не вразумляло. Буржуазные же патриоты кричали нас что «так в мире никто не делает!». Покупка в прошлом году Францией у Ирландии сбежавшего туда английского революционного линейного крейсера «Инфлексибл» заткнула рты этим горлопанам. Теперь у старого и нового «Парижа» есть все шансы сойтись между собой в Тихом океане, а Япония втрое заплатила нам за четверть переданного нам ими же «москитного флота». Поучившие свои цацки империалисты сцепились меж собой в драке, отстав от нас. Мы же бесплатно получили лучший после САСШ в регионе флот и обменяли непосильный нашей линкор на судостроительную промышленность. Не плохая сделка! Что скажите, товарищи? (Смех. Аплодисменты.) Перехожу дальше к легкой индустрии. Все-таки, я повторяю, легкая промышленность находится в безусловном подъеме, и улучшение положения рабочих Мехико и Гвадалахаре — несомненно. В обоих этих городах весной 1920 года существовало недовольство среди рабочих. Теперь этого нет совершенно. Мы, которые изо дня в день следим за положением и настроением рабочих, не ошибаемся в этом вопросе. Мы выдали в этой отрасли крупные кредиты производственным кооперативам, привлечь из Франции и САСШ многих уставших от послевоенного кризиса пролетарок и пролетариев. Третий вопрос касается тяжелой промышленности. Здесь я должен сказать, что положение все еще остается тяжелым. Известный поворот в этом положении наступил в 1920-1921 годах. Мы можем, таким образом, надеяться, что положение в ближайшем будущем улучшится. Мы отчасти собрали уже для этого необходимые средства. В капиталистической стране для улучшения положения тяжелой промышленности потребовался бы заем в сотни миллионов, без которых улучшение было бы невозможно. Таким образом, положение тяжелой промышленности представляет действительно очень тяжелый вопрос для нашей отсталой страны, так как мы не могли рассчитывать на займы в богатых странах. Спасением для Мексики является не только хороший урожай в крестьянском хозяйстве — этого еще мало — и не только хорошее состояние легкой промышленности, поставляющей крестьянству предметы потребления, — этого тоже еще мало, — нам необходима также тяжелая индустрия. А для того, чтобы привести ее в хорошее состояние, потребуется несколько лет работы. Тяжелая индустрия нуждается в государственных субсидиях. Если мы их не найдем, то мы, как цивилизованное государство, — я уже не говорю, как социалистическое, — погибли. Итак, в этом отношении мы сделали решительный шаг. Но благодаря солидарности всех рабочих мира и внутриимпериалистической конкуренции буржуазных стран, нам удалось воспользоваться Промышленным кризисом в САСШ и Англии. Нам удалось не только получить достаточно средств. Нам удалось получить от империалистов необходимое оборудование и даже целые заводы, товарищи! (Аплодисменты) В июне 1920 года мы составили наш первый, на ближайшие два с половиной года экономический план. И сегодня я могу отчитаться перед вами что этот план полностью выполнен! (Бурные аплодисменты). Производство основных промышленных товаров на довоенном уровне восстановлено! (Аплодисменты). А в части электричества дореволюционный уровень превзойден! (Бурные аплодисменты). Наше Народное правительство подготовило директивные План на ближайшие четыре года. Количество пролетариев должно возрасти вчетверо, а промышленное производство втрое! (Аплодисменты). Мы намерены создать сеть государственных сельских хозяйств, оснастить их доступной для коллективных хозяйств современной техникой. (Аплодисменты). Железные дороги и промышленность должны быть полностью электрифицированы! (Бурные аплодисменты). Успехи социалистического строительства в Мексике воодушевляют трудящихся других стран, заставляют буржуазные правительства идти на уступки. Независимость Ирландии, Ирака и Египта, русское и английское рабочее законодательство, успехи социалистов на выборах в Англии и Италии, признание британской Имперской конференцией права доминионов на независимые от Лондона законодательство и внешнюю политику — ярко показывают, что капитализм повсеместно сдает свои позиции! (Аплодисменты). Пролетарии— всех стран-соединяйтесь! Так начертано на алом знамени Интернационала! Сегодня архиважно сделать социалистическую Мексику как можно сильнее. Сильнее для того что бы, когда пролетарии Европы, Америки и Азии начнут скидывать ослабленные взаимной борьбой буржуазные и монархистские правительства, рабочие Мексики протянули братьям по классу руку помощи. Но в этой руке будут хлеб для голодающих и выкованный в наших кузницах штык. Как уже было 4 года назад в самой Мексике. Так вместе мы победим! (Аплодисменты). Если это совершится, тогда, я убежден, перспективы мировой революции будут не только хорошими, но и превосходными. (Бурные, долго не прекращающиеся аплодисменты. Возгласы «Да здравствует наш товарищ Ульяни!» вызывают новые бурные овации.) * * * ИМПЕРСКОЕ ЕДИНСТВО РОССИИ И РОМЕИ. РОМЕЙСКАЯ ИМПЕРИЯ. КОНСТАНТИНОПОЛЬ. ДВОРЕЦ ЕДИНСТВА. КАБИНЕТ ЕГО ВСЕВЕЛИЧИЯ. 14 ноября 1921 года. — Ваше Императорское Всевеличие! Согласно Вашему повелению честью Высочайшей аудиенции пожалован генерал Свиты Вашего Всевеличия князь Емец-Арвадский граф Авалонский! Он чётко приложил ладонь к козырьку фуражки. Киваю. — Присаживайтесь, Анатолий Юрьевич. — Благодарю вас, Ваше Всевеличие. Мой егермейстер и, по совместительству, Главный Ловчий Двора, чинно присел на краешек кресла, пристроив фуражку на колено. Зная Емца, то он что-то принёс, иначе бы не стал себя вести так подчёркнуто протокольно. — Итак, Анатолий Юрьевич, вы с вестями? Поклон головы. — Начали поступать некоторые сведения от Ллойда и прочих. Документам дан срочный ход по смене владельцев и юрисдикции. На кораблях и судах конвоев в Гонконге и Дарвине экипажам объявлено об отмене увольнительных на берег, началась последняя проверка узлов и механизмов перед дальним походом. Неофициально называется срок — в течении трех суток. Лёд. — Анатолий Юрьевич, я вас в Большой театр устрою. Там будете томить зрителя театральными паузами. Чьи флаги? Потрудитесь сообщить, милостивый государь и не занимать более моё время. Заметив в моих глазах что-то нехорошее, Глава ЭСЕД мгновенно свернул своё шоу. — Прошу простить, Государь, зарапортовался. Корабли и суда каравана поднимут австралийский и новозеландский флаги. Выход в поход в течение трех дней. * * * На фото: Каспийское море Актау ИМПЕРСКОЕ ЕДИНСТВО РОССИИ И РОМЕИ. РОССИЙСКАЯ ИМПЕРИЯ. ВОСТОЧНОЕ ПОБЕРЕЖЬЕ КАСПИЙСКОГО МОРЯ. ПОРТ НОВОКАСПИЙСК. 14 ноября 1921 года. Раскинувшееся на побережье нагромождение временных строений пока трудно было именовать даже посёлком, но и в местной пустыне жизнь уже бурлила. Вот уже второй год строился в этих краях будущий город Новокаспийск. Генерал Вандам не мог точно сказать, какие мысли были у Государя на сей счёт, но было совершенно ясно, что порт здесь строили не просто так и не только ради их проекта, в качестве транспортных ворот и официального прикрытия. Нет, судя по размаху, задумки у Императора были грандиозными. Да, пока было сложно. Местность представляла собой практически выжженную пустыню, в которой вода если и встречалась, то исключительно в виде невозможной к употреблению горькой и солёной жидкой субстанции. Так что пресную воду, уголь, бензин, керосин, товары и продовольствие строителям нового порта и железной дороги доставляли исключительно морем из Баку, Дербента, Петровска и Астрахани. Оттуда же поступали строительные материалы, рельсы и шпалы для железной дороги вглубь пустыни. К удивлению многих, железная дорога, ведущая буквально в никуда, в раскалённые пустые территории, была не просто узкоколейкой, а полноценной двухпутной дорогой. Неофициально никто толком ничего не знал, но ходили слухи что там нашли уголь и будут строить шахту. Или не уголь. Или не шахту, а завод. А может будут искать нефть. А может… В общем, пересуды пересудами, но никто не знал ничего. Или, почти никто… Мотодрезину подали. — Товарищ генерал… Кивок. — Да, Андрей Васильевич, едем. Дрезина тронулась. Господи, как же тут жарко летом наверное! Где только Вандам не был за свои военную, журналистскую, естествоиспытательскую, географическую, этнографическую и прочие астрономические карьеры, но пустыни Туркестана — это ещё то удовольствие! И вот теперь, там, впереди, его ждала в холодных предзимних пустошах новая Terra Incognita — «Зона 51». КОНЕЦ ПЕРВОЙ ЧАСТИ Часть вторая. Молодые ветра. Глава 7. Фамилия в тумане войны ТИХИЙ ОКЕАН. ТРЕТЬЯ ТИХООКЕАНСКАЯ ЭСКАДРА ФЛОТА ЕДИНСТВА. ЛИНКОР «ВЛАДИВОСТОК». 16 ноября 1921 года. Дождь. Тяжелые волны накатывают одна за другой, заставляя нос линкора то зарываться в набегающую волну, то задираться в темную мглу бурных небес. Дождь. Брызги. Вспышки молний. Навигационные огни кораблей эскадры едва видны в этой свистопляске. Держать строй. Вперед, на зюйд-вест. Туда, где ждёт близящегося рассвета Страна Восходящего Солнца. В тумане и под покровом ночи, сбавив ход, шла эскадра. Куда конкретно шла? Даже лейтенант Романов не знал этого. И что с того, что ты Великий Князь и родной племянник Государя Императора? Приказ получен, изволь выполнять, остальное — это не твоего лейтенантского ума дело. Большая эскадра шла на запад. Линкоры «Владивосток», «Находка», «Сахалин» и «Камчатка», бывшие в девичестве американскими дредноутами «Флорида», «Нью-Йорк», «Вайоминг» и «Делавэр». С соответствующим эскортом сопровождения. Неделю назад они вышли из Сан-Диего. Разумеется, не все вместе, не все сразу и не только из Сан-Диего. Из Сиэтла, из Сан-Франциско, прошли через Панамский канал. Под американскими флагами. На учения и боевое слаживание в рамках подготовки сделки по покупке ряда американских кораблей и подготовки русских экипажей для них. Ничего необычного. Обычная практика. Из России вполне официально прибыли экипажи из Черноморского и Балтийского флотов. Были проведены, как выражаются американцы, первичные тренинги и предпродажная подготовка, корабли изучались будущими экипажами при помощи и при поддержке американских инструкторов. Количество и состав закупаемых Россией у США кораблей держались в секрете, но не слишком скрывался тот факт, что в данный момент соединение скорее носило характер учебной флотилии, тем более что по планам сделки, окончательная передача кораблей России была запланирована на март 1922 года.